«Русская грудь» украинского гения. Николай гоголь - о русском единстве и украинстве

Несколько столетий у России и Украины была общая судьба. Теперь мы разделились. И даже, как это ни грустно, стали врагами. Но хочется надеяться, что это не навсегда. Ведь у нас общая история, общая вера, общая культура. И общие знаменитости, которых мы так никогда и не сможем поделить. Вот некоторые из них.

Князь Владимир

Князь Владимир Святославич, известен так же как Владимир Святой, Владимир Красное Солнышко. Этот человек стоит в ряду первых князей Древней Руси, именно с его личностью связан исторический выбор принятия христианства, который предопределил облик русской культуры на столетия вперед. Родился он предположительно около 960 года в Киеве, был сыном князя Святослава и Малуши (Малки) -- рабыни материя Святослава княгини Ольги. Княжил сначала в Новгороде, затем, после серии интриг и междоусобиц одолел братьев, которые были старше его, и как законные сыновья имели больше прав на престол, и стал княжить в Киеве. Украинцы считают его своим, поскольку родился он в Киеве, и был князем Киевским. Русские так же считают Владимира своим, и на это тоже есть причины. При нем государство восточных славян, которое сегодня называют Древняя Русь или Киевская Русь, стало расширяться на восток, подходя к землям, которые впоследствии станут ядром Великой Руси – Владимир завоевал вятичей, воевал с булгарами на Волге, обложил данью Хазарию. От Владимира вели свой род Московские князья, справедливо считая себя, таким образом, преемниками и наследниками первых Рюриковичей.

Николай Васильевич Гоголь

Великий писатель, классик русской литературы малоросского происхождения. Он родился в 1809 году в Сорочинцах Полтавской губернии. Согласно семейному преданию, он происходил из старинного казацкого рода, полная его фамилия была Гоголь-Яновский. В 1828 году он приезжает в Санкт-Петербург, где начинает литературную деятельность. Гоголь всегда считал себя русским, не забывая при этом ни на миг, что он родом из Малороссии, и очень гордясь этим. Отчасти, именно великолепный малоросский колорит «Вечеров на хуторе близ Диканьки» способствовал успеху его ранних произведений. Очень быстро Гоголь вошел в число русских писателей первой величины. Сегодня на Украине пытаются сделать из Гоголя «свидомого украинца», даже перевести на украинский его произведения, которые им же самим написаны на прекрасном русском языке. Но как быть с тем, что сам-то Гоголь считал свою родную Малороссию – неотъемлемой частью Великой России, писал по-русски, и даже самого украинского из своих героев – Тараса Бульбу – сделал воплощением русской силы?

Казимир Северинович Малевич

Художник-авангар дист, автор всемирно-известн ого «Черного квадрата». Родился в 1879 году в Киеве, умер в 1935 году в Ленинграде. Мы вправе считать его представителем великой российской культуры хотя бы потому, что большую часть своей жизни он провел в Курске, Москве, Петрограде, а затем – Ленинграде. Именно в России он сформировался как художник, здесь проходили его выставки, художественные акции, на русском языке он писал свои философские труды, такие как «Супрематизм. Мир как беспредметность или вечный покой» и «Бог не скинут. Искусство, церковь, фабрика». Одна из выставок, в которых он участвовал, называлась «Левые течения в русской живописи». В общем, он себя ассоциировал именно с Россией и с русской культурой, не забывая при этом, разумеется, о своем украинском происхождении. Иногда он писал письма на украинском языке, иногда говорил о себе «я – украинец», что дает основания современным украинским националистам «изымать» Малевича из русской культуры, объявляя его исключительно своим. При этом, правда, они забывают, что Малевич происходил из польского рода. И так же часто, как «я – украинец», он говорил «я – поляк».

Анна Андреевна Ахматова

Великий поэт. Именно «поэт», она очень не любила слово «поэтесса». Мы, русские, считаем Анну Андреевну русским поэтом. И что же в этом удивительного, если все, что написано ею, написано по-русски, если с Россией, с Петербургом и Ленинградом, с Царским Селом ее имя связано навеки?

Украинцы, напротив, считают Анну Андреевну своей. Она включена в книгу «100 великих украинцев». И, разумеется, для этого тоже есть основания. Настоящая фамилия Ахматовой – Горенко, родилась она в 1889 году в Одессе, юность провела в Севастополе, Киеве и Евпатории. Род Горенко – старинный казачий род, однако, к чистокровным «малороссам» Анну Андреевну отнести нельзя, поскольку ее бабушка была крымчанкой полугреческго происхождения.

Иван Поддубный

Знаменитый силач, неоднократный чемпион мира, борец классической греко-римской борьбы, артист цирка.

Украинцы прямо-таки стеной стоят за то, что Иван Максимович – украинец. И имеют к этому множество оснований. Прежде всего, происхождение. Иван Поддубный родился в 1871 году в Полтавской губернии, его отец происходил из запорожского казачества, и сам Поддубный неоднократно вспоминал, что отец говорил ему: «Помни, Иван, что рода ты с отца-матери казацкого, запорожского…». Рассказывают историю о том, что когда в 1937 году Поддубному выдали паспорт, где в графе «национальность» стояло «русский», Иван Максимович вычеркнул это, и сам вписал «украинец». И переправил написание фамилии на украинский манер «Пиддубный».

Однако, перед лицом общего врага старый силач не думал о различии в говорах и написании слов. Когда в годы войны он оказался в оккупации в Ейске, к нему пришли немцы с предложением поехать в Германию и тренировать немецких спортсменов. Он ответил: «Я русский борец. Им и останусь». На всех афишах и открытках с изображением великого силача, на всех языках мира было написано «Иван Поддубный. Россия».

Владимир Иванович Вернадский

Выдающийся ученый-естествои спытатель, мыслитель и общественный деятель.

Русские не колеблясь говорят о Вернадском, как о представителе русской научной мысли. И это неудивительно. Он родился в 1863 году в Санкт-Петербурге, писал свои научные труды и преподавал исключительно по-русски.

Украинцы, тем не менее, относят Вернадского к выдающимся украинским ученым. Дело в том, что по семейной легенде, род его отца происходил из запорожских казаков. В 1868 году семья Вернадских перебралась в Харьков. Здесь Владимир и начал учебу в гимназии. !917 год застал Вернадского в Полтавской губернии. Вернадский признал независимость Украины и в 1918 году стал первым президентом Украинской академии наук, созданной правительством гетмана Скоропадского. Однако, уже в 1921 году Вернадский перебрался в Россию, где и провел всю оставшуюся жизнь. Умер великий ученый в 1945 году Москве, и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Марко Вовчок

Писательница, поэтесса, переводчица. Украинцы не колеблясь относят ее к классикам украинской литературы, и не случайно. Она писала на украинском языке, описывала историческое прошлое украинских земель, занималась исследованием этнографических материалов на Украине. Сам великий Тарас Шевченко, когда Марко Вовчок попросила его отредактировать ее повесть, написанную по-украински, сказал, что она является «совершенством украинской литературы». Именно Марко Вовчок обогатила украинскую литературу множеством жанров, которых до сих пор в ней не было: детские повести и рассказы, социальные повести, психологические повести и рассказы. В общем, классик, один из основоположников украинской литературы.

Тем не менее, эту великую женщину русские с полным основанием могут считать своей. Она родилась в 1833 году в селе Екатериновка Елецкого уезда Орловской губернии, в семье обедневшего русского дворянина. До замужества и начала занятий литературой ее звали Мария Александровна Вилинская. В юности она жила в Харькове, где училась в гимназии. Там и познакомилась с украинским языком. Вскоре она познакомилась с украинским фольклористом и этнографом А. В. Марковичем, который и стал ее мужем. Молодые уехали на Украину, где Мария вместе с супругом выезжала в этнографические экспедиции, в ходе которых полюбила и хорошо узнала украинский народ и украинский язык. Став публиковаться, писательница взяла псевдоним Марко Вовчок, который и прославил ее. Надо сказать, что писала она не только по-украински, но и по-русски, много переводила. В частности, именно она подарила русскоязычному читателю возможность прочитать романы Жюля Верна.

О презентации нового издания повести «Тарас Бульба», посвященного 200-летию со дня рождения писателя

Кто из русских людей не читал эту книгу? Кто не знает крылатых фраз из нее? «Нет уз святее товарищества!», «Есть ли еще порох в пороховницах?», «Что, помогли тебе твои ляхи?» Кто не восхищался мужеством героев, живших в жестокое время на земле между Россией, Польшей и Крымом? Поэтому неудивительно, что презентация нового, наиболее полного издания знаменитой повести вызвала большой интерес, и 16 марта зал Международного фонда славянской письменности и культуры был переполнен.

Вечер открыл президент Международного фонда славянской письменности и культуры Александр Николаевич Крутов.

В президиуме были те, без кого эта книга не появилась бы на свет - президент Фонда исторической перспективы Н.А. Нарочницкая, доктор исторических наук. профессор А.Ф. Смирнов, народный художник России С.М. Харламов и главный редактор издательства «Вече» С.Н. Дмитриев.

В своем вступительном слове Наталия Алексеевна Нарочницкая отметила: «Сейчас, когда в угоду политическим страстям рушится огромное рукотворное древо славянской, общерусской культуры, великой самобытной частью которой является малороссийская культура, нам удалось, несмотря на кризис и трудности, выпустить книгу, которая издана по самым высоким стандартам книжного дела, книгу, которую хочется иметь в своей библиотеке».

Может возникнуть вопрос - зачем нужно новое издание, если эта повесть уже выдержала множество переизданий как до революции, так и в советское время (когда она входила в школьную программу), и в наши дни? Дело в том, что как это ни странно, но за более чем полтораста лет существования произведения, оно ни разу не было издано полностью, в авторской редакции.

Инициатива нового издания принадлежала известному историку Анатолию Филипповичу Смирнову.

Колоссальную работу по подготовке издания проделал Игорь Алексеевич Виноградов, который, разбирая беловые рукописи Николая Васильевича Гоголя, уточняя текст по черновикам, в результате представил читателю наиболее аутентичный авторскому замыслу текст, лишенный каких-либо редакционных и цензурных сокращений. В таком виде повесть Гоголя еще ни разу не издавалось, но время для этого пришло. «Мы зрелы для того чтобы принять и понять этот текст, погружающий нас в колорит и нравы тех времен» - отметила Н.А. Нарочницкая

Украшением издания стали гравюры, выполненные народным художником России Сергеем Михайловичем Харламовым. Попали они в книгу не случайно - Сергея Михайловича и Анатолия Филипповича связывают давние дружеские отношения. Они вместе еще в 1980-х отправились по гоголевским местам на Украине. Художник и историк посетили и восстановленную усадьбу Гоголя, и воспетую им Диканьку, и заброшенный храм-усыпальницу Кочубеев, и Полтавский музей с богатой коллекцией старинного казачьего оружия, и старинный казачий поселок Устивицы, и множество других мест. Катилась старая машина, а на страницах полевого альбома художника рождались, оживали образы былого….

Увидев гравюры Сергея Харламова, высокопоставленный чиновник украинского министерства культуры воскликнул: «Этот москаль добре знае нашу ридну Украину!».

Однако тогда, в конце ХХ века, гравюры-иллюстрации к «Тарасу Бульбе» оказались невостребованными. И лишь сейчас читатель получил возможность увидеть их полностью.

Фонд исторической перспективы и издательство «Вече» взяли на себя труд подготовки нового издания повести. Помимо гоголевского текста и иллюстраций в книгу вошли и ценные дополнительные материалы. Ее открывает предисловие к повести, написанное выдающимся русским историком XIX века Н.И. Костомаровым. После текста повести следуют подробные комментарии А.Ф. Смирнова, а затем две статьи Николая Васильевича Гоголя - «Взгляд на составление Малороссии» и «О малороссийских песнях». Завершающим аккордом стала подготовленная Н.И. Костомаровым публикация письма турецкого султана запорожским казакам и их знаменитый исторический ответ басурманскому владыке.

В книге нет статьи современного историка или политолога о русско-украинских отношениях.

Как отметила в своем выступлении президент ФИП Н.А. Нарочницкая: «Гоголевская проза и гоголевское сознание, которое проявляется в каждом слове, лучше и сильнее любых политических суждений, особенно сегодняшних».

Присутствующие в зале убедились в этом, когда народный артист России, актер Московского художественного театра им. Горького Валентин Клементьев прочитал несколько отрывков из повести, в том числе знаменитый монолог «Нет уз святее товарищества»…

Инициатор издания доктор исторических наук профессор Анатолий Филиппович Смирнов обратил внимание собравшихся на значение самой юбилейной даты, по его словам «юбилеи позволяют нам отрешиться от суеты повседневной и сосредоточить внимание свое вокруг творчества наших великих предков, которые отстаивали Русь, обустраивали Русь и умели защищать ее. Юбилеи - как верстовые столбы на тракте почтовом, проверяешь - а той ли дорогой идешь, а может и сбился с пути?.. Особенно это важно в трудное время, когда «буря мглою небо кроет», а мы как раз в такую бурю сейчас и живем. Гоголь принадлежит всем народам России и в первую очередь - украинцам и великороссам. В центре его творчества стоит тема Православия, место, которое вера занимает в жизни нашего народа и в нашей культуре. Это центральная тема, потому что без веры нет культуры русской, нет народа. Гоголь выступает продолжателем линии Карамзина, который считал что именно Крещение России, принятие христианства позволило славянским племенам сплотиться в один народ, создать государство, создать русскую культуру, обустроить русскую землю и отстоять ее. В повести «Тарас Бульба» сказано главное - надо беречь Россию, отстаивать веру, отстаивать ценою жизни, до конца».

Народный художник России Сергей Михайлович Харламов рассказал о своем увлечении творчеством Н.В. Гоголя с детских лет. О том, как собирались материалы для гравюр и как создавались сами иллюстрации. Его рассказ был рассказом не историка или путешественника, а именно творца, ибо только творческий человек мог так эмоционально, образно передать и живописность казачьих поселков, и красоту казачек, доброту и широту души жителей гоголевской Украины. Перед слушателями как будто развертывалось красочное полотно, как окно в ставшее соседним государство...

Еще более усилило это ощущение какого-то перемещения в пространство Малороссии выступление артистов Московского государственного историко-этнографического театра, исполнивших столь любимые Николаем Васильевичем Гоголем украинские песни.

Затем выступавшие говорили об истории изучения творчества Гоголя, о значении, которое оно имеет в наши дни. О непростой судьбе самой повести «Тарас Бульба», которую неоднократно пытались «изъять из обращения» или подвергнуть цензурной правке.

Главный редактор издательства «Вече» Сергей Николаевич Дмитриев, описывая историю издания, сравнил книгу «со скульптурой, которую лепят несколько творцов».

А потом рассказал собравшимся о посвященных украинской истории других книгах, выпущенных «Вече», особенно отметив такие, как «Тайная история Украины» и «Четыре трагедии Севастополя». Таким образом, издание «Тараса Бульбы» для «Веча» - часть продуманной издательской политики, направленной на защиту исторической правды.

Ректор Литературного института имени А.М. Горького Борис Николаевич Тарасов в своем выступлении еще раз подчеркнул, что «Гоголь это не только писатель, но и мыслитель. Обращаясь к современным ему историкам, он упрекал их в близорукости, говорил даже - выводы твои гниль, потому что сделаны они без Бога. А без Бога никакой истории нельзя увидеть. И вот этот взгляд на историю через душу человека как раз то, что нам важно сейчас иметь ввиду. Православная вера есть сила, опора всему - и человеку, и нации, и семье. Вынь этот камень, и рассыплется все - и Отечество, и человек, и семья. Этот урок Гоголя имеет для нас постоянное, непреходящее значение».

Литературовед Виктор Мирославович Гуминский рассказал собравшимся о подготовке нового академического издания собрания сочинений Н.В. Гоголя, о проблемах, которые проявляются при подготовке этого издания. О работе с рукописями и черновиками писателя и о нелегкой судьбе его произведений в советскую и постсоветскую эпоху. В частности он привел такой удивительный факт - в первом издании биографии Н.В. Гоголя (серия ЖЗЛ), написанной И.П. Золотусским, нет ни единого упоминания о повести «Тарас Бульба».

А между тем современные литературоведы, позицию которых высказал писатель Юрий Михайлович Лощиц, считают, что это произведение -центральное в творчестве Николая Васильевича Гоголя, подобно тому, как «Война и мир» является центральной для Льва Толстого, а «Братья Карамазовы» для Ф.М. Достоевского.

«Актуальность произведения зависит не только от того, какое внимание уделял ему писатель, но и от общественной и исторической ситуации, и в нынешних условиях «Тарас Бульба» стал актуальным как никогда».

Священник о. Георгий Рябых заметил, что жизнь и творчество Гоголя позволяет восстановить не только Великороссию в глазах малороссов, но и Малороссию в глазах великороссов. Напомнить, что истоки России - на берегах Днепра, что «киевская купель важна и для нас, русских», что Днепр и в географическом и в историческом смысле является «стержневой рекой для трех братских народов - русских, украинцев и белорусов». Что заинтересованность России в Украине связана не только с ресурсами, геополитикой и т.д., а прежде всего - с исторической преемственностью нашей культуры и нашей истории.

Тема об отношениях между двумя народами - русскими и украинцами - была одним из лейтмотивов вечера. Говоря о современной политике украинского государства, Н.А. Нарочницкая отметила: «Антироссийский шум - поможет ли он заслужить звание европейца? Зачем это тем, чья славянская история еще тысячу лет назад была частью великой европейской истории? Вот это непонятно, и этот комплекс самоутверждения держит в путах украинскую национальную идею и не дает сформироваться украинскому национальному проекту, который бы и освободил Украину от москвофобии».

Она также остановилась и на значении слова «Малороссия», в котором некоторые «свидомые украинцы» усматривают умаление или даже оскорбление своей державы со стороны «москалей». Но слово это несет совершенно иной смысл. Малый в славянских языках означает не только малый по размеру, но и центральный. Например, Малая Греция - это именно центральная часть Эллады, колыбель греческой государственности, а Великая Греция - это все области колонизированные эллинами.

Так и слово Малороссия указывает на значение этого региона как изначальной родины русского государства и русского народа.

В выступлениях участников вечера звучали теплые и уважительные слова в адрес украинского народа, его обычаев, культуры, языка, песен. Ведь с точки зрения Николая Васильевича Гоголя: русский и украинец - это две стороны одной души, народы-близнецы, которые в историческом аспекте могут выжить только вместе.

Но вопрос об отношениях России и русских к Украине невозможно решить без национального самопознания самой русской нации. Ярко и эмоционально сказал об этом литературный критик Сергей Куняев: «Гоголь в свой юбилей актуализировался весь и с украинским вопросом, и с польским вопросом, и с еврейским вопросом, и самое главное - с русским вопросом. И этот вопрос с теми ответами, который дал Гоголь на все эти вопросы в своем великом произведении, нам предстоит усваивать и на все эти вопросы дать современный ответ».

Надежда Васильевна Рыжова, главный редактор газеты «Казачий вестник». с большой теплотой говорила о таких качествах украинского народа как доброта, гостеприимство, любовь к песне.

«Украина в сердце каждого русского человека, поэтому мы никогда не сможем смириться с тем, что нас пытаются удалить друг от друга».

Завершая вечер, Н.А. Нарочницкая выразила надежду, что новое полное издание одного из главных произведений Николая Васильевича Гоголя станет весомым вкладом в культурное единство братских славянских народов, которое окажется в конечном итоге сильнее сиюминутных устремлений политиков.

«Тот, кто любит и ценит свое наследие, тот понимает такие же чувства других. Европа, о которой так много и так поверхностно говорят, это ведь Европа и славянская и нести гордо это знамя византийского наследия, нашей православной веры и выстаивать, как некогда прежде, между тевтонами, монголами и турками - это действительно настоящая задача, которая отнюдь не разъединяет нас с Украиной, а наоборот - здесь не стыдно соревноваться.

И для того, чтобы не потерять глубокое различение добра и зла, свойственное нашим предкам, не нужны впечатляющие цифры валового внутреннего продукта. И надо признать, что вот это могучее славянское дерево настолько крепко сидит в почве своими корнями, что может выдержать две, три и больше могучих ветвей и не надо обрубать их...»

На фото - гравюра Сергея Харламова

26.10.2011 18:39:37

Гоголь вырос на Украине. Но государства тогда такого не было. А он, наверное, о нем мечтал, мечтал о свободе своего народа. А иначе была бы разве «Страшная месть», или «Тарас Бульба»? С их идеями свободолюбия?

Вначале было слово. Во Франции сначала были просветители, а потом – революции. В России народ сверг царя не просто так – сначала была деятельность декабристских обществ, был Герцен со своим «Колоколом», долго и самоотверженно трудились народники.

А как пришла к своей независимости Украина? Откуда берутся начала? Кто посеял, кто заронил в душу украинского народа зерна свободы?

Сегодня мы попытаемся найти истоки возрождения Украины, и оценить роль Николая Васильевича Гоголя в этом возрождении. Нет, мы не будем пытаться делать из него украинского писателя. Сергей Баруздин писал как-то: «Я не знаю в нашей прозе более русского писателя, чем Николай Васильевич Гоголь… Порой мне кажется, что именно из Гоголя родились Пушкин и Некрасов, Толстой и Достоевский, Лесков и Чехов, Тургенев и Горький. Гоголь – это чудо и загадка русского таланта. Гоголь – это чудо и загадка русской души. И это чудо родилось и созрело на Полтавщине, на украинской земле. И потому так велико значение Гоголя для украинской литературы. Она ведь тоже во многом вышла из Гоголя». Согласимся с этими словами. Но сегодня обратим внимание еще на одну сторону гоголевского творчества.

Просто говорить и писать о человеке, который весь и полностью принадлежит к какой-то одной национальной культуре, который вырос и воспитался на традициях, обычаях своего родного народа, и который сумел показать во всех красках своего же родного языка величие этого народа. Показать его самобытную оригинальность, национальный характер, национальное самосознание. Показать так, чтобы это творение писателя, или поэта, или художника смогло стать достоянием культуры всего человечества.

Сложно говорить о Гоголе. Его творчество достигло вершин мировой литературы. Своими творениями он пробуждал в человеке человеческое, будил его дух, совесть, чистоту помыслов. А писал он, в частности, в своих «малороссийских» повестях, об украинском народе, украинской нации на конкретном этапе ее исторического развития – когда этот народ был покорен, зависим и не имел своего официального, узаконенного литературного языка. Писал он не на своем родном языке, языке своих предков. Так ли важно это для оценки творчества великого художника? Наверное, важно. Потому что человеком нельзя стать самому по себе. Не взрастит человека волчица, потому что основной признак его – духовность. А духовность имеет глубокие корни – в народных традициях, обычаях, песнях, сказаниях, в своем родном языке.

Не обо всем, далеко не обо всем можно было тогда открыто сказать. Тотальная повсеместная цензура с соответствующими идеологическими установками, которая и во времена царские, и во времена так называемые «советские» не позволяла открыто высказать свое мнение, свое отношение к тому или иному моменту, эпизоду, относящемуся к творчеству писателя – она наложила свой отпечаток и на это творчество, и на его критику.

Но, как бы то ни было, а Гоголь в начале своего творческого пути обратился к прошлому своего родного народа. Он заставил его выступить ярко, живо и поразил сразу две цели: всему миру открыл глаза на один из крупнейших в Европе, но не имеющий своей государственности, порабощенный народ, и заставил этот народ поверить самому себе, поверить в свое будущее. Сразу же вслед за Гоголем вспыхнул, расцвел ярчайший талант, самобытный и оригинальный, как и его родной народ – Тарас Шевченко. Украина стала возрождаться. Еще долог и труден был ее путь. Но в начале этого возрождения был Гоголь…

«Зачем губишь верный народ?»

Не так просто, как мы уже сказали, было тогда писать об Украине. Не просто о ней писать и сейчас. Но когда сейчас просто рискуешь прослыть или украинским националистом, или российским шовинистом, то во времена Гоголя дамоклов меч расправы висел над всеми посягавшими на целостность империи. В условиях николаевской России вообще не поощрялось любое свободомыслие. «Вспомним драматическую судьбу Николая Полевого, – пишет С.И.Машинский в книге «Чемодан Адеркаса», – издателя самого замечательного для своего времени, прогрессивного, боевого журнала «Московский телеграф»… В 1834 году Полевой напечатал неодобрительную рецензию на верноподданическую драму Нестора Кукольника «Рука всевышнего спасла», удостоившуюся высочайшей похвалы. «Московский телеграф» был немедленно закрыт, а создателю пригрозили Сибирью.

Да и сам Гоголь во времена учебы в Нежине пережил события, связанные с «делом о вольнодумстве». Но, несмотря на все это, он взялся за перо.

После выхода в свет в 1831 и 1832 годах «Вечеров на хуторе близ Диканьки» положительно о них отозвался Пушкин. «Они изумили меня, – писал великий поэт редактору «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду». – Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Все это необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился… Поздравляю публику с истинно веселою книгою, а автору сердечно желаю дальнейших успехов». По словам Пушкина, «все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой».

И как-то никто не заметил, или не захотел замечать скрытой за этой веселостью глубокой грусти, скрытой любви, страстного переживания о судьбе своего, сто лет, и даже не сто, а каких-то пятьдесят лет назад свободного, а теперь закрепощенного, порабощенного народа.

- «Помилуй, мамо! Зачем губишь верный народ? Чем прогневили?» – спрашивают запорожцы царицу Екатерину II в повести «Ночь перед Рождеством». И вторит им Данило в «Страшной мести»: «Времена лихие приходят. Ох, помню, помню я годы; им, верно, не воротиться!».

Но не видят, или не хотят видеть этого критики. Их, наверное, можно и понять – времена были имперские, и кому какое было дело до судьбы украинского народа? Всем бросились в глаза веселость и смех, и, может быть, именно эта веселость избавила Гоголя от участи того же Шевченко. Шевченко о судьбе Украины говорил уже без смеха – и получил десять лет суровой солдатчины.

«Он гордится даже своим странным языком…»

Далеко не все правильно и до конца понимали Гоголя. «Поющее доисторическое племя», Украина в ее «героическом», «младенческом» пути развития – такой штамп получили повести Гоголя, в которых он писал об Украине, о национально-освободительной борьбе украинского народа в XVI-XVII столетиях. Чтобы понять, откуда произошел такой взгляд на Украину, нужно, наверное, в первую очередь, обратиться к одному из самых известных и авторитетных российских критиков Виссариону Белинскому. В статье «История Малороссии. Николая Маркевича» он достаточно подробно высказал свое мнение об украинском народе и его истории: «Малороссия никогда не была государством, следственно, и истории, в строгом значении этого слова, не имела. История Малороссии есть не более, как эпизод из царствования царя Алексея Михайловича: доведя повествование до столкновения интересов России с интересами Малороссии, историк русский должен, прервав на время нить своего рассказа, изложить эпизодически судьбы Малороссии, с тем, чтобы потом снова обратиться к своему повествованию. История Малороссии – это побочная река, впадающая в большую реку русской истории. Малороссияне всегда были племенем и никогда не были народом, а тем менее – государством… История Малороссии есть, конечно, история, но не такая, какою может быть история Франции или Англии… Народ или племя, по непреложному закону исторической судьбы теряющие свою самостоятельность, всегда представляют зрелище грустное… Разве не жалки эти жертвы неумолимой реформы Петра Великого, которые, в своем невежестве, не могли понять цели и смысла этой реформы? Им легче было расстаться с головой, чем с бородой, и, по их кровному, глубокому убеждению, Петр разлучал их навеки с радостию жизни… В чем же состояла эта радость жизни? В лености, невежестве и грубых, освященных веками обычаях… В жизни Малороссии было много поэзии, – правда; но где жизнь, там и поэзия; с переменой существования народного не исчезает поэзия, а только получает новое содержание. Слившись навеки с единокровною ей Россиею, Малороссия отворила к себе дверь цивилизации, просвещению, искусству, науке, от которых дотоле непреодолимою преградою разлучал ее полудикий быт ее» (Белинский В.Г. Собрание сочинений в 9 томах, Москва, 1976, Т.1, с.238-242).

Как видим, в своем старании унизить Украину Белинский даже бороды отнес к украинцам – авось потомки не узнают и не догадаются, откуда пришли в Россию наука и образование, кто открывал первые школы в России, откуда привез Петр Феофана Прокоповича…

Мнение Белинского, стало основополагающим, определяющим на все последующие времена при рассмотрении не только творчества Гоголя, но и вообще украинской литературы, культуры. Оно стало образцом отношения к украинскому народу. И не только для абсолютного большинства критиков, не только для политикума, но и для общества в целом, включая общество мировое.

Гоголем восхищались, им возмущались, но именно Белинский как бы черту провел, четко и понятно – вот это, где веселье, где сказочная природа, где глупый, простодушный народ – это искусство. Где есть попытка разобраться в судьбе своего народа, его историческом прошлом – это, по Белинскому, какой-то никому ненужный бред, писательские фантазии.

Белинскому вторили другие критики. Николай Полевой, например, писал о Гоголе в статье, посвященной «Мертвым душам»: «Господин Гоголь посчитал себя гением универсальным, он считает самый способ выражения, или язык свой, оригинальным и самобытным… При советах благоразумных людей г-н Гоголь мог бы убедиться в противном.

Мы желали бы, чтобы г-н Гоголь вовсе перестал писать, чтобы постепенно более и более он падал и заблуждался. Он хочет философствовать и поучать; он утверждается в своей теории искусства; он гордится даже своим странным языком, считает ошибки, происходящие от незнания языка, оригинальными красотами.

Еще в прежних сочинениях своих г-н Гоголь силился иногда изображать любовь, нежность, сильные страсти, исторические картины, и жалко было видеть, как ошибался он в таких попытках. Приведем для примера его усилия представить малороссийских казаков какими-то рыцарями, Баярдами, Пальмериками».

«Музика душі»

Конечно, мнений было много и разных. Советский критик Н.Онуфриев говорит о большой любви Гоголя к народу, сохраняющему, несмотря на тяжелые условия жизни, жизнерадостность, чувство юмора, жажду счастья, любовь к труду, к родному краю, к его природе. В «Страшной мести», – говорит Онуфриев, – Гоголь затронул тему о патриотизме народа, показал эпизоды борьбы казачества с иноземцами, посягающими на украинские земли, заклеймил изменников, ставших орудием злых, темных сил».

«Геній Гоголя першим з могутньою силою вдихнув у душу російського, а потім і світового читача любов до України, до її розкішних («упоительних») пейзажів і до її люду, в психології якого історично поєдналося, на думку письменника, оте «простодушно-лукаве» начало з началом героїчним і героїко-трагедійним,» – так считал Леонид Новаченко.

Один из самых видных украинских писателей ХХ века Олесь Гончар писал, что Гоголь в своих произведениях не приукрашивал народную жизнь, «доречніше в цім зв’язку говорити про натхненну піднесеність автора, про синівську залюбленість у звичаї рідного краю, зачарування молодого поета магією дзвінких зимових ночей з колядками дівчат і парубків, про цілком відчутне прагнення відшукати в міцних і цілісних народних натурах опору для збентеженого духу, знайти щось надійне, чисте й прекрасне. «Вечори на хуторі…» – це була справді музика душі, її співучі мрії, це була достойна синовня данина письменника батьківщині».

Очень обстоятельно тему Гоголя и Украины, Гоголя и украинской литературы в советское время разрабатывала Нина Евгеньевна Крутикова. Крутикова пишет о том, что украинские писатели-романтики 30-40 годов 19 столетия в своих произведениях использовали фольклор, но только лишь для стилизации, для внешней орнаментации. «Український народ, як правило, поставав у їх творах смиренним, глибоко релігійним і сумно покірним своїй долі». В то же время в «Страшной мести» «поки що в легендарній, казковій формі, Гоголь змалював народний героїзм, почуття товариськості і колективізму, волелюбність і високий патріотизм. Взагалі український народ в правдивому зображенні Гоголя був позбавлений тих рис покірливості, смиренномудрія, релігійного містицизму, які нав’язувалися йому представниками консервативних «теорій народності». Крутикова считает, что «повісті Гоголя з українського побуту та історії будили національну свідомість українців, їхню творчу мисль».

Интересно утверждение Крутиковой, например, о том, что только книги Гоголя вызвали у известного историка, этнографа, фольклориста и писателя Николая Костомарова интерес к Украине. Гоголь пробудил в нем то чувство, которое совершенно изменило направление его деятельности. Костомаров увлекся изучением истории Украины, написал ряд книг, Украина стала его idee fixe.

Чьей была Украина?

Можно ли говорить или писать о Николае Васильевиче Гоголе, не учитывая всех факторов, тем или иным образом повлиявших на формирование его таланта, его мировоззрения, его величайшего писательского дара?

Можно ли давать какую-либо оценку Гоголю, проводить какой-либо анализ «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Миргорода», «Арабесок», «Тараса Бульбы» да и самих «Мертвых душ», не обратившись к истокам творчества великого писателя, не проникшись духом той эпохи, не проникшись в полной мере осознанием трагической судьбы украинского народа, стоявшего тогда на очередном своем перепутье?

«До совершения централизаторских реформ Екатерины, – отмечал историк Д. Мирский, – украинская культура сохраняла свое явственное отличие от великороссийской культуры. Народ имел богатейшие сокровища фольклорной поэзии, своих профессиональных странствующих певцов, свой популярный кукольный театр, высокоразвитые художественные промыслы. По всей стране путешествовали бродячие спудеи, строились церкви в «мазепинском» барокковом стиле. Разговорной речью была только украинская, а «москаль» был там такой редкой фигурой, что это слово отождествлялось с названием солдата». Но уже в 1764 году вынужден был отречься от своего титула последний гетман Украины Кирилл Разумовский, в 1775 году ликвидирован и уничтожен форпост казачества – Запорожская Сечь, – которая хоть и существовала независимо от Гетманщины, но символизировала именно украинскую военную и национальную мощь. В 1783 году в Украине было введено крепостничество.

И вот тогда, когда Украину низводили до уровня обыкновенной российской провинции, когда она утратила последние остатки автономии, а ее высшее и среднее сословия быстро русифицировались – в этот момент появились первые проблески национального возрождения. И это не так и удивительно, потому что поражения и утраты в такой же мере как победы и успехи могут стимулировать национальное еgо.

Героем одного из первых прозаических произведений Гоголя – отрывка из исторического романа, опубликованного в конце 1830 года, – стал гетман Остряница. Этот отрывок позже Гоголь включил в свои «Арабески». Гоголь этим отрывком указал на свое происхождение. Он верил, что его дворянская генеалогия восходит до полулегендарного полковника второй половины ХVII столетия Остапа Гоголя, фамилию которого к своей прежней фамилии Яновского присовокупил дед Николая Васильевича Опанас Демьянович. С другой стороны, его прадед по бабушке Семен Лизогуб был внуком гетмана Ивана Скороладского и зятем переяславского полковника и украинского поэта XVIII столетия Василия Танского.

В своем увлечении, стремлении познать прошлое своего родного народа Гоголь был не одинок. Примерно в те же годы страстно изучал историю народа своего великий польский поэт Адам Мицкевич, что впоследствии нашло отражение в его лучших произведениях «Дзеды» и «Пан Тадеуш.» Николай Гоголь и Адам Мицкевич творили, «подогреваемые горем патриотизма, – как писал об этих двух великих представителях украинского и польского народов российский писатель-историк Владимир Чивилихин в своем романе-эссе «Память», – одинаково свежо, импульсивно, оригинально и вдохновенно, веруя… в свои таланты, испытывая общую спасительную тягу к реальности народной истории, культуры прошлого и надеждам на будущее».

Кстати, несмотря на очень явные отличия российского и украинского языков, российские писатели и критики того времени в большинстве своем украинскую литературу считали своеобразным ответвлением от российского древа. Украина же считалась просто интегральной частью России. Но, что интересно, в то же самое время и польские писатели смотрели на Украину как на неотъемлемую слагаемую своей польской истории и культуры. Украинские казаки для России и Польши были примерно тем же, что и «дикий запад» в представлении американцев. Конечно, попытки непризнания украинского языка как самодостаточного и равного другим славянским языкам, попытки непризнания украинского народа как нации, имеющей свою, отличную от других историю и культуру – эти попытки имеют причину, поясняющую такую ситуацию. И причина это одна – утрата на длительное время своей государственности. Украинский народ волею судьбы был обречен столетиями пребывать в неволе. Но о своих корнях он не забывал никогда.

«Злодеи отняли у меня эту драгоценную одежду и теперь ругаются над моим бедным телом, из которого все вышли!»

Принадлежащим к какому народу считал себя Гоголь? Давайте вспомним – разве говорится в «малороссийских» повестях Гоголя о каком-то ином народе, кроме украинского? Но Гоголь называет его также и народом русским, Русью. Почему?

Есть ли в этом какие-то противоречия истине? Да нет. Гоголь хорошо знал историю своей Родины. Он знал, что собственно Русь, ассоциировавшаяся во всех русских летописях обычно с Киевской землей и Украина – это одна земля. Московское государство, названное Петром І Россией – не исконная Русь, каким бы абсурдом это ни показалось какому-нибудь заидеологизированному историку или писателю. Русский народ в «малороссийских» повестях Гоголя – это народ украинский. И абсолютно неправильным является разделение понятий Русь и Украина, как относящихся к определению двух разных стран или народов. А ошибка эта довольно часто повторяется при истолковании творчества Гоголя. Хотя это явление можно, скорее, назвать не ошибкой, а просто данью той имперской идеологии, которая до недавнего времени властвовала и в литературоведении тоже. Украину Гоголь не считает окраиной или частью какого-то другого народа. И когда он в повести «Тарас Бульба» пишет о том, что «сто двадцать тысяч казацкого войска показалось на границах Украйны», то сразу же и уточняет, что это «не была какая-нибудь малая часть или отряд, выступивший на добычу или на угон за татарами. Нет, поднялась вся нация…»

Этой всей нацией в Русской земле – Украине – и была нация, называемая Гоголем украинской, русской, малороссийской, а иногда и хохлацкой. Называемая так в силу тех обстоятельств, что Украина была тогда уже частью большой империи, вознамерившейся эту нацию растворить в море других народов, отобрать у нее право иметь свое исконное название, свой исконный язык, народные песни, легенды, думы. Гоголю было сложно. С одной стороны, он видел, как исчезает, угасает его народ и не видел перспективы у талантливых людей добиться всемирного признания без обращения к языку огромного государства, а, с другой стороны, этот исчезающий народ – это был его народ, это была его родина. Гоголевское желание получить престижное образование, престижную должность сливалось в нем с чувством украинского патриотизма, взбудораженного его историческими изысканиями.

«Туда, туда! В Киев! В древний, в чудесный Киев! Он наш, он не их, не правда?» – писал он Максимовичу.

В «Истории Русов», одной из самых любимых книг Гоголя (автор которой, по утверждению известного историка-писателя Валерия Шевчука, считал, что «Київська Русь – це державне творення саме українського народу, що Русь – це Україна, а не Росія») приводится текст прошения от гетмана Павла Наливайко польскому королю: «Народ Русский, бывши в союзе сначала с княжеством Литовским, а потом – и с Королевством Польским не был никогда от них завоеван…».

Но что же получилось из этого союза русичей с литовцами и поляками? В 1610 году Мелетий Смотрицкий под именем Ортолога в книге «Плач Восточной церкви» жалуется на потерю важнейших русских фамилий. «Где дом Острожских, – восклицает он, – славный пред всеми другими блеском древней веры? Где роды князей Слуцких, Заславских, Вишневецких, Пронских, Рожинских, Соломерицких, Головчинских, Крашинских, Горских, Соколинских, и другие, которых сосчитать трудно? Где славные, сильные во всем свете ведомые мужеством и доблестью Ходкевичи, Глебовичи, Сапеги, Хмелецкие, Воловичи, Зиновичи, Тышковичи, Скумины, Корсаки, Хребтовичи, Тризны, Горностаи, Семашки, Гулевичи, Ярмолинские, Калиновские, Кирдеи, Загоровские, Мелешки, Боговитины, Павловичи,Сосновские? Злодеи отняли у меня эту драгоценную одежду и теперь ругаются над моим бедным телом, из которого все вышли!».

В 1654 году согласно торжественно утвержденным договорам и пактам народ Русский добровольно соединяется с государством Московским. А уже в 1830 году, ко времени написания Гоголем «Вечеров на хуторе близ Диканьки», впору было писать новый плач – куда исчезли, где растворились славные роды русичей? Да и не русичи они уже, нет, они – то ли малороссияне, но не в греческом понимании исходного, исконного, а совсем уже в другом смысле – братья меньшие, то ли украинцы – но опять же не в смысле края – родины, а как окраины. И не воины они, нет, они – старосветские, тонкослезые, объедающиеся, ленивые помещики, они уже, в лучшем случае – Иваны Ивановичи да Иваны Никифоровичи, в худшем – «низкие малороссияне», «которые выдираются из дегтярей, торгашей, наполняют как саранча, палаты и присутственные места, дерут последнюю копейку с своих же земляков, наводняют Петербург ябедниками, наживают, наконец, капитал и торжественно прибавляют к фамилии своей, оканчивающейся на о, слог въ» («Старосветские помещики»).

«Бреше, сучий москаль!»

Все это познал Гоголь, и не могла душа его не плакать. Но горькая это правда особенно ярко бросилась ему в глаза в пору первых жизненных неудач, связанных уже с Петербургом – столицей николаевской России. Служба дала возможность Гоголю воочию увидеть неведомый ему до того мир лихоимцев, взяточников, подхалимов, бездушных мерзавцев, больших и малых «значительных лиц», на которых держалась полицейско-бюрократическая машина самодержавия. «…Изжить там век, где не представляется совершенно впереди ничего, где все лета, проведенные в ничтожных занятиях, будут тяжким упреком звучать душе – это убийственно! – с сарказмом писал Гоголь матери, – что за счастье дослужить в 50 лет до какого-нибудь статского советника… и не иметь силы принесть на копейку добра человечеству».

Принесть добро человечеству. Об этом мечтал молодой Гоголь в те хмурые дни, когда он напрасно искал счастье по канцеляриям, и принужден был всю зиму, оказываясь иногда в положении Акакия Акакиевича, дрожать в летней шинели на холодных ветрах Невского проспекта. Там, в холодном, зимнем городе он стал мечтать об иной, счастливой жизни, и там в его воображении возникают яркие картины жизни своего родного украинского народа.

Помните, с каких слов начинается его первая «малороссийская» повесть? С эпиграфа на украинском языке: «Мені нудно в хаті жить…» А далее сразу, с ходу – «Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии!» И это знаменитое, неповторимое описание его родной украинской природы: «Вверху только, в небесной глубине, дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи… Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало – река в зеленых, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!»

Так описывать красоту своей возлюбленной родины мог, по признанию того же Белинского, только «сын, ласкающийся к обожаемой матери». Гоголь не уставал любоваться сам и поражать, увлекать этой любовью к своей Украине и всех своих читателей.

«Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее, – говорит он в своей очаровательной «Майской ночи». – С середины неба глядит месяц, необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее… Девственные чащи черемух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник – ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их… Божественная ночь! Очаровательная ночь! И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи. Сыплется величественный гром украинского соловья, и чудится, что и месяц заслушался его посереди неба… Как очарованное, дремлет на возвышении село. Еще белее, еще лучше блестят при месяце толпы хат…»

Можно ли лучше и краше передать красоту этой украинской ночи, или «малороссийского» лета? На фоне этой дивной, красочной природы Гоголь раскрывает жизнь народа, народа вольного, свободного, народа во всей его простоте и самобытности. Гоголь не забывает всякий раз подчеркивать, акцентировать внимание читателя на этом. Народ в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» противопоставлен, а точнее, имеет отличия от народа российского, называемого Гоголем «москальским». «То-то и есть, что если где замешалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от голодного москаля» («Сорочинская ярмарка»). Или еще: «Плюйте ж на голову тому, кто это напечатал! бреше, сучий москаль. Так ли я говорил? Що то вже, як у кого чертма клепки в голови!» («Вечер накануне Ивана Купала»). И в этой же повести – «уж не чета какому-нибудь нынешнему балагуру, который как начнет москаля везть» – и сам Гоголь объясняет, что выражение «москаля везть» у украинцев обозначает просто «лгать». Являлись ли эти выражения оскорбительными для «москалей», против них направленными? Нет, конечно, Гоголь хотел сказать, подчеркнуть другое – различие российского и украинского народов. В своих повестях он изображает жизнь народа, имеющего право быть нацией, имеющего право на самобытность, на свою историю и культуру. Все это он, конечно, вынужден был прикрыть смехом, весельем. Но, как сказано в Евангелии: «Сказал им: кто имеет уши слышать, да слышит!»

У Гоголя все покрыто добрым, незлобным юмором. И хотя этот юмор, этот смех почти всегда завершается глубокой тоской и грустью, грусть эту видят далеко не все. Видят в основном те, кому она направлена. Молодой, начинающий писатель уже тогда видел измельчение народа, видел, как уходит, исчезает из реального мира чувство свободы и могущество личности, которое неотделимо от общенациональных идеалов братства и товарищества.

«Порядку нет в Украйне: полковники и есаулы грызутся, как собаки, меж собою…»

Связь с народом, с родиной – это высшее мерило жизненной полноценности и значимости человека. Именно об этом – «Страшная месть», получившая свое продолжение в «Тарасе Бульбе». Только тесная связь с народным движением, патриотические стремления придают герою подлинную силу. Отходя от народа, порывая с ним, герой теряет свое человеческое достоинство и неизбежно гибнет. Именно такова судьба Андрия – младшего сына Тараса Бульбы…

Тоскует в «Страшной мести» Данило Бурульбаш. Болит у него душа, потому что гибнет его родная Украина. Щемящую, ранящую душу грусть слышим мы в словах Данилы о славном прошлом его народа: «Что-то грустно становится на свете. Времена лихие приходят. Ох, помню, помню я годы; им, верно, не воротиться! Он был еще жив, честь и слава нашего войска, старый Конашевич! Как будто перед очами моими проходят теперь козацкие полки! Это было золотое время… Старый гетьман сидел на вороном коне. Блестела в руке булава; вокруг сердюки; по сторонам шевелилось красное море запорожцев. Стал говорить гетьман – и все стало как вкопанное… Эх… Порядку нет в Украйне: полковники и есаулы грызутся, как собаки, меж собою. Нет старшей головы над всеми. Шляхетство наше все переменило на польский обычай, переняло лукавство… продало душу, принявши унию… О время, время!»

В полной мере тему патриотизма, тему братства и товарищества Гоголь развил уже в повести «Тарас Бульба». Центральным, кульминационным моментом там стала знаменитая речь Тараса: «Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только они, чтобы при них были хлебные стоги, да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи, гнушаются языком своим, свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства».

Читаешь эти горькие гоголевские строчки, а на ум приходят уже другие – шевченковские:

Раби, подножки, грязь Москви,
Варшавське сміття – ваші пани,
Ясновельможнії гетьмани.
Чого ж ви чванитеся, ви!
Сини сердешної Украйни!
Що добре ходите в ярмі,
Ще лучше, як батьки ходили.
Не чваньтесь, з вас деруть ремінь,
А з їх, бувало, й лій топили…

«Реве та стогне Дніпр широкий»

И Гоголь, и Шевченко были сыновьями своей земли, своей родины. Оба впитали в себя дух народа – вместе с песнями, думами, легендами, преданиями. Сам Гоголь был активным собирателем украинских народных песен. Он получал величайшее удовлетворение от их прослушивания. Переписывал сотни песен с различных печатных и других источников. Свои взгляды на украинский песенный фольклор Гоголь изложил в статье 1833 года «О малороссийских песнях», которую поместил в «Арабесках». Эти песни составляли основу духовности Гоголя. Они, по Гоголю, – живая история украинского народа. «Это народная история, живая, яркая, исполненная красок истины, обнажающая всю жизнь народа, – писал он. – Песни для Малороссии – все: и поэзия, и история, и отцовская могила… Везде проникает их, везде в них дышит… широкая воля казацкой жизни. Везде видна та сила, радость, могущество, с какою козак бросает тишину и беспечность жизни домовитой, чтобы вдаться во всю поэзию битв, опасностей и разгульного пиршества с товарищами… Выступает ли козацкое войско в поход с тишиною и повиновением; извергает ли из самопалов поток дыма и пуль; описывается ли ужасная казнь гетмана, от которой дыбом подымается волос; мщение ли козаков, вид ли убитого козака с широко раскинутыми руками на траве, с разметанным чубом, клекты ли орлов в небе, спорящих о том, кому из них выдирать козацкие очи, – все это живет в песнях и окинуто смелыми красками. Остальная половина песней изображает другую половину жизни народа… Там одни козаки, одна военная, бивачная и суровая жизнь; здесь, напротив, один женский мир, нежный, тоскливый, дышащий любовью».

«Моя радость, жизнь моя! песни! Как я вас люблю! – писал Гоголь Максимовичу в ноябре 1833 года. – Что все черствые летописи, в которых я теперь роюсь, перед этими звонкими, живыми летописями!… Вы не можете представить, как мне помогают в истории песни. Даже не исторические, даже похабные. Они дают все по новой черте в мою историю, все разоблачают яснее и яснее, увы, прошедшую жизнь и, увы, прошедших людей…».

В наибольшей мере украинские песни, думы, легенды, сказки, предания, получили свое отражение в поэтических «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Они послужили и материалом для сюжетов, и использовались в качестве эпиграфов, вставок. В «Страшной мести» ряд эпизодов по своему синтаксическому строю, по своей лексике очень близок к народным думам, былинам. «И пошла по горам потеха. И запировал пир: гуляют мечи, летают пули, ржут и топочут кони… Но виден в толпе красный верх пана Данила… Как птица, мелькает он там и там; покрикивает и машет дамасской саблей, и рубит с правого и левого плеча. Руби, козак! гуляй, козак! тешь молодецкое сердце…»

Перекликается с народными мотивами и плач Катерины: «Козаки, козаки! где честь и слава ваша? лежит честь и слава ваша, закрывши очи, на сырой земле».

Любовь к песням народа – это и любовь к самому народу, к его прошлому, так красиво, богато и неповторимо запечатленному в народном творчестве. Любовь эту, любовь к родине, напоминающую любовь матери к своему ребенку вперемешку с чувством гордости за его красоту, и силу, и неповторимость – разве можно выразить ее лучше, чем это сказал в своих поэтических, волнующих строках из «Страшной мести» Николай Васильевич Гоголь? «Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы плавные воды свои. Ни зашелохнет, ни прогремит… Редкая птица долетит до середины Днепра. Пышный! ему нет равной реки в мире. Чуден Днепр и при теплой летней ночи… Черный лес, унизанный спящими воронами, и древле разломанные горы, свесясь, силятся закрыть его хотя длинною тенью своею, – напрасно! Нет ничего в мире, что бы могло прикрыть Днепр… Когда же пойдут горами по небу синие тучи, черный лес шатается до корня, дубы трещат и молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир – страшен тогда Днепр! Водяные холмы гремят, ударяясь о горы, и с блеском и стоном отбегают назад, и плачут, и заливаются вдали… И бьется о берег, подымаясь вверх и опускаясь вниз, пристающая лодка».

Реве та стогне Дніпр широкий,
Сердитий вітер завива,
Додолу верби гне високі,
Горами хвилю підійма.
І блідний місяць на ту пору
Із хмари де-де виглядав,
Неначе човен в синім морі
То виринав, то потопав.

Не от пламени ли Гоголя зажегся ярчайший и самобытнейший талант на Украине – Тарас Шевченко?

В обоих писателей Днепр – это символ родины, могучей и непримиримой, величественной и прекрасной. И верили они в то, что сумеет подняться народ, сумеет сбросить с себя оковы. Но сначала его нужно разбудить. И они будили, они показывали народу: вы есть, вы могучая нация, вы не хуже других – потому что имеете великую историю, и вам есть чем гордиться.

Они будили, они не дали затеряться украинскому народу среди многих других европейских народов.

«Не будучи украинцем по духу, по крови, по глубинной сути, мог бы разве Гоголь написать «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинскую ярмарку», «Майскую ночь», «Тараса Бульбу»?»

«Уроки Гения» – так назвал свою статью о Гоголе Михаил Алексеев. Он писал: «Народ, имеющий в своем основании богатый исторический опыт, огромный духовный потенциал, в какой-то час почувствует в себе жгучую потребность излить себя, высвободить, а точнее – выявить нравственную энергию в дивной бессмертной песне. И тогда он, народ, отыскивает того, кто мог бы создать такую песню. Так рождаются Пушкины, Толстые, Гоголи и Шевченки, эти богатыри духа, эти счастливцы, коих народы, в данном случае русские и украинцы, сделали своими избранниками.

Иногда на такие поиски уходят столетия и даже тысячелетия. Украине потребовалось всего лишь пять лет, чтобы подарить человечеству сразу двух гениев – Николая Васильевича Гоголя и Тараса Григорьевича Шевченко. Первого из этих титанов называют великим русским писателем, поскольку слагал он свои поэмы, творения на русском языке; но, не будучи украинцем по духу, по крови, по глубинной сути, мог бы разве Гоголь написать «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сорочинскую ярмарку», «Майскую ночь», «Тараса Бульбу»? Совершенно очевидно, что это мог сделать лишь сын украинского народа. Внеся в русский язык чарующие краски и мотивы украинской мовы, Гоголь, величайший кудесник, преобразил и собственно русский литературный язык, наполнил его паруса упругими ветрами романтики, придал русскому слову неповторимую украинскую лукавинку, ту самую «усмишку», которая непостижимою, таинственною силою своей заставляет верить нас в то, что редкая птица долетит до середины Днепра…»

Гоголевский «Ревизор», его «Мертвые души» всколыхнули Россию. Они заставили многих по-новому взглянуть на себя. «Негодовали в Москве, в Петербурге и в глуши, – писал российский критик Игорь Золотусский. – Негодовали и читали, расхватывали поэму, ссорились из-за нее и мирились. Пожалуй, не было со времени триумфа знаменитых пушкинских ранних поэм такого успеха». Раскололась Россия. Гоголь заставил ее задуматься о своем настоящем и будущем.

Но, наверное, в еще большей мере всколыхнул он украинский национальный дух. Начав вроде бы с невинных, веселых комедий, показывающих «народ, отделенный каким-нибудь столетием от собственного младенчества», Гоголь уже в этих ранних, так называемых малороссийских, повестях затронул чувствительную и самую больную и слабую струну украинской души. Может быть, для всего мира главным в этих повестях была веселость и оригинальность, самобытность и неповторимость, невиданная и неслыханная для многих ранее наций. Но не в этом основной смысл видел Гоголь. И, тем более, не веселье главным мог увидеть в этих повестях сам украинский народ.

Тысячи лет передаются из поколения в поколение сказания и предания о славных страницах своего прошлого. Украина же всего лишь каких-нибудь полстолетия пребывала в состоянии крепостного рабства. Еще живы были не только воспоминания о славной казацкой вольнице, но и предания о могучей и сильной Руси, покорявшей многие народы и территории. И теперь эта Русь вместе со своей столицей – древним Киевом, была периферией огромного государства, теперь она Малороссия, а ее культура, ее язык вызывали, в лучшем случае, лишь умиление. И вдруг она ожила, предстала перед взором умудренной, иногда снобистской публики во всей самобытной красе, со всеми своими особенностями, культурными и языковыми отличиями.

Да и сам украинский народ, открыто названный Гоголем Русью, пораженный «Вечерами», а потом еще более «Миргородом», не мог не остановиться и не посмотреть на самого себя – кто он есть, куда идет, какое будущее у него впереди?

«Говорено, что все мы выросли из гоголевской «Шинели», – писал Виктор Астафьев. – А «Старосветские помещики»? А «Тарас Бульба»? А «Вечера на хуторе близ Диканьки»?… Из них разве никто и ничего не выросло? Да нет такого истинно русского – да и русского ли только? – такого таланта, кои не испытали бы на себе благотворного влияния гоголевской мысли, не омывались бы волшебной, животворящей музыкой его слова, не поражались бы непостижимой фантазией. Эта вкрадчивая, непринужденная красота Гоголя всякому глазу и сердцу вроде бы доступные, живая жизнь, как бы и не рукой и сердцем кудесника изваянные, мимоходом зачерпнутые из бездонного кладезя мудрости и мимоходом же, непринужденно отданные читателю…

Ирония и смех его повсюду горьки, однако не надменны. Смеясь, Гоголь страдает. Обличая порок, он прежде всего в себе его обличает, в чем и признавался не раз, страдал и плакал, мечтая приблизиться к «идеалу». И дано ему было не только приблизиться к великим художественным открытиям, но и мучительно постигать истину бытия, величие и расхристанность человеческой морали…

Может быть, Гоголь весь в будущем? И если это будущее возможно, … оно прочтет Гоголя. Мы же прочесть его при нашей суетности всеобщей, поверхностной грамотности не смогли, мы пользовались подсказками учителей, а они действовали по подсказкам того же хотя бы Белинского и его последователей, путающих просветительство с уголовным кодексом. Добро уже и то, что пусть и в преклонном возрасте пришли к широкому, хотя не очень еще глубокому постижению гоголевского слова. Однако, того закона и того завета, по которым это слово сотворялось, – не постигли» (Виктор Астафьев «Приближение к истине»).

Обращаясь к теме истории и народа, Астафьев говорит: «Отрыв от отеческих корней, искусственное осеменение с помощью химических впрыскиваний, быстрый рост и скачкообразное восхождение к «идеям» может только приостановить нормальное движение и рост, исказить общество и человека, затормозить логическое развитие жизни. Анархия, разброд в природе и в душе человеческой, и без того метущейся – вот что получается от желаемого, принимаемого за действительность».

Величие Гоголя как раз и состояло в том, что он, его творчество произросло все целиком из народа. Того народа, среди которого он вырос, под небом которого «під музику дзвонів вінчалися майбутні мати і батько письменника», где он, «веселий і бистроногий хлопчик грався із своїми ровесниками на полтавських, вщерть наповних сонцем луках, пустуючи, показував язика сільським молодицям, безтурботно сміявся, почувши влучний народний жарт, ще не відаючи тоді, скільки страждань і тягот ляже на його слабкі плечі, які муки терзатимуть упродовж років його тонку, нервову душу» (Олесь Гончар).

Любовь к родине

«Любовь Гоголя к своему народу, – писал президент Всемирного Совета Мира Фредерик Жолио-Кюри, – привела его к великим идеям человеческого братства».

«Як це не дивно, – было сказано в одной из передач радио «Свобода» в 2004 году, – але національну свідомість багатьох українців пробудив не Шевченко, а Гоголь. Академік Сергій Єфремов згадує, що в дитинстві самосвідомість прийшла до нього від Гоголя, з його “Тарасом Бульбою”. Довженко теж більше взяв від Гоголя, ніж від Шевченка. Він мріяв поставити “Тараса Бульбу”. А сьогодні хоче його ставити Жерард Депардьє… У світовій літературній критиці існує думка про те, що лише за “Тараса Бульбу” Миколу Гоголя можна вважати полум’яним українським патріотом. А якщо додати знамениті “Вечори на хуторі біля Диканьки”, які мають заворожуючу українську основу, то тоді й бачимо, що і душа, і серце Гоголя завжди залишалися з Україною».

Без любви к своей семье, к своей школе, к своему городу, к своей родине не может быть любви ко всему человечеству. Великие идеи человеколюбия не рождаются на пустом месте. А это сейчас проблема. Проблема всего нашего народа. Долгие годы наше общество пытались формировать по каким-то искусственным, мертворожденным канонам. У людей пытались отобрать их веру, навязать им новые, «советские», обычаи, традиции. Из более чем ста народов лепили единый, интернациональный народ. Историю нам преподавали по Белинскому, где Украина была «не более, как эпизодом из царствования царя Алексея Михайловича». В центре Европы 50-миллионный народ стремительно катился к утрате своего национального обличья, своего языка и культуры. В результате выросло общество манкуртов, общество потребителей, временщиков. Эти временщики, находясь сейчас при власти, грабят свою же державу, беспощадно обдирают ее, вывозя все наворованное в «ближнее» и «дальнее» зарубежье.

Исчезли все ценностные человеческие ориентиры, и не о любви к ближнему говорится сейчас, нет – о долларах и Канарах, о «Мерседесах» и дачах на Кипре и в Канаде…

В сложное мы живем время, и именно сейчас, как никогда, актуально обращение к Гоголю, к его любви к своему родному украинскому народу, к своей обожаемой им Украине – Руси. Чувство гордости за принадлежность к своему украинскому народу уже пробудили – не политики, не литераторы – спортсмены. Андрей Шевченко, братья Кличко, Яна Клочкова и другие подняли во всех концах мира тысячи восторженных их мастерством людей при звуках государственного гимна Украины, при виде государственного флага Украины. Украина возрождается. Украина будет. Нам только еще бы немножко поучиться надо той любви к родине – бескорыстной, жертвенной – которую пробуждал в своем народе Гоголь – великий патриот и предтеча самостийной независимой Украины.

Анатолий Герасимчук

Книга «Тень Мазепы: украинская нация в эпоху Гоголя » - это фундаментальное исследование о том, как формировалась Украина. Историк и литературовед Сергей Беляков сравнивает русский и украинский взгляд на историю, чтобы понять, в чем они сходятся, а где противоречат друг другу. В рамках совместного с премией «Просветитель» T&P публикуют отрывок из книги о русском взгляде на украинцев и об украинском взгляде на русских во времена Гоголя, то есть о том, почему малороссийские крестьянки пугали непослушных детей «москалем», а русские крестьяне всегда старались «обдурить хохла».

Русский взгляд на украинца

В ХIХ веке украинцу еще никто не разъяснил, что он украинец, а русский мужик, если верить современной науке, знать не знал, что он русский. Оба просто не подходили под современные определения нации.

Скучная модернизация едва-едва начиналась в императорской России. Русские и украинские крестьяне после века Просвещения в большинстве своем не умели ни читать, ни писать. Да им и некогда было отвлекаться от важных дел ради этих досужих, барских, панских занятий. А сами баре и паны внешне больше походили на французов, реже - на немцев или англичан, чем на своих крепостных и даже на собственных предков - русских бояр и князей, козацких гетманов и полковников. Господа между собой даже разговаривали на языке, непонятном их собственной прислуге.

Каждая большая деревня жила собственным миром, имела свои обычаи, свои порядки. Мелкие черточки отличали людей из разных деревень, уроженцы разных губерний различались еще больше: одеждой, говором и опять-таки обычаями и традициями. Но и в те времена нация не распадалась на бесчисленное множество общин, деревень, мирков. Разнообразие только укрепляло единство. Границы наций, которые никак не может заметить современный ученый, вооруженный «теорией модернизации» и монографией Бенедикта Андерсона, прекрасно видели современники Гоголя и Шевченко.

Украинские крестьяне не ждали от русских панов ничего доброго, глядели на ученых с подозрением, на вопросы отвечали уклончиво, прикидывались дурачками

Жители Малороссии даже внешне мало походили на великороссов. Они почти не носили бород, но отпускали усы и часто брили головы на козацкий манер. Постоянный труд под южным солнцем преображал внешность. И бледнолицые русские баре с интересом смотрели на украинского крестьянина, бронзового от загара: «Лучи солнца его смуглят до того, что он светится, как лаком покрыт, и весь череп его из желта позеленеет…»

В XIX веке стремительно развивались новые науки - этнография и фольклористика. Интеллигентные господа из Петербурга, Москвы, Варшавы приезжали в деревню или небольшой город, заходили в крестьянские избы и хаты, расспрашивали мужиков о жизни, пытались узнать о традициях и обрядах, записать песни, сказки, думы, рассказы о старине. Ездили этнографы и по украинским селам. Украинские крестьяне не ждали от русских или польских панов ничего доброго, а потому глядели на ученых с подозрением. Когда же этнограф раскрывал рот и начинал задавать вопросы, которые мужики менее всего ожидали от него услышать, подозрения только усиливались: «О, да се добра казючка!», - решали они и «хитрости» барина противопоставляли свою собственную хитрость. На вопросы отвечали уклончиво, прикидывались дурачками, тупицами, не понимающими, о чем их вообще спрашивают. Но все-таки находились этнографы, сумевшие завоевать сердца недоверчивых малороссиян. […]

*Руководство к изучению русской земли и ее народонаселения. По лекциям М.Владимирского-Буданова составил и издал преподаватель географии во Владимирской Киевской военной гимназии А.Редров. Европейская Россия. - Киев, 1867. С. 261;

Лескинен М.В. Понятие «нрав народа» в российской этнографии второй половины XIX века. Описание малоросса в научно-популярной литературе и проблема стереотипа // Украина и украинцы: образы, представления, стереотипы. Русские и украинцы во взаимном общении и восприятии. - М.: Ин-т славяноведения РАН, 2008. С. 81.

На взгляд русского образованного человека, типичный украинец (малороссиянин, южноросс, хохол) «угрюм, неразговорчив, самоуверен»*, скрытен и упрям. Вообще редкий русский наблюдатель не писал о «хохлацком упрямстве». Алексей Левшин, расположенный к малороссиянам, описывал их почти так же: «…умные лица и усы, при крепком сложении, обритой бороде и высоком росте, придают им величественный вид. Жаль, что они неповоротливы».

Эту серьезность, меланхоличность отмечали и русские, и сами украинцы. Пантелеймон Кулиш сочтет «глубокое спокойствие» малороссиян национальной чертой, а Тарас Шевченко - следствием тяжкой доли: «…бедный неулыбающийся мужик поет свою унылую задушевную песню в надежде на лучшее существование».

Свадьба - одно из самых радостных событий в жизни человека. На украинском языке она даже и называется «весiлля». Но вот И.М. Долгорукий и на свадьбе заметил мало радости. Князь нашел, что в родной Великороссии много лучше, веселее и женихи, и невесты, и свадебные обряды: «Взгляните вы на Хохла, даже самого обрадованного […] который только что женился и с молодой выспался: он тупит глаза, стоит недвижим и ворочается по-медвежьи. Подруга его была бы наказание всякого человека, у коего сердце бьется и ищет сладости жизни, тогда как на Севере, в нашей, можно сказать, железной стороне, где все уже теперь скутано от мороза, простая девка крестьянская в сарафане так привлекательна, парень молодой в сапогах, заломя шапку, после венца, так затейлив и занимателен. Они могут быть и не Адонис с Венерою, но веселы, резвы, забавны. Свобода и довольство: вот корни, от которых произрастает наше счастье и отрада! А у Хохла, кажется, нет ни того, ни другого…».

Русские крестьяне не были ни культурнее, ни цивилизованнее своих соседей, однако их взгляды на украинцев напоминали барские

Зато русские единодушно писали о честности украинцев. «Воровство и теперь здесь в омерзении», - замечал в начале XIX века Алексей Левшин. Полвека спустя эта оценка слово в слово повторяется преподавателем географии во Владимирской киевской гимназии А.Редровым: «Воровство между малороссами считается самым постыдным, самым ненавистным пороком», а еще двадцать лет спустя и Дмитрием Семеновым: «Честность малоросса […] также известна всем. Случаи воровства очень редки».

Впрочем, сами украинцы относились к себе строже. Этнографом записан анекдот о христианском благочестии. Евреи схватили Христа и водили его по христианским землям: польским, немецким, украинским. Поляки решили: давайте нашего Спасителя отобьем! И Христос полякам за их «щирость» (искренность, великодушие) даровал военную доблесть. И теперь что ни поляк, то вояка. Немцы решили: давайте нашего Спасителя выкупим! Христос и немцам за их «щирость» даровал успех в торговых делах. Что ни немец, то купец. И повели, наконец, евреи Христа туда, где «наши мужики-сиряки у корчмы стояли, мед-горилку попивали». И один из мужиков предложил: давайте нашего Спасителя выкрадем! И Спаситель не оставил их без награды. И с тех пор повелось: что ни мужик, то вор.

Русские замечали в малороссиянах не только честность, но и скрытность, и плутовство. А честность, на взгляд русских, парадоксально сочеталась с хитростью и скрытностью. Даже Николай Васильевич Гоголь при первом знакомстве в 1832 году не понравился Сергею Тимофеевичу Аксакову: «Наружный вид Гоголя был тогда совершенно другой и невыгодный для него: хохол на голове, гладко подстриженные височки, выбритые усы и подбородок […] нам показалось, что в нем было что-то хохлацкое и плутоватое». А ведь Сергей Тимофеевич был, пожалуй, одним из самых толерантных к малороссиянам людей, хорошим знакомым не только Гоголя, но и Шевченко, и Кулиша.

*Полевой никогда не бывал на правобережной Украине, где поляки приучили украинских крестьян не только кланяться, но и целовать им руки.

Впрочем, гораздо чаще писали не о плутовстве, но о сердечности малороссов, их склонности к «задумчивой созерцательности» и «задушевному лиризму», об их любви к природе и «аристократическом презрении» к торгашеству. Разумеется, «меланхоличные» и «задумчивые» казались совершенно неспособными к торговле и предпринимательству. Здесь они безнадежно проигрывали не только евреям, но и русским. Малоросс «не кулак, не барышник», - пишет прозаик Д.Л. Мордовцев (сам украинец), во многом повторяя украинского этнографа П. Чубинского. Украинский крестьянин, таким образом, начисто лишен «бойкости, подвижности, быстрой сметки, умения пользоваться обстоятельствами», ему чужды цинизм и практицизм. «Малороссиянин молчалив, не словоохотлив, не кланяется*, подобно русскому крестьянину, не обещает многого; но он хитр, умен. Дорожит словом и держит его», - писал Николай Полевой.

Мария Лескинен, современный ученый славист из академического Института славяноведения, замечает, что сами различия между великороссом и малороссом слишком напоминают противопоставление человека, испорченного цивилизацией, городской культурой, человеку традиционной культуры, не тронутому пороками цивилизации. Взгляд русского на малоросса - это взгляд «свысока», взгляд человека цивилизованного на человека «природного». Все это так, но вот русские крестьяне не были ни культурнее, ни цивилизованнее своих соседей украинцев, они ничего не слышали про образ «естественного человека», однако их взгляды на украинцев напоминали барские. Правда, было важное различие: этнограф, писатель, вообще барин или интеллигент, вольно или невольно смягчали свои оценки, находили случай подчеркнуть достоинства малороссов. Исключением была грубость не любившего «хохлов» князя Долгорукого. Простые же русские люди были куда менее деликатны, они прямо называли украинцев «хохлами», считали их людьми «упрямыми» и «недалекими». Многие всячески старались «обдурить хохла», насмехаясь над «хохлацкой харей». […]

Знаменитый артист Михаил Семенович Щепкин, сам природный малороссиянин, рассказывал анекдот о малороссийском характере. Однажды какой-то «ямщик-хохол» вез господина. Тот, по русскому обыкновению, подгонял ямщика ударами, но ямщик не только не погонял лошадей, но даже не огладывался, и только за полторы версты перед станцией «пустил коней во весь опор». На станции господин устыдился своей жестокости, но спросил ямщика, почему же тот не ехал скорее? «Да ни хотилось», - отвечал тот. […]

Москали

В XVII веке предки украинцев называли себя «русскими» или «руськими», говорили «руськой мовой», но собственно русских из царства Московского своими не считали. Их называли «московитами», «московцами», «москвой», «москалями». Положение не изменится и в первой половине XVIII века. Пилип (Филипп) Орлик в письме к запорожцам Олешковской Сечи ставит «москалей» в один ряд с другими чужеземными народами: «Москали, сербы, волохи и иные чужеземцы». Для нерусифицированного украинского крестьянина москаль останется чужаком и в XIX веке. […]

Иногда словосочетание «Московское государство» использовали и в Москве, причем даже в официальной титулатуре русских государей. В семидесятые годы XVI века это понятие использовал Иван Грозный, а в 1605–1606 годах - Лжедмитрий I. Хотя традиционным именованием государство были «Росия», «Росийское царство», «Росийское государство». См.: Хорошкевич А.Л. В лабиринте этно-политико-географических наименований Восточной Европы середины XVII века.С.17,18,20.

В гоголевские времена русский читатель, прежде не бывавший в Малороссии, мог разве что из художественной литературы узнать, что он, оказывается, москаль или кацап. Хотя бы из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Там можно найти просто оскорбительные эпизоды, но в глаза читателю «Вечеров» они никогда не бросались. Их немного, разбросаны они редко, а в роскошном, богатом яркими метафорами тексте Гоголя все эти кацапы-москали едва заметны. Но если их собрать вместе, как это сделал украинский литературовед Олег Кудрин, то выяснится, что Гоголь, в общем, следовал распространенным в его времена украинским стереотипам о русских. Образ москаля в народном фольклоре и в гоголевских «Вечерах» практически один и тот же.

Москаля нередко изображали вором и лгуном. В.И. Даль в своем словаре великорусского языка зафиксировал малороссийский глагол «москалить - мошенничать, обманывать в торговле». Хивря в «Сорочинской ярмарке» говорит: «…дурень мой отправился на всю ночь с кумом под возы, чтоб москали на случай не подцепили чего». «Дурень» - это Солопий Черевик, ее муж, «москали» - может быть, солдаты, а может быть, вездесущие тогда русские торговцы, коробейники-москали, которых полно бывало и на малороссийских ярмарках. Не забывает москалей и сам Черевик: «Да мне так теперь сделалось весело, как будто мою старуху москали увезли».

В предании о поездке Антона Головатого к царице Екатерине, записанной этнографами у Анания Ивановича Коломийца, русская императрица обещает запорожцам земли, леса, угодья. Но сопровождавший Головатого писарь Оноприй Шпак будто бы сказал своему товарищу: «…да не верь ты […] москалю. Кто москалю поверит, тот сам - неверный!»

Солдаты, квартировавшие в малороссийских городах и селах, внесли свой вклад в образ москаля

У слова «москаль» есть и еще одно значение - солдат, военный. Подразумевалось, что солдат русский, ведь других солдат после поражения Карла XII под Полтавой и сдачи в плен почти всей шведской армии под Переволочной, земли Гетманщины, Слобожанщины и Запорожья не знали. А русские солдаты-москали проходили украинские земли, когда отправлялись воевать с поляками, турками, венграми или становились на постой в мирное время.

Казарм на русскую армию не хватало. Со времен Петра Великого солдатам и офицерам нередко приходилось размещаться «по обывательским квартирам». Солдаты, квартировавшие в малороссийских городах и селах, внесли свой вклад в образ москаля. Даже в те, славные для русского оружия времена непобедимый русский солдат не был избалован заботой интендантов. Рассчитывать приходилось на себя, а победители Наполеона, покорители Кавказа и усмирители Польши нуждались не только в хорошем питании: «Я слуга царский! Я служу Богу и государю за весь мир христианский! Куры и гуси, молодицы и девки, нам принадлежат по праву воина и по приказу его благородия!». Так изображает русских солдат автор «Истории русов». Образованный малороссийский дворянин, он пишет о русских со сдержанной неприязнью.

Вероятно, у него были некоторые основания. Осенью 1855 года, когда англо-французская армия воевала в Крыму, а флот союзников атаковал черноморские порты, на украинскую землю вступили ратники московского ополчения. Многие из них носили бороды, как Иван Аксаков, который служил в одной из дружин. Ополченцев встречали хорошо, «даже лучше, чем в России», замечает Аксаков, явно разделяя эти две страны. Однако постепенно чувства охладевали, и заботливые хозяева уже не могли дождаться, «когда оставит их рать бородатых москалей». Многие русские ратники вели себя в малороссийских селах грубо и развязно, «грубостью и цинизмом шуток» оскорбляли малороссиянок, смеялись «над хохлами, как жадные волки на овец», бросались на горилку. Причину этого Аксаков определил, по всей видимости, верно: русский «здесь как бы в стороне чужой, не в России и смотрит на жителей как на людей, совершенно ему чуждых».

Солдат для мирного жителя всегда человек неприятный. Сверх того, русский солдат для малороссиян не был своим. Он оставался иноплеменником, если не прямо враждебным, то просто чужим, незваным гостем из далекой, холодной страны - Московщины, москалем, с которым лучше не иметь дела. […]

Черт и москаль для украинца первой половины XIX столетия бывают не только подобны друг другу, но и взаимозаменяемы

Москаль в представлении украинских крестьян - человек хитрый и вообще неглупый. Этнограф Георгий Булашев собрал целую коллекцию национальных стереотипов, какие были распространены у малороссийских крестьян конца XIX - начала XX веков. Однако многие из них, очевидно, сформировались гораздо раньше. Если верить этим материалам, то украинцы будто бы вообще боялись иметь дело с москалями, например нанимать их на работу: непременно обманут. Зато их считали хорошими знахарями, что тоже примечательно: знахарь - человек умный и хитрый, ему открыты знания, недоступные другим. Москали даже ходят «не так, как мы ходим, гуртом, а один за одним, чтоб легче было», - рассказывали украинские крестьяне. […]

Как известно, Николай Васильевич Гоголь собирал малороссийские песни, были, рассказы, анекдоты. Между последними был и такой, известный «всякому малороссиянину». Москаля-солдата за грехи забрали в ад, но тот сделал жизнь чертей совершенно невыносимой - рисовал на стенах (видимо, в пекле есть и стены) кресты да монастыри. И черти были рады, когда нашли способ выгнать москаля из ада. […]

Москали совершенно неодолимы. Известное дело, «от черта открестишься, от москаля дубиной не отмашешься», - говорит украинская пословица. […] В малороссийских пословицах, собранных В.И. Далем для словарной статьи, москаль оказывается человеком совершенно невыносимым: «От москаля, хоть полы отрежь, да уйди!», «С москалем дружись, а камень за пазухой держи», «– Кто идет? - Черт! - Ладно, абы не москаль».

Черт и москаль для украинца первой половины XIX столетия бывают не только подобны друг другу, но и взаимозаменяемы. […] Малороссийские крестьянки у Гоголя пугают детей чертом. В реальности, случалось, пугали и москалем: «Они переливают чувство сие (ненависть к москалям. - С.Б.) в самих малюток и пугают их москалями . При сем имени малое дитя перестает кричать», - писал Левшин. Дело было в 1815 году. […]

О москалях сочиняли анекдоты, москали отвечали той же монетой. Среди историй, записанных этнографами, были настоящие мифы о генезисе наций. Например, о том, как апостолы Петр и Павел (Петро и Павло) делали хохлов и москалей: Петр «робил» хохлов, а Павел - москалей. […]

Андрей Марчуков, к.и.н., Институт Российской истории РАН, специально для РИА Новости.

В эти дни в России отмечается двухсотлетие со дня рождения одного из величайших классиков русской литературы Николая Васильевича Гоголя. Юбилей - прекрасный повод вспомнить писателя и все то, что он хотел донести до современников и потомков. Отмечается он и на Украине. И это правильно, ведь и сам Гоголь, и его творчество - наше общее достояние. Но, к сожалению, на Украине юбилей стал очередным поводом для политических спекуляций вокруг личности и творчества писателя. Налицо идеологическая кампания, имя которой «борьба за Гоголя». Ведется она теми же силами, что и кампания «голодомора-геноцида».

Ее задача - «доказать», что Гоголь принадлежит только Украине, что Россию он не любил и презирал и был чуть ли не украинским националистом. А цель - изменить сознание народа Украины (и России), разорвать наше духовное единство.

В отношении Гоголя на Украине прослеживаются две тенденции.

Первая - его неприятие как писателя русского - пока преобладает. Характерно, что в большинстве украинских учебников Гоголь не включается в «родную литературу», а вместе с прочими русскими писателями помещен в раздел литературы «иностранной». Казалось бы: есть гений, малоросс родом, перу которого принадлежат одни из самых поэтических описаний Украины - зачем же отказываться от него? Дело в том, что любовь к Украине у Гоголя и у националистов - разная. Как и отношение к России и русскости.
Вторая тенденция - это стремление сделать из Гоголя борца за украинскую нацию и ненавистника России. Именно она стала сердцевиной всей кампании.

Суть идеологии украинского национализма состоит в утверждении, что украинцы и русские - совершенно чуждые друг другу народы, с разным происхождением и исторической судьбой. В полном соответствии с этой установкой создается и образ Гоголя - вопреки тому, что думал и писал он сам.

Гоголь осуждается за то, что «предал» свою национальность и «продал» России душу. Его творчество делится на две части. Первая - «украинская» («Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород») - хорошая. Вторая - «российская» («Ревизор» , «Мертвые души» , петербургский цикл и, конечно, «Выбранные места из переписки с друзьями») - плохая. Гоголь полюбить Россию не сумел, зато показал безотрадность российской жизни.

Россию «борцы за украинского Гоголя» обвиняют в том, что она присвоила себе его творчество -чтобы подняться «из азиатской забитости» и не чувствовать «интеллектуальную и культурную ущербность» перед европейскими народами.

Произведения Гоголя подвергаются «исправлению», особенно при переводе на украинский. Из них изымается все, где говорится о русскости. Например, в одном из современных изданий для школьников и студентов «Тараса Бульбы» все слова «русский» оказались «переведены» как «украинский» или «казачий». Так, «русская сила» превратилась в «украинскую», «русская душа» - в «козацьку». Восклицание «Пусть же славится до конца века Русская земля!» теперь звучит «Хай же славна буде довiку Козацька земля!», а фраза «как умеют биться на Русской земле!» - «як умiють битися в землi українськiй!».

Во времена Гоголя слово «украинский» имело другой, территориальный, смысл, а слово «украинец» почти не встречалось. Потом их стали использовать творцы украинской идеи, превратив в синоним слова «нерусский». В ходу же были названия «малоросс», Малороссия, которые и использовал Гоголь. Со временем термины «малоросс» и «украинец» стали означать совершенно разный национальный выбор.

Так как Гоголь смотрел на национальный вопрос? Его национальное мироощущение, взгляды на Россию и Малороссию развивались вместе с его ростом как личности и писателя, а их формировали совсем другие идеи и устремления. Уже в юности у него возникло осознание своего предназначения, желание принести людям пользу, причем полем деятельности он видел всю страну. Гоголь хотел быть русским писателем, сказать свое слово всей России и всему человечеству.

Да, взгляды молодого Гоголя на историю испытывали воздействие тех автономистско-казачьих представлений, которые имели хождение в малороссийском дворянстве. Случалось, в исторических набросках или общении, особенно под влиянием личных переживаний, он воспроизводил их расхожие штампы. Но даже тогда ему (как и подавляющему большинству его земляков) и в голову не приходило ставить под сомнение правильность пребывания Малороссии в составе России. А позже он и вовсе отошел от них.

Подвергался Гоголь и пропаганде со стороны неприятелей России. Польские националисты пытались обратить его в католичество, старались внушить антироссийские мифы (о дикости и неславянском происхождении русских, их чуждости украинцам, примитивности русского языка). Но попытки эти оказались безуспешными.

Первоначальную известность Гоголь получил благодаря малороссийской тематике. В дальнейшем Гоголя стали занимать гораздо более глобальные вопросы, хотя любовь к своей малой родине он пронес через всю жизнь. Но любовь к Малороссии и ненависть к России - вещи не только не связанные, но даже противоположные. К тому же, его повести способствовали закреплению в русском сознании образа Малороссии и малороссов как «своих». А в малороссийском обществе - укреплению общерусского сознания.

Необоснованны утверждения о Гоголе и как о человеке, бичующем Россию (кстати, «Ревизор» и «Мертвые души» были хорошо встречены публикой, а Николай I благоволил писателю). Невозможно отразить реальную жизнь, не обратившись к общественным язвам - духовным и социальным (как их порождению). Устранить дурные качества в человеке (и в себе самом), а не осмеять Россию - такой он видел свою задачу.

Гоголь - глубоко христианский писатель и вне христианства понять его невозможно. «Все, где только выражалось познание людей и души человека… меня занимало, и на этой дороге… я пришел ко Христу, увидевши в нем ключ к душе человека», писал он. Нет никакого «светлого» и «темного» Гоголя. Был человек, постигающий мир, ищущий ответы на его главные вопросы. И это было именно взросление, постепенное развитие его личности, а не превращение из «украинского Павла» в «русского Савла», как твердят националисты.

Духовная эволюция как верующего человека, изучение истории и привели его к постижению России. Причем в ее коренном, религиозном смысле, который утратило вестернизированное высшее общество, но который сохранился в Церкви и православном народе. Не просто как страну и государство, но как ее идеал - Святую Русь, как отблеск Царства Божия на земле. «Мне не хочется и на три месяца оставлять Россию, пишет он респонденту. - Ни за что бы я не выехал из Москвы, которую так люблю. Да и вообще Россия все мне становится ближе и ближе; кроме свойства родины есть в ней что-то еще выше родины, точно это как бы та земля, откуда ближе к родине небесной».

Православное миропонимание заставило Гоголя по-новому задуматься и о судьбе Малороссии, а также о национальном самоощущении. «…сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская, - писал он А. Смирновой. - Знаю только, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены богом и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой - явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собой нечто совершеннейшее в человечестве».

Показательно и отношение Гоголя к русскому языку. Он для него - не просто родной, глубокий и красивый. Это язык веры и познания Бога. Какое «наслажденье… изловить чудные законы его, в которых… отразился предвечный отец и на котором должна загреметь вселенная хвалой ему», писал он К. Аксакову. «Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, - убеждал Гоголь земляков, - нетленная поэзия правды, добра и красоты… Всякий пишущий теперь должен думать не о розни, он должен прежде всего поставить себя перед лицом того, кто дал нам вечное человеческое слово».

Можно ли отказываться от такого языка, да еще ради изобретения некоего «национального украинского», чем стали заниматься украинофилы?

Итак, обе части Руси самим ходом истории и Божьей волей должны идти по пути не только политического, но и культурного и национального единства. Почему?

Общерусский путь, по убеждению Гоголя, наиболее полно отвечал предназначению и Великой, и Малой Руси, вместе составляющих Россию. Лишь слившись в неразрывном единстве, составив «нечто совершеннейшее в человечестве» - русского человека - могли они подняться до того духовного состояния, которое позволило бы им воплотить возложенную на них задачу - донести человечеству свидетельство Божие на земле.

Тем самым, Гоголь отрицательно отнесся к появившейся украинской идее, сутью которой было как раз их максимальное культурное, национальное и политическое разделение. Вот за этот выбор и не любят Гоголя украинские националисты.

А свое кредо сам он выразил так: «мысли мои, мое имя, мои труды будут принадлежать России», неразрывной частью которой он видел и свою родную Малороссию.