СОЧИНЕНИЕ

на тему "Отражение трагических конфликтов в судьбах героев произведений о гражданской войне (произведение по выбору)"

В романе "Война и мир" расказано о Гражданской войне тысяча восемьсот двенадцатого года, то есть война с Наполеоном Бонапартом. В этой Гражданской войне, очень много, было оставлено жизней. Наполеон шёл до последнего, он хотел владеть Москвой, но ему это не удалось, так как не было такова, чтобы Россия отдала, каму то свои владения. Главному герою этого романа, А.Болконскому, предварительно снилось сражение, которое описывается в романе, но он просто не хотел верить в этот сон, он считал, что это просто сон, и нечего более. Когда Болконский сам участвовал в этом сражении, он так же не думал, что это сон, и даже предположить не мог, что его в сражении, сам Наполеон простит и что он погибнет в этом сражении. В романе "Война и мир" отразился трагический конфликт между А.Болконским и Наполеоном. Когда Наполеон ранил А.Болконского, лёжа на животе истекая кровью, он ему ничем не помог: не морально, не физически, он просто диким смехом смеялся над его болью в ране. Они не знали чего они хотели оба, или себя показать в сражении, или победы в сражении. Наверное, не того, не другого. А.Болконский и Наполеон, просто не понимали друга. Гражданская война перевернула их жизни полностью. Смерть А.Болконского перевернула всю жизнь у Н.Ростовой, хотя Н.Ростова была самой любимой героиней, у Л.Н.Толстого. Потому что Н.Ростова, очень любила А.Болконского. У Наполеона и у Болконского вся жизнь была в конфликтах. Гражданская война, ещё больше добавила проблем и Наполеону и А.Болконскому, прежде всего самому Болконскому. А.Болконский хотел уничтожить Наполеона, и ради этого он пожертвовал своей жизнью, ради своей Родины. Он всё таки не стал подлецом даже когда был, лицо в лицо, со своей смертью. Он всё равно победил, и не отдал им свою Родину - Москву: подлецу Наполеону. Много людей оставили на поле боя, свои жизни, но они погибли героически, они боролись за свою Родину: "Ребята ведь Москва за нами, неужель её французам отдадим", то есть такого у русского человека ни когда не было, и не будет. Они патриоты своей Родины и такими были всегда. Кутузов так же боролся с Наполеоном, и так же отстаял Москву. Кутузов всё сделал, чтобы Москва не досталась Наполеону. Между Кутузовым и Наполеоном, так же своего рода, конфликт. Они тоже не понимали друг друга, так же, как Наполеон и А.Болконский, но Кутузов лучше знал, чего он хотел. Он опредилился, что Москву он отстоит. Кутузов полководец с опытом. Он не первый раз в бою, а А.Болконский, не совсем ещё набрался опыта, для того, чтобы защищать свою Родину, но и Болконский показал себя с лучшей стороны, он не "убежал" с поля боя, он до конца боролся, независимо от того, что будет дальше. Гражданская война тысяча восемьсот двенадцатом году вошла в историю. И все должны знать, что эта война была в тысяча восемьсот двенадцатом году, кто победил в ней, и кто возглавлял её, что всё должное отдали своей России. Какая цель была в этой войне. Что недаром русские в ней участвовали. Недаром А.Болконский оставил свою жизнь на поле боя за свою Родину. Москва была сожжена Наполеоном, так как она была деревянной, потому что тогда было запрещено строить здания из кирпича. Все имена вошли в историю, кто погиб в Гражданской войне, потому что те, кто оставил свои жизни в этой войне. Не всё забыто. Может, кто-то и не помнит героических поступков, которые были совершены ради Родины, ради своей России, что не всё не просто так. Кто-то думает, что всё ерунда, что некакой войны тысяча восемьсот двенадцатом году не было совсем. Всё это ерунда. Те, кто интерисуется историей знают, что война тысяча восемьсот двенадцатом году была.

Литература: 2 (два)

Кратко:

Конфликт (от лат. conflictus - столкновение) - разногласие, противоречие, столкновение, воплощенное в сюжете литературного произведения.

Различают конфликты жизненные и художественные . К первым относятся противоречия, отражающие социальные явления (например, в романе И. Тургенева «Отцы и дети» изображено противостояние двух поколений, олицетворяющих две социальные силы - дворянство и демократов-разночинцев), а конфликт художественный - столкновение персонажей, выявляющее их черты характеров, в этом смысле конфликт определяет развитие действия в сюжете (например, взаимоотношения Павла Петровича Кирсанова и Евгения Базарова в указанном сочинении).

Оба типа конфликта в произведении взаимосвязаны: художественный убедителен лишь в том случае, если отражает отношения, существующие в самой действительности. А жизненный состоятелен, если воплощен высокохудожественно.

Различают также конфликты преходящие (возникающие и исчерпывающие себя по мере развития сюжета, они часто построены на перипетии) и устойчивые (неразрешимые в пределах изображаемых жизненных ситуаций или неразрешимые в принципе). Примеры первых можно найти в трагедиях В. Шекспира, детективной литературе, а вторых - в «новой драме», произведениях авторов модернизма.

Источник: Справочник школьника: 5—11 классы. — М.: АСТ-ПРЕСС, 2000

Подробнее:

Художественный конфликт — столкновение человеческих воль, мировоззренческих представлений, жизненных интересов — служит источником сюжетной динамики в произведении, провоцируя по воле автора духовное самовыявление героев. Резонируя по всему композиционному пространству произведения и в системе персонажей, он втягивает в свое духовное поле и главных, и второстепенных участников действия.

Все это, впрочем, достаточно очевидно. Но гораздо менее очевидно и бесконечно более важно другое: перевоплощение частного жизненного конфликта, твердо очерченного в форме внешней интриги, его сублимация в высшие духовные сферы, которая тем очевиднее, чем значительнее художественное творение. Привычное понятие «обобщение» здесь не столько проясняет, сколько запутывает суть дела. Ведь сущность именно в том и состоит, что в великих произведениях литературы конфликт нередко сохраняет свою частную, порой случайную, иногда исключительно единичную жизненную оболочку, уходя корнями в прозаическую толщу бытия. Из нее уже невозможно плавное восхождение на высоты, где царят высшие силы жизни и где, например, месть Гамлета вполне конкретным и духовно ничтожным виновникам гибели его отца перевоплощается в сражение с целым миром, утопающим в грязи и пороке. Тут возможен лишь мгновенный рывок как бы в другое измерение бытия, именно перевоплощение коллизии, не оставляющее и следа от пребывания ее носителя в «прежнем мире», у прозаического подножия жизни.

Очевидно, что в сфере вполне частного и вполне конкретного противоборства, обязывающего Гамлета к мести, она протекает вполне успешно, в сущности, без колебаний и каких-либо признаков рефлективной расслабленности. На духовных же высотах месть его обрастает множеством сомнений именно потому, что Гамлет изначально ощущает себя ратоборцем, призванным сразиться с «морем зла», прекрасно сознавая, что акт его частной мести кричаще несоизмерим с этой высшею целью, трагически ускользающей от него. Понятие «обобщение» не подходит к подобным конфликтам именно потому, что оно оставляет ощущение духовного «зазора» и несоизмеримости между внешним и внутренним действием героя, между конкретной и узкой целью его, погруженной в эмпирику бытовых, социальных, конкретно-исторических отношений, и его высшим предназначением, духовной «задачей», которая не умещается в границах внешней коллизии.

В шекспировских трагедиях «разрыв» между внешним конфликтом и его духовным перевоплощением, разумеется, осязаемей, чем где бы то ни было; трагические герои Шекспира: и Лир, и Гамлет, и Отелло, и Тимон Афинский — поставлены перед лицом мира, сбившегося с колеи («распалась связь времен»). Во множестве же произведений классики отсутствует или приглушено это ощущение героического единоборства с целым миром. Но и в них конфликт, замыкающий на себе волю и помыслы героя, обращен как бы к двум сферам сразу: к среде, к социуму, к современности и одновременно к миру незыблемых ценностей, на которые всегда покушаются и быт, и социум, и история. Иногда только отблеск вечного сквозит в житейских перипетиях противостояния и борьбы персонажей. Однако и в этих случаях классика потому и классика, что коллизии ее прорываются к вневременным устоям бытия, к сущности человеческой природы.

Только в авантюрном или детективном жанрах или в «комедиях интриги» совершенно отсутствует это соприкасание конфликтов с высшими ценностями и жизнью духа. Но потому и персонажи здесь превращаются в простую функцию сюжета и своеобразие их обозначено лишь внешней совокупностью поступков, не отсылающих к самобытности души.

Мир литературного произведения — почти всегда (быть может, лишь за исключением идиллических жанров) подчеркнуто конфликтный мир. Но бесконечно сильнее, нежели в реальности, здесь напоминает о себе гармоническое начало бытия: в сфере ли авторского идеала, или в сюжетно воплощенных формах катарсического очищения ужаса, страдания и боли. Миссия художника заключается, конечно, не в том, чтобы сглаживать конфликты реальности, нейтрализуя их умиротворяющими финалами, а лишь в том, чтобы, не ослабляя их драматизма и энергии, видеть вечное за временным и будить память о гармонии и красоте. Ведь в них-то как раз и напоминают о себе высшие истины мира.

Внешний конфликт , выраженный в сюжетно запечатленных столкновениях персонажей, - иногда лишь проекция конфликта внутреннего , разыгравшегося в душе героя. Завязка внешней коллизии в этом случае несет в себе лишь провоцирующий момент, падая на душевную почву, уже вполне готовую к сильному драматическому кризису. Потеря браслета в лермонтовской драме «Маскарад» , конечно, мгновенно толкает действие вперед, завязывая все узлы внешних столкновений, питая драматическую интригу всевозрастающей энергией, побуждая героя к поискам способов мести. Но сама по себе эта ситуация могла быть воспринята как крушение мира лишь душой, в которой уже не было мира, душой, пребывающей в подспудной тревоге, теснимой призраками минувших лет, испытавшей нее соблазны и коварство жизни, знающей размеры этого коварства и потому вечно готовой к обороне. Счастье воспринимается Арбениным как случайная прихоть судьбы, за которой непременно должна последовать расплата. Но важнее всего, что Арбенина начинает уже тяготить безбурная гармония покоя, в чем он еще не готов признаться самому себе и что глухо и едва ли не безотчетно сквозит в его монологе, предшествующем возвращению Нины из маскарада.

Потому-то арбенинский дух так молниеносно срывается с этой неустойчивой точки покоя, с этой позиции шаткого равновесия. В единый миг просыпаются в нем прежние бури, и давно лелеявший месть миру Арбенин готов обрушить эту месть на окружающих, не пытаясь даже усомниться в основательности своих подозрений, ибо весь мир в его глазах давно уже пребывает под подозрением.

Как только вступает в действие конфликт, в системе персонажей тотчас же происходит поляризация сил : персонажи группируются вокруг главных антагонистов. Даже боковые ответвления сюжета оказываются так или иначе втянуты в эту «заражающую» среду главной коллизии (такова, например, линия князя Шаховского в драме А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович»). Вообще отчетливо и смело прочерченный конфликт в композиции произведения обладает особой связующей силой. В драматических формах, подчиненных закону неуклонного нарастания напряжения, эта скрепляющая энергия конфликта выражается в наиболее отчетливых проявлениях. Драматургическая интрига всею «массою» своей устремляется «вперед», и единая коллизия отсекает здесь все, что могло бы затормозить это движение или ослабить его темп.

Всепроникающий конфликт (двигательный «нерв» произведения) не только не исключает, но и предполагает существование малых коллизий , сфера действия которых эпизод, ситуация, сцена. Порою кажется, что они далеко в стороне от противоборства центральных сил, как далеки, например, на первый взгляд, те «маленькие комедии», которые разыгрываются на композиционном пространстве «Горя от ума» в тот момент, когда появляется вереница гостей, приглашенных на бал к Фамусову. Кажется, что все это лишь персонифицированная атрибутика социального фона, несущая в себе самодовлеющий комизм, никак не включенный в контекст единой интриги. Между тем весь этот паноптикум монстров, каждый из которых не более чем забавен, в совокупности своей рождает впечатление зловещее: трещина между Чацким и окружающим его миром разрастается здесь до размеров пропасти. С этого момента одиночество Чацкого абсолютно и на комедийную ткань конфликта начинают падать густые трагические тени.

За пределами социальных и бытовых столкновений, там, где художник прорывается к духовно-нравственным основам бытия, конфликты порою приобретают особую проблематичность. Особую потому, что неразрешимость их питается двойственностью, скрытой антиномичностью противоборствующих сил. Каждая из них оказывается этически неоднородной, так что гибель одной из этих сил не возбуждает лишь мысль о безусловном торжестве справедливости и добра, а вселяет скорее ощущение тяжелой грусти, вызванной падением того, что несло в себе полноту сил и возможностей бытия, хотя бы и надломленных роковым ущербом. Таково финальное поражение лермонтовского Демона, окруженное как бы облаком трагической печали, порождаемой гибелью мощного и обновляющего устремления к гармонии и добру, но роковым образом надломленного неизбывностью демонизма и, стало быть, несущего трагедию в самом себе. Таково же поражение и гибель пушкинского Евгения в «Медном всаднике» , несмотря на всю кричащую несоизмеримость его с лермонтовским символическим персонажем.

Прочными узами прикованный к быту и, казалось бы, навсегда отлученный от большой Истории ординарностью своего сознания, преследующий лишь малые житейские цели, Евгений в минуту «высокого безумия», когда в нем «мысли страшно прояснились» (сцена бунта), взмывает на такую трагическую высоту, на которой он оказываетя хотя бы на миг антагонистом, равным Петру, возвестителем живой боли Личности, теснимой громадою Государства. И в этот миг его правда уже не субъективная правда частного человека, а Истина, равная истине Петра. И это равновеликие Истины на весах истории, трагически непримиримые, ибо, одинаково двойственные, они заключают в себе как источники блага, так и источники зла.

Вот почему и контрастное сцепление бытового и героического в композиции и стиле пушкинской поэмы — не просто знак противостояния двух несоприкасающихся жизненных сфер, закрепленных за противоборствующими силами (Петр I, Евгений). Нет, это сферы, подобно волнам, интерферирующие и в пространство Евгения, и в пространство Петра. Лишь на миг (однако ослепительно яркий, равновеликий целой жизни) приобщается Евгений к миру, где властвуют высшие исторические стихии, как бы прорываясь в пространство Петра 1. Но и пространству последнего, героически вознесшемуся в надбытовые выси большой Истории, подобно уродливой тени, сопутствует жалкое жизненное пространство Евгения: ведь это второй лик царственного града, детища Петрова. А в символическом смысле это возмущающий стихию и пробуждающий ее бунт, итог его государственного деяния — попрание личности, брошенной на жертвенник государственной идеи.

Забота художника слова, формирующего конфликт, не сводится к тому, чтобы непременно разрубить гордиев узел его, увенчав свое творение актом торжества какой-либо противоборствующей силы. Иногда зоркость и глубина художественного мышления в том и заключаются, чтобы воздержаться от соблазна такого разрешения коллизии, для которого не дает поводов реальность. Мужество художественной мысли особенно неотразимо там, где она отказывается идти на поводу господствующих в данный момент духовных поветрий времени. Великое искусство всегда идет «против течения».

Миссия русской литературы XIX столетия в самые кризисные моменты исторического бытия заключалась в том, чтобы сместить интерес общества с исторической поверхности в глубину, а в понимании человека сдвинуть направление неравнодушного взгляда от человека социального к человеку духовному. Вернуть, например, к жизни представление о вине личности, как это сделал Герцен в романе «Кто виноват?», в ту пору, когда уже явно претендовала на господство теория всеобъемлющей вины среды. Вернуть это представление, не упуская, конечно, из поля зрения и вины среды, но пытаясь понять диалектику того и другого, — в этом и заключались корректирующие усилия искусства в эпоху трагического, в сущности, пленения русской мысли поверхностным социальным доктринерством. Мудрость Герцена-художника здесь тем очевиднее, что ведь и сам он как политический мыслитель соучаствовал в этом пленении.

Герой поэзии Основу его поэзии составляют традиции народно-поэтического творчества: установка на раз­говорный язык, не осложненный метафорами и поэтическими фигурами; использование меткого народного слова, пословиц, поговорок, введение в стих устойчивых поэтических оборотов фольклора.

Из народной поэзии вошли в творчество Твардов­ского некоторые постоянные мотивы, например мотив дороги, Дома, испытания героя на пути к счастью или к цели. Можно говорить и о более глубоком влиянии народно-поэтического твор­чества на поэзию Твардовского. Это сказывается в тех мировоз­ зренческих принципах, которые положены в основу образа ге­роя и определяют его характер: традиционные крестьянские ценности, народная мораль, народное отношение к труду. Та­кие качества и определили подлинную народность поэзии Твар­довского.

Великая Отечественная война В годы Великой Отечественной войны в поэзии Твардовского сливаются публицистический на­кал, лирическая эмоциональность, эпический взгляд на собы­ тия. Стихи военной поры объединены в сборники «Возмездие» и «Фронтовая хроника».

Военная поэзия Твардовского тематически не отличалась от творчества других поэтов. Основные темы непокоренная Родина («Партизанам Смоленщины»), высокое мужество и патриотизм советского солдата («Когда пройдешь путем колонн…», «Граница», «Новогоднее слово»), священная месть («Возмездие»).

Послевоенные стихи Твардовского наполняются философским осмыслением времени. Поэт говорит о смысле жизни и творче­ства («Нет, жизнь меня не обделила…», «Признание»), о чести человека, о связи человека с природой («Разговор с Падуном», «Снега потемнеют синие…»). К концу 1960-х годов Твардовский многое понял и переос­мыслил: …вольно или невольно Было, вышло не то, не так.

Историю советской страны он воспринимает как суровый опыт, который должны учесть будущие поколения. Он судит себя и своих сверстников с высоких нравственных позиций, понима­ет, что долг поэта говорить правду, «как бы ни была горька». Твардовский считает необходимым, чтобы каждый человек сде­лал все, чтобы исправить ошибки в жизни.

Твардовский ощущает свою трагическую вину за то, что про­исходит в нашей стране. Он лирически анализирует собствен­ную биографию, а через неё биографию всего поколения, поднимается до философского осмысления «жестокой судьбы»: Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В том, что они кто старше, кто моложе Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, Речь не о том, но все же, все же, все же…

Обобщающие темы позднего творчества я и мир, я и путь жизни, я и смерть, я и народ. Это опыт познания через самопо­знание. В лирическом цикле «Памяти матери» поэт в воспомина­ниях путешествует с матерью по дорогам её жизни и всего наро­да. Мотив связи времён организует весь цикл и сливается с мо­ тивом Дома, истоков. Память присуща не только человеку, но и природе.

В стихотворениях «Как неприютно этим соснам в пар­ке…», «Газон с утра из-под машинки…», «Береза» память при­роды это метафора связи всего в мироздании, выражение един­ства. Поэт обострённо чувствует конец личного бытия отдельно­го человека, умеренность срока жизни. Но общность всего в мире, текучесть времени позволяют преодолеть эту конечность, обрести продолжение в потомках, в шелесте деревьев, в метель­ной круговерти.

Трагизм неизбежного конца просветляется соз­нанием ненапрасности жизни («Прощаемся мы с матерями…», «Время, скорое на расправу»). От констатации фактов социалистического строительства через постижение души народной на войне Твардовский при­шел к философскому пониманию жизни и судьбы человека и страны.

Ниже представлены блоки-схемы некоторых основных правил правописания.

Принцип применения алгоритма позволяет правильно решить любую орфографическую задачу. Блоки-схемы помогут слушателю в обобщенном виде повторить и закрепить орфографические правила.

Блок-схема № 1

Корни с чередованием

2) -зор-/-зар- (за ря – зо ри). Без ударения – А

3) корни «...ИРА». Если за корнем А , в корне пишу И

Правописание корня зависит от согласной в нем:

выра щенный, ра стение, но выро с.

Запомнить : Ро стов, Ро стислав, ро стовщик, ро сток, но отра сль.

Правописание корней зависит от смысла:

6) -ма к- («погрузить что-то в жидкость»); обма кнуть перо в чернила.

Мо к («пропустить влагу»); промо чить вату.

Ро вн- («ровный,гладкий); обро внять края листа.

Равн- («равный, одинаковый»); команда «Равняйсь!»

Запомнить: уро вень, ра внина.

Ска к- (длительное действие), обска кать кого-то.

Запомнить: скачо к.

Ско ч- (короткое действие), выско чил неожиданно.

7) -плы в- (если слово – отлагательное образование); плы вущий.

Пло в- Пишу в словах пло вец, пло вчиха.

Пла в- Пишу во всех остальных случаях. (Пла вучий).

Блок-схема №2 пре -; при –

I. Правописание пре-, при- зависит от смысла

II. Различай по контексту

Блок-схема № 3

Буква ь на конце слов

A. Существительные женского рода ед. числа – мышь, дочь.

B. Глаголы:

в начальной форме: беречь – беречься, учить – учиться (правописание Ь проверяется по вопросу: если Ь есть в вопросе, то он пишется в слове: (что делает?) учится; но он начал (что делать?) учиться);

во втором лице единственного числа настоящего и будущего времени: ты ешь , думаешь , читаешь ;

Делать, сделать –

будет – ться .

Если делает,

то – тся .

в. На конце наречий на шипящий, кроме слов: уж, замуж, невтерпеж. Сравни : наотмашь, настежь, но: замуж.

Мягкий знак в частях речи

Алгоритм 4

ы / и в корне после приставок

Пример рассуждения: дезинфекция: 1) приставка на согл.; 2) в искл. 1 не входит; 3) инояз. прист. дез ® И .

Предыстория – 1) приставка на согл; 2) в исключение не входит; 3) не меж-, сверх- и не инояз., русск. ® Ы .

Алгоритм 5

о/ё после шипящих под ударением

Пример рассуждения: Раскорчёвка – 1) корчую – орфограмма в суф., 2) раскорчевать – суф. глагольного происхождения ® Ё

Ножовка – 1) нож – орфограмма в суф.; 2) от ножовая, суф. не глагольный ® О

Алгоритм 6

н/нн в причастиях и прилагательных

Окончание алгоритма 6

Надо различать

Пример конкретного рассуждения: Жаренная в масле печенка – 1) форма на -ный – полная; 2) жарить – от глагола; в исключение не входит; 3) нет -ованн-, -еванн-; 4) что делать? жарить – несов. вид; 5) жаренная в чем? в масле – есть зависимое слово ® НН .

Незваные гости – 1) форма на -ный – полная; 2) от(не)звать – от глагола; в исключение не входит; 3) нет -ованн-, еванн-; 4) что делать? (не)звать – несов. вид; 5) от слова «незваные» не задается вопрос, нет зависим. слова ® Н .

Ночь длинна – 1) форма -на – краткая; длинная – полная форма; 2) от длина – сущ.; 3) основа оканчивается на Н+Н ® НН . Значит, и в краткой форме «длинна» ® НН .

Алгоритм 7

Частица НЕ с различными частями речи

Продолжение алгоритма 7

Частицы не и ни

Окончание алгоритма 7

Система "мнимых" разрешений конфликта в трагедии Расина "Андромаха"

1. Трагедия - решение конфликта

Трагедии, о жизненные силы, в быту на сцене их исход иной, лишают разума коварство, алчность, сила, где же библейский кроется исход?

Впервые в ноябре 1667 Расин поставил свою большую трагедию "Андромаха", которая имела грандиозный успех.

Обращаясь к истокам древнегреческой мифологической тематики великого древнегреческого мифа о Гекторе и Андромахе, прославленных Гомером, Эврипидом и многими другими античными авторами, неоднократно привлекающими к себе внимание практически всех поколений человечества.

Адепт поэтической легенды о юном сыне Гектора Астианаксе к своей национальной истории, чувственный и трагический.

Юноша Астианакс не погиб, как гласят античные авторы, он был чудом спасен и основал монархию, став прародителем французских королей. Так рассказывали древние французские хроники. Сюжет, основанный на легенде о Андромахе и ее сыне, льстил национальному сознанию французов времен Расина.

Андромаха - жена Гектора, воина, возглавлявшего троянцев в Троянской войне, которого убил Ахилл, после войны стала пленницей сына Ахилла - Пирра.

Проблема выбора всегда для человека была болезненной и своеобразной, на кон эпох выставляется честь и долг, любовь и предательство.

Мир полон страсти, ревности, преданности и алчности, все любят без обмана, кто приказал тот и герой.

По концепции Расина только в этом случае герой может спасти свою жизнь и возвыситься, во всех других случаях, когда об обязанности забыто, на героя ждали несчастья и смерть. Пирра, сделавший Андромаху царицей, был коварно убит перед алтарем греками во главе с Орестом, который осуществлял месть за брошенную Гермиону, призвала их отомстить грекам за нового мужа. Так выполнила долги спасена была.

Забывшие о долге под влиянием страсти безответной любви, получили жизненный крах: Пирр убит, Гермиона наложила на себя руки, Орест обезумел.

Изображение торжества Андромахи на сцене снизило бы трагедийность произведения, но была и другая причина отсутствия главной героини в финале. Расин-психолог исследует проблему неразделенной любви как настоящей трагедии человека, Андромаха не исключение - ее любовь к Гектору не могла быть реализовано и делала ее несчастной, независимо от того, пленница она или царица. Однако изображение страдания Андромахи противоречило бы философскому пафосу прославления верности долгу. Итак, Расин нашел наиболее точное художественное решение этого противоречия.

Трагедии Корнеля сильно отличается от «любовной» трагедии Расина. Так, при всей близости его трагедий к их европейским источникам наблюдается и значительная разница, особенно по отношению к Расину.

В «Андромахе» центральным является мотив губительной страсти.

У Расина эти центральные персонажи являются носителями единого драматического действия.

И Расин не аморален: его Андромаха представляет собой положительный контраст к другим ведущим персонажам трагедии. С другой стороны, Пирр, Гермиона и Орест, несмотря на пренебрежение моральными принципами, отнюдь не являются однозначно отрицательными героями: находясь во власти демонической страсти, которая вырывает их из нравственного порядка, эти три героя не владеют собою, они несвободны. В этой ситуации трудно, если не невозможно, усмотреть моральное осуждение.

У Расина человек является жертвой сил, над которыми он не властен Страсть Пирра, Ореста и Гермионы проявляет себя как роковая сила, против которой человек беспомощен Власть здесь не у человека, ею обладают боги Стремясь обновить французскую трагедию за счет отсылок к трагедии классической, Расин вводит представление о власти фатума -- представление, которое было ему близко благодаря его приверженности французскому янсенизму с его учением о предопределении (как известно, Расин был воспитанником Пор-Рояля)

Анализ произведения Вильяма Шекспира "Ромео и Джульетта"

Постановка моральных проблем в пьесе не исчерпывается лишь изображением любви, вдохновляющей и объединяющей Ромео и Джульетту. Эта любовь развивается и крепнет на фоне других вариантов отношений между мужчиной и женщиной -- вариантов...

Конфликт и герой в трагедии У. Шекспира "Гамлет"

В широком смысле конфликтом следует называть ту систему противоречий, которая организует художественное произведение в определенное единство, ту борьбу образов, социальных характеров, идей...

Конфликт и система образов в драме Ануя "Антигона"

На сегодняшний день в литературоведении существует немало работ посвященных теории конфликта (В.Я. Пропп, Н.Д. Тамарченко, В. И. Тюпа, Вл.А. Луков и др.). В широком смысле под конфликтом можно понимать "ту систему противоречий...

Отражение в греческой трагедии мифа об Эдипе

Древнегреческая трагедия -- древнейшая из известных форм трагедии. Происходит от ритуальных действ в честь Диониса. Участники этих действ надевали на себя маски с козлиными бородами и рогами, изображая спутников Диониса -- сатиров...

Противоречия в характере Джона Торнтона в романе Э. Гаскелл "Север и юг"

Религиозно-философские основы творчества А.А. Ахматовой

Анна Андреевна Ахматова является художником истинно философского склада, так как именно философские мотивы составляют идейно-содержательное ядро всей её поэзии. Какой бы темы ни касалась поэтесса...

Система "мнимых" разрешений конфликта в трагедии Расина "Андромаха"

Античное представление о фатуме является центральным элементом поэтики трагедии Расина. В современной Расину критике и в критике последующих веков эта черта осталась незамеченной (только в XX веке, в годы после Второй мировой войны...

Специфика конфликта пьесы "Чайка" А.П. Чехова

Основная роль любого драматического произведения состоит в конфликте. Понимание конфликта обуславливает понимание драмы в целом. В драме герои часто характеризуют себя сами, своими поступками и словами...

Нельзя сказать, что трагедия Бориса Костяева только трагедия его оборванной войной любви. Вынужденная разлука с любимой -- это скорее эмоциональный толчок, который повлек за собой душевный кризис героя...

Сравнительный анализ рассказов В. Астафьева "Пастух и пастушка" и "Людочка"

В какой-то момент Людочка осознала, что она сама причастна к этой трагедии. Она сама проявляла равнодушие, покуда беда не коснулась её лично. Не случайно Людочка вспоминала отчима, тяжкой судьбой которого она прежде не интересовалась...

Тема социального и психологического конфликта в драме "Маскарад" М.Ю. Лермонтова

художественный драма маскарад лермонтов Конфликт в драматургии, является главной силой, пружиной, движущей развитие драматического действия и основным средством раскрытия характеров...

Трагедия ГУЛАГа в творчестве В. Шаламова

Элементы характеристики лагерной жизни, в том числе и преступной среды даются в произведениях В. Шаламова. Он, безусловно прав, когда утверждает, что без отчётливого понимания сущности преступного мира нельзя понять лагеря Михлин А.С...

Эволюция драматургических принципов Н.В. Гоголя

Проследим развитие мнимого конфликта. Вначале идет сообщение в письме, что инкогнито в город едет ревизор. Городничий рассказывает свой странный сон, «сон в руку»: пришли две огромные черные крысы, понюхали и ушли, то есть ничего не изменилось...