Павел антипов характеристика. Cочинение «И Живаго, и Стрельников – жертвы революции

Сцена занимает место под конец произведения – конец четвёртой части. В ней подводятся итоги произошедшего в романе. Обломов прожил долгую жизнь: прожил детство, прожил молодость, прожил старость, ни разу не отступив от своего стиля жизни, и этот эпизод показывает итоги его жизни, то, к чему привела его жизнь, к чему должна была привести такая жизнь, кто виноват в том, что она такая, и справедлив ли её конец. Эта сцена изображает прощание человека с жизнью, воспоминание о прожитой жизни и формирование отношения человека самого к себе. Здесь Обломов понимает бесповоротность процесса его опускания, так как даже самый сильный стимул к этому повороту в его жизни – любовь к Ильинской – не сумел его повернуть.

Он формирует представление о себе, понимает, что он был недостоин любви с Ильинской, поэтому-то он так и радуется (что, впрочем, было до этой сцены), что Штольц женился на Ольге Сергеевне, о явлении, которое он представляет в обществе: об этом раньше догадался Штольц, теперь это дошло и до него. Лучше всего сущность этого эпизода раскрывает образ Обломова, Штольц здесь является лишь наблюдателем над происходящим, образ Обломова здесь формируется окончательно и, как я и говорил раньше, стал понятным каждому, даже ему самому. Андрей в очередной раз при приезде к Штольцу удивляется его жизни (каждый раз, приезжая к нему, он это делает: она настолько быстро убывает, что Штольц не успевает к ней привыкнуть; в этот раз она особенно сильно убыла). Обломов убеждает Штольца в своей невиновности в такой жизни, просит не него не обижаться. Штольц стоит на своём, уже не просит, не умоляет, а просто заставляет его прекратить его такой образ жизни: «Вон из этой ямы, из болота, на свет, на простор, где есть здоровая, нормальная жизнь!», просит его опомниться. Обломову очень больно говорить об этом, но он очень хочет избавиться от этого, но он не может этого сделать, его силы слишком малы, слишком уж он сильно опустился, он просит Штольца не говорить об этом, понимая, что всё равно от этого уже не уйти. Штольц пытается выяснить, стыдно ли Обломову, тот говорит, что стыдно, просит не напоминать Ольге о нём. Штольц говорит, что Обломов погиб.

Обломов назвал своего сына Андреем, надеясь, что его сын не станет таким, как он, что он умрёт, имея сына с тем же именем, что и человек, который хотел его спасти, он отдал его на воспитание в семью Штольца, боялся оставить его с собой, того, что его сын будет брать с него пример, думал, что Штольц сделает из него нормального человека, понимал, что из него он ничего не сделает, а с сыном, чистым листом, обязательно всё будет хорошо. В конце эпизода Ольга спрашивает Штольца: «Да что такое там происходит?»; «Обломовщина», – мрачно ответил Андрей. Штольц разуверился в себе, понял, что он не смог возвратить человека к жизни, обиделся на себя.

В эпизоде очень часто встречаются восклицательные высказывания, речи – автор хотел интонационно выделить этот эпизод, показать, что он очень важный, зная, что читатель обратит внимание на эпизод, в котором каждые два высказывания из трёх восклицательные. Автор в своих словах использует мало художественных средств, потому что он их использовал в средней и, особенно, начальной частях романа; в конце романа он акцентирует внимание на описании действий, лишь изредка употребляя инверсии в предложениях, чтобы хоть чуть-чуть скрасить текст. Он помещает этот эпизод в конец романа, чтобы показать его значение, все особые подробности жизни Обломова раскрываются именно там, чтобы сделать его более значимым.

Роман «Обломов» Гончарова не теряет своей актуальности и в наши дни, являясь гениальным социально-психологическим произведением в русской литературе 19 века. В книге автор затрагивает ряд вечных тем и вопросов, при этом не давая однозначных ответов, предлагая читателю самостоятельно найти решения описанных коллизий. Одной из ведущих вечных тем в романе является тема семьи, раскрытая на примере жизнеописания главных героев произведения – Ильи Ильича Обломова и Андрея Ивановича Штольца. По сюжету романа отношение Обломова к семье и родителям, с одной стороны, похоже, а с другой, кардинально отличается от отношения к семье у Штольца. Андрей Иванович и Илья Ильич, хотя и являются выходцами из одного социального строя, переняли разные семейные ценности и получили совершенно разное воспитание, которое в дальнейшем наложило отпечаток на их судьбу и становление в жизни.

Семья Обломова

С описанием семьи Обломова в романе «Обломов» читатель сталкивается в заключительной главе первой части произведения – «Сне Обломова». Илье Ильичу снятся прекрасные пейзажи родной Обломовки, его спокойное детство, родители и слуги. Семья Обломова жила по своим собственным нормам и правилам, а основными их ценностями были культ еды и отдых. Каждый день они всей семьей решали, какие блюда нужно готовить, а после обеда вся деревня погружалась в сонное, ленное безделье. В Обломовке не было принято разговаривать о чем-то высоком, спорить, обсуждать серьезные вопросы – беседы между членами семьи представляли собой бессмысленные перебрасывания словами, не требующие дополнительной энергии и эмоций.

Именно в такой успокаивающей и по-своему угнетающей атмосфере рос Илья Ильич. Герой был очень любопытным, всем интересующимся и активным ребенком, однако чрезмерная забота родителей, отношение к нему как к тепличному растению привели к тому, что его постепенно поглотило болото «обломовщины». Более того, образование, наука, грамотность и всестороннее развитие в семье Обломова считались скорее капризом, излишеством, модной тенденцией, без которой прекрасно можно обойтись. Именно поэтому, даже отправив сына на обучение, родители Ильи Ильича сами находили множество причин, чтобы тот мог прогулять уроки, оставшись дома и предаваясь праздному времяпровождению.

Несмотря на чрезмерную опеку со стороны обломовского окружения, отношение Обломова к семье и родителям было самым благоприятным, он на самом деле любил их той спокойной любовью, которой было принято любить в Обломовке. И даже мечтая о том, как наладит свое семейное счастье, Илья Ильич представлял свои будущие отношения с женой именно такими, какие они были между его отцом и матерью – полные заботы и спокойствия, представляющие собой принятие второй половинки такой, какая она есть. Пожалуй, именно поэтому любовь Обломова и Ольги была обречена на расставание – Ильинская только на первый взгляд была похожа на идеал его мечтаний, на самом же деле она не была готова посвятить свою жизнь обычным бытовым радостям, которые для Ильи Ильича представляли основу семейного счастья.

Семья Штольца

Андрей Штольц в романе является лучшим другом Обломова, с которым они познакомились еще в школьные годы. Андрей Иванович рос в семье русской дворянки и немецкого бюргера, что не могло наложить отпечаток на и так восприимчивого к окружающему миру, активного и целеустремленного мальчика. Мать учила Андрея искусствам, воспитывала у него прекрасный вкус к музыке, живописи и литературе, мечтала, как ее сын станет видной светской личностью. Родители Обломова и Штольца были знакомы, поэтому нередко Андрея отправляли в гости к Обломовым, где всегда царило то помещичье спокойствие и тепло, которые были приемлемы и понятны его матери. Отец же растил из Штольца такую же практичную и деловую личность, какой был сам. Он, несомненно, был самым главным авторитетом для Андрея, о чем свидетельствуют моменты, когда юноша мог на несколько дней уйти из дому, но при этом выполнить все заданные отцом задания.

Казалось бы, чувственное материнское и рациональное отцовское воспитание должны были способствовать становлению Штольца как всесторонне развитой, гармоничной и счастливой личности. Однако этого не случилось по причине ранней смерти его матери. Андрей, несмотря на свой волевой характер, очень сильно любил мать, поэтому ее кончина стала для героя настоящей трагедией, дополнением которой стал эпизод прощения с отцом, когда тот, отправляя его в Петербург в самостоятельную жизнь, не смог найти даже слов ободрения для собственного сына. Пожалуй, именно поэтому отношение к собственной семье Обломова и Штольца отличались – Андрей Иванович редко вспоминал о своих родителях, неосознанно видя идеал семейной жизни в «обломовских», душевных взаимоотношениях.

Как повлияло воспитание на дальнейшую жизнь героев?

Несмотря на различное воспитание, отношение к родителям Обломова и Штольца более похоже, чем различно: оба героя уважают и любят своих родителей, стремятся быть похожими на них и ценят то, что они им дали. Однако если для Андрея Ивановича воспитание стало трамплином для достижения карьерных высот, становления в обществе и помогло выработать волю и практичность, умение достигать любых целей, то и так мечтательного от природы Обломова «тепличное» воспитание сделало еще более интровертным и апатичным. Первая же неудача Ильи Ильича на службе приводит к его полному разочарованию в карьере, а необходимость работать он быстро сменяет на непрерывное лежание на диване и псевдопереживание реальной жизни в мечтах и несбыточных иллюзиях о возможном будущем Обломовки. Примечательно, что оба героя видят идеал будущей жены в женщине, похожей на мать: для Ильи Ильича ею становится хозяйственная, кроткая, тихая, во всем согласная с мужем Агафья, тогда как Штольц, сначала увидев в Ольге образ, похожий на его мать, спустя годы жизни понимает, что это не совсем так, ведь ему нужно постоянно развиваться, чтобы оставаться авторитетом для своей требовательной, эгоистичной жены.

Тема семьи в «Обломове» является одной из наиболее важных, так именно через уяснение особенностей воспитания и становления героев читатель начинает понимать их жизненные цели и мотивы. Возможно, если бы Илья Ильич рос в семье прогрессивных буржуа либо мать Штольца не умерла так рано, их судьбы сложились по-другому, однако автор, точно изображая социальные реалии того времени, подводит читателя к вечным вопросам и темам.

Изобразив в романе два разных типа личности, два противоположных пути, Гончаров предоставил читателям обширное поле для размышлений над вопросами семьи и воспитания, актуальными и в наше время.

Тест по произведению

В. Г. Белинский говорил, что именно воспитанием решается участь каждого человека. Это можно отнести в полной мере к Обломову Илье Ильичу и Штольцу Андрею Ивановичу - двум главным героям романа "Обломов" И. А. Гончарова. Эти люди, казалось бы, являются выходцами из одной среды, класса, времени. Следовательно, у них должны быть одинаковые стремления, мировоззрения. Почему же тогда, читая произведение, мы замечаем в Штольце и Обломове в основном различия, а не сходства? Для того чтобы ответить на данный вопрос, следует обратиться к истокам, сформировавшим характеры двух интересующих нас персонажей. Вы увидите, что воспитание Штольца и Обломова имело свои особенности, которые повлияли на всю их дальнейшую жизнь.

Сон Обломова

Первая глава произведения посвящена детству Илюши. Сам Гончаров назвал ее "увертюрой всего романа". Из этой главы мы узнаем в общих чертах о том, что представляло собой воспитание Обломова. Цитаты из нее не случайно часто приводятся в доказательство того, что жизнь Ильи просто не могла сложиться иначе. В первой главе произведения можно найти разгадку характера заглавного героя, бездействующего, ленивого, апатичного человека, который привык существовать за счет труда принадлежащих ему крепостных.

Стоило лишь задремать Илье Ильичу, как ему начинал сниться один и тот же сон: ласковые руки матери, ее нежный голос, объятия друзей и близких... Каждый раз Обломов во сне возвращался в свое детство, когда он был любим всеми и абсолютно счастлив. Он будто бежал в детские воспоминания из реальной жизни. В каких же условиях сформировалась его личность, как проходило воспитание Обломова?

Атмосфера, царившая в Обломовке

Илюша детство провел в Обломовке, в родовом селе. Родители его были дворяне, а жизнь в деревне шла по особым законам. В селе царил культ ничегонеделания, сна, еды, а также ничем не нарушаемого спокойствия. Правда, порой тихое течение бытия все-таки нарушалось ссорами, убытками, болезнями и трудом, считавшимся для обитателей деревни наказанием, от которого они стремились избавиться при первой возможности. Расскажем и о том, какое воспитание получил Обломов. Вы, наверное, уже составили себе некоторое представление о нем на основании сказанного выше.

Как пресекались стремления Илюши?

Выражалось в основном в запретах. Илюше, подвижному, ловкому ребенку, было запрещено выполнять любую работу по дому (для этого существуют слуги). Кроме того, стремления его к самостоятельности каждый раз пресекались криками няньки и родителей, не дававшими мальчику и шагу сделать без присмотра, так как они боялись, что он простудится или расшибется. Заинтересованность миром, активность - все это в детстве Илюши порицалось взрослыми, которые не разрешали резвиться, прыгать, бегать на улице. А ведь это необходимо любому ребенку для развития, познания жизни. Неправильное воспитание Обломова приводило к тому, что силы Илюши, ищущие проявления, обращались внутрь и, увядая, никли. Вместо активности ему прививали любовь к крепкому послеобеденному сну. В романе о нем сказано как об "истинном подобии смерти", заменившем воспитание Обломова. Цитаты из текста, не менее яркие, можно найти и посвященные хорошей еде, культ которой превратился практически в единственное занятие в деревне.

Влияние сказок няньки

Кроме того, идеал бездействия постоянно подкреплялся сказками няньки о "Емеле-дурачке", получавшем от волшебной щуки различные дары, при этом ничего не делая. Ильич будет впоследствии грустить, лежа на своем диване, и спрашивать себя: "Почему жизнь - не сказка?".

Илью Ильича все называют мечтателем. Но ведь воспитание Обломова бесконечными сказками няни о жар-птицах, колдунах, богатырях, Милитрисе Кирбитьевне не могло не посеять в его душе надежду на лучшее, веру в то, что проблемы как-нибудь разрешатся сами собой? Кроме того, эти сказки породили у героя страх перед жизнью. Ленивое детство и воспитание Обломова привели к тому, что Илья Ильич тщетно пытался скрыться от действительности в своей квартирке, находящейся на Гороховой улице, а затем - на Выборгской стороне.

Отношение родителей Илюши к образованию

Родители старались не обременять Илюшу образованием, считая, что учеба не стоит того, чтобы пропускать праздники и терять здоровье. Поэтому они пользовались каждым удобным случаем для того, чтобы не пустить на занятия своего ребенка. Илюша и сам вскоре понял, что ему по душе такое вялое и размеренное существование. Детство и воспитание Обломова сделали свое дело. Привычка, как говорится, вторая натура. И взрослого Илью Ильича полностью устраивала ситуация, при которой слуги делают за него все, а ему не остается ни о чем заботиться и волноваться. Так детство героя незаметно перетекло во взрослую жизнь.

Взрослая жизнь Ильи Ильича

Мало что в ней изменилось. Все существование Обломова в его собственных глазах по-прежнему делилось на 2 половины. Первая - труд и скука (эти понятия были у него синонимами), а вторая - мирное веселье и покой. Захар сменил няню, а Выборгская улица города Петербурга - Обломовку. Илья Ильич настолько боялся любой деятельности, его так сильно пугали любые перемены в своей жизни, что даже мечта о любви была не способна вывести этого героя из апатии.

Именно поэтому его устроила совместная жизнь с хорошей хозяйкой Пшеницыной, поскольку она стала не чем иным, как продолжением жизни в селе Обломовке.

Родители Андрея Штольца

Полной противоположностью Илье Ильичу является Андрей Иванович. Воспитание Штольца проходило в небогатой семье. Мать Андрея была русской дворянкой, а отец - обрусевшим немцем. Каждый из них внес свой вклад в воспитание Штольца.

Влияние отца

Штольц Иван Богданович, отец Андрея, обучил своего сына немецкому языку, практическим наукам. Андрей рано начал работать - помогать Ивану Богдановичу, который был с ним требователен и по-бюргерски строг. Воспитание Штольца в романе "Обломов" способствовало тому, что в нем выработалась еще в юном возрасте прагматичность, серьезный взгляд на жизнь. Для него стал необходимостью повседневный труд, который Андрей считал неотъемлемой частью своей жизни.

Влияние матери

Свой вклад в воспитание Штольца в романе "Обломов" внесла и мать Андрея. Она смотрела на методы, которые применял ее супруг, с беспокойством. Эта женщина хотела сделать из Андрея милого и чистенького мальчика-барина, одного из тех, каких она видела, когда работала в богатых русских семьях гувернанткой. Душа ее изнывала тогда, когда Андрюша возвращался после драки весь изодранный или грязный после поля или фабрики, куда он отправлялся вместе с отцом. И она принималась стричь ему ногти, шить изящные манишки и воротнички, завивать кудри, заказывала одежду в городе. Мать Штольца научила прислушиваться к звукам Герца. Она ему пела о цветах, шептала о призвании то писателя, то воина, мечтала о высокой роли, которая выпадает на долю иным людям. Мать Андрея во многом хотела, чтобы ее сын был похожим на Обломова, и поэтому с удовольствием его часто отпускала в Сосновку.

Итак, вы видите, что, с одной стороны, в воспитании Андрея был заложен практицизм, деловитость отца, а с другой - мечтательность матери. Ко всему прочему, рядом находилась Обломовка, в которой "вечный праздник", где сбывают работу с плеч, как иго. Все это и повлияло на Штольца.

Расставание с домом

Конечно, отец Андрея любил его по-своему, однако он не считал необходимым проявлять свои чувства. До слез пронзительна сцена прощания Штольца со своим отцом. Даже в эту минуту Иван Богданович не смог найти для своего сына добрых слов. Андрей, глотая слезы обиды, отправляется в путь. Кажется, что в этот момент Штольц, несмотря на старания его матери, не оставляет в своей душе места для "пустых мечтаний". Он берет с собой в самостоятельную жизнь лишь то, что, по его мнению, было необходимо: целеустремленность, практичность, расчетливость. В далеком детстве осталось все остальное вместе с образом матери.

Жизнь в Петербурге

Он едет после окончания университета в Петербург, где принимается за дела (отправляет за границу товары), путешествует по всему миру, ведет активную жизнь и все успевает. Несмотря на то что он был ровесником Обломова, этому герою удалось достичь в жизни куда большего. Он нажил деньги и дом. Энергичность и деятельность способствовали успешной карьере этого героя. Он добился высот, о которых не мог даже мечтать. Штольц сумел правильно распорядиться жизнью и способностями, заложенными в нем природой.

Всего было в меру в его жизни: и радости, и печали. Андрей предпочитает прямой путь, который отвечает его простому взгляду на жизнь. Его не беспокоили ни мечты, ни воображение - он просто не допускал их в свою жизнь. Этот герой не любил строить догадки, он всегда сохранял в поведении чувство собственного достоинства, а также трезвый, спокойный взгляд на людей и на вещи. Андрей Иванович считал страсти разрушительной силой. Его жизнь напоминала "медленное и ровное горение огня".

Штольц и Обломов - две разных судьбы

Воспитание Штольца и Обломова, как вы видите, существенно отличалось, хотя и тот, и другой были выходцами из дворянской среды и принадлежали к одному слою общества. Андрей и Илья - люди с разными мировоззрениями и характерами, поэтому судьбы были столь непохожи. Очень отличались воспитания Обломова и Штольца. Сравнение позволяет заметить, что именно этот факт сильно повлиял на взрослую жизнь этих героев. Деятельный Андрей старался до последнего дня "донести сосуд жизни" и не пролить напрасно ни одной капли. А апатичный и мягкий Илья ленился даже просто встать с дивана и выйти из своей комнаты для того, чтобы в ней убрались слуги. Ольга Обломова спросила однажды в тоске Илью о том, что же сгубило его. На это он ответил: "Обломовщина". Н. А. Добролюбов, известный критик, также считал, что "обломовщина" - вина всех бед Ильи Ильича. Это та среда, в которой был вынужден расти главный герой.

Роль воспитания в формировании личности человека

В романе "Обломов" не случайно была акцентирована автором. Как вы видите, образ жизни, мировоззрение, характер каждого человека складываются еще в детстве. Среда, в которой происходит развитие личности, учителя, родители - все это сильно влияет на формирование характера. Если ребенка с детства не приучать к труду и самостоятельности, на собственном примере не показывать ему, что каждый день следует делать что-то полезное и нельзя проводить время впустую, то не следует удивляться, что он вырастет безвольным и ленивым человеком, похожим на Илью Ильича из произведения Гончарова.

В соответствии с идейно-тематическим со­держанием строится система образов романа, в центре которой ока­зывается главный герой - Юрий Андреевич Живаго. Часто его на­зывают alter ego автора, сравнивают с лирическим героем стихотворений. С другой стороны, в нем видят продолжение того типа героя русской литературы XIX века, которого принято назы­вать «лишним человеком». Обе эти позиции имеют свои обоснова­ния. Сам Пастернак, по воспоминаниям его близкой знакомой Оль­ги Ивинской, говорил, что в образе Юрия Андреевича он соединил черты личности Блока, Есенина, Маяковского и самого себя. Пока­зателен и тот факт, что он доверяет герою не только выражение своих взглядов, мыслей, раздумий по самым важным проблемам, но даже «отдает» ему подлинные шедевры своей лирики. Но все же Живаго - это романный герой, в котором автор воплотил черты определенной личности той эпохи. Это типичный интеллигент, че­ловек умный, образованный, наделенный чуткой душой и творче­ским даром. Оказавшись в водовороте исторических событий, он как будто «стоит над схваткой», не может полностью примкнуть ни к какому стану - ни к белым, ни к красным. Живаго хочет крик­нуть и белому, гимназисту, еще почти мальчику, и красным, боль­шевикам, «что спасение не в верности формам, а освобождении от них». Поразительна по силе сцена боя партизанского отряда, в ко­тором вопреки своей воле оказался Юрий Андреевич. Он находит зашитые в одежде тексты 90 Псалма и у убитого партизана, и у воевавшего против партизан гимназиста. Они стреляли друг в дру­га, но взывали к помощи и защите у единого Спасителя.

Позже Живаго обнаруживает, что сохранять свою обособленность, отделенность от «стадности» становится все труднее. «Что же мешает мне служить, лечить и писать?» - думает он и приходит к порази­тельному выводу: «…не лишения и скитания, не неустойчивость и частые перемены, а господствующий в наши дни дух трескучей фра­зы». Порой кажется, что он действительно «лишний», безвольный человек, не сумевший найти свое место в новой жизни, в отличие от друзей юности Дудорова и Гордона. Все, что он делает, подчеркнуто буднично, прозаично, а его колебания, сомнения, нерешительность порой раздражают. Но это лишь внешний срез, за которым просмат­ривается то, что и делает Живаго героем романа: в условиях всеоб­щей обезличенности он остается личностью, среди крайней жестоко­сти, которую несет за собой революция и гражданская война, он сохраняет доброту и человечность. Он способен и сочувствовать на­родным бедам, и осознавать неизбежность происходящего. В общей историко-философской концепции Пастернака именно такой чело­век способен постигать суть событий, а будучи творческой личностью, может выразить ее в своих стихах, помогая разобраться в окружаю­щем мире другим. Сам он при этом становится жертвой времени - недаром он умирает в 1929 году, который называют годом «великого перелома». Однажды А. Блок сказал, что Пушкина «убило отсутствие воздуха», и Пастернак буквально реализует эту метафору. В той ат­мосфере полной несвободы, торжества посредственности, разрыва культурных и духовных связей личность, подобная Юрию Живаго, не может жить. Но и многие годы спустя его друзья помнят о нем. Склонившись над потрепанной тетрадью стихов Живаго, они вдруг ощущают «счастливое умиление и спокойствие», «свободу души», ко­торая так и не наступила даже после Великой Отечественной войны, хотя все ее ожидали, но которую пронес через свою жизнь давно умерший Юрий Живаго и сумел передать в своих стихах. Эти фи­нальные строки - утверждение незаурядности героя романа, плодо­творности его существования и неистребимости и бессмертия вели­кой культуры, вечных истин и нравственных ценностей, которые составляли основу его личности.

Антиподом Живаго в романе является Антипов-Стрельников. Он воплощение типа «железных борцов» революции. С одной стороны, ему присуща огромная сила воли, активность, готовность к самопо­жертвованию во имя великой идеи, аскетизм, чистота помыслов. С

другой стороны, для него характерна неоправданная жестокость, прямолинейность, способность диктовать всем то, что воспринима­ется им как «революционная необходимость», и силой «загонять» в новую жизнь даже тех, кто вовсе не стремится в нее вписаться. Судьба его оказывается трагична. Павел Антипов, превратившись из робкого, романтического молодого человека, влюбленного в Лару и исповедующего гуманистические идеи свободы, равенства и брат­ства, в жестокого борца, карателя Стрельникова, оказывается жертвой ложной, мертвящей революционной идеи, противореча­щей, по мнению автора, естественному ходу истории и самой жиз­ни. Хорошо понимающая внутреннюю мотивацию поступков своего мужа Лара отмечает: «С каким-то юношеским, ложно направлен­ным самолюбием он разобиделся на что-то такое в жизни, на что не обижаются. Он стал дуться на ход событий, на историю. … Он ведь по сей день сводит с ней счеты. … Он идет к верной гибели из-за этой глупой амбиции».

В результате Антипов во имя борьбы за революцию отказывает­ся от жены и дочери, от всего, что в его представлении мешает «де­лу жизни». Он даже берет другое имя - Стрельников - и стано­вится воплощением жестокой силы революции. Но оказывается, что на самом деле он безволен и бессилен в своем стремлении управ­лять ходом истории. «Переделка жизни! - восклицает Юрий Жи­ваго. - Так могут рассуждать люди, … ни разу не узнавшие жизни, не почувствовавшие ее духа, ее души. …А материалом, веществом, жизнь никогда не бывает. Она … сама вечно переделывает и пре­творяет, она сама куда выше наших с вами тупоумных теорий». В итоге Антипов-Стрельников приходит к полной безысходности и кончает жизнь самоубийством. Так автор показывает, что фана­тичное служение революции может привести только к смерти и по сути своей противостоит жизни.

Воплощением жизни, любви, России выступает в романе Лара - возлюбленная Живаго. Она между двумя героями-антиподами - Живаго и Антиповым-Стрельниковым. О прототипе Лары Пастер­нак писал в письме Р. Швейцер в 1958 году, отмечая, что Ольга Всеволодовна Ивинская «и есть Лара моего произведения», «олице­творение жизнерадостности и самопожертвования». В интервью английскому журналисту 1959 года писатель утверждал: «В моей молодости не было одной, единственной Лары… Но Лара моей ста­рости вписана в мое сердце ее (Ивинской) кровью и ее тюрьмой». Как и в судьбе автора, так и в судьбе героя существуют две люби­мые, необходимые ему, определяющие его жизнь женщины. Его жена Тоня - это олицетворение незыблемых основ: дома, семьи. Лара - это воплощение стихии любви, жизни, творчества. Этот об­раз продолжает традицию лучших героинь русской классической литературы (Татьяна Ларина, Наташа Ростова, Ольга Ильинская, «тургеневские девушки» и т.д.). Но судьба ее также оказывается не­разрывно связана с судьбой России. Д.С. Лихачев утверждает, что в романе Лара - символ России и самой жизни. В то же время - это вполне конкретный образ, со своей судьбой, которая составляет од­ну из основных сюжетных линий. Показательно, что она - сестра милосердия, которая помогает раненым во время первой мировой войны. В ней органично сочетается стихийное, природное начало и тонкое чувство культуры, ей посвящены лучшие стихи Живаго. Любовь ее к Юрию Андреевичу выстрадана и обретена через тяж­кие испытания грехом, унизительной связью с Комаровским, влия­тельным адвокатом, воплощающим полную беспринципность, ци­низм, грязь и пошлость буржуазного общества. Лара идет без любви на брак с Антиповым, чтобы освободиться от Комаровского. С Юрием ее изначально связывает любовь, которая и есть воплоще­ние радости жизни, ее олицетворение. Их соединяет чувство свобо­ды, являющееся залогом бессмертия. Хотя их любовь с точки зре­ния общепринятых норм запретна (Живаго женат на Тоне, а Лара замужем за Антиповым, хотя отношения с Живаго развиваются в тот момент, когда Лара считает мужа погибшим), она для героев оказывается освящена всем мирозданием. Вот, например, как Лара у гроба Живаго говорит об их любви: «Они любили друг друга не из неизбежности, не «опаленные страстью», как это ложно изобража­ют. Они любили друг друга потому, что так хотели все кругом: зем­ля под ними, небо над их головами, облака и деревья». В финале случайно попавшая на похороны Юрия Живаго Лара оплакивает его, но эта сцена потрясает не только глубиной чувства, выражае­мого в народно-поэтических традициях, но и тем, что героиня об­ращается к умершему как к живому («Вот и снова мы вместе, Юрочка. … Какой ужас, подумай! … Подумай!»). Оказывается, что любовь это и есть жизнь, она сильнее смерти, важнее «перестройки земного шара», которая в сравнении с «загадкой жизни, загадкой смерти», человеческим гением всего лишь «мелкие мировые дряз­ги». Так еще раз в финале подчеркивается главный идейно­образный стержень романа: противопоставление живого и мертвого и утверждение победы жизни над смертью.Художественные особенности и жанрово-композиционное своеобразие романа с момента его первой публикации и до сего времени являются предметом жарких дискуссий и споров. После публикации романа в 1988 г. в «Новом мире» на страницах «Лите­ратурной газеты» развернулась оживленная полемика, одним из ключевых вопросов которой стало определение жанровой природы этого произведения. Утверждалось, что в данном случае «опреде­лить жанр - значит найти ключ к роману, его законы». Было вы­сказано несколько точек зрения, которые продолжают обсуждать­ся и в настоящее время: «это не роман, а род автобиографии», «роман - лирическое стихотворение» (Д.С. Лихачев); «роман-житие» (Г. Гачев); «не только поэтический и политический, но и философский роман» (А. Гулыга); «символический роман (в широ­ком, пастернаковском смысле)», «роман-миф» (С. Пискунова, В. Пискунов); «модернистское, остросубъективное произведение», лишь внешне сохраняющее «структуру традиционного реалистиче­ского романа» (Вяч. Воздвиженский); «поэтический романа», «мета­форическая автобиография» (А. Вознесенский); «роман-симфония», «роман-проповедь», «роман-притча» (Р. Гуль).

Композиционная структура произведения также служит пред­метом оживленных дискуссий. Многие критики считают роман слишком «сделанным», схематичным, конструктивные узлы явно выпирающими. Другие, не отрицая этого, видят в подобном по­строении особый художественный прием, позволяющий автору до­нести главную идею романа о сопряженности всего сущего в мире не только через слова, образы, описания и диалоги, но и с помощью самой композиции произведения. Такой прием часто используется в поэзии, особенно модернистской поэзии XX века, и чем-то сродни музыкальным формам. Это касается и сквозных образно-тематических мотивов (указанный выше образ метели, вьюги, мотив па­мяти и др.), сюжетно-образных параллелей природного и человече­ского мира, истории и вечности и т.д. Так в сцене на поле сражения первой мировой войны сталкиваются пять действующих лиц: «Скончавшийся изуродованный был рядовой запаса Гимазетдин, кричавший в лесу офицер - его сын, подпоручик Галиуллин, сест­ра была Лара, Гордон и Живаго - свидетели, все они были вместе, все были рядом, и одни не узнали друг друга, другие не знали ни­когда, и одно осталось навсегда неустановленным, другое стало ждать обнаружения до следующего случая, до новой встречи». «Ждут обнаружения» и непреднамеренные, но оказавшиеся судьбо­носными встречи главных героев в Москве. Именно в той комнате, в которой горящая свеча так поразила Юрия, сам того не зная, он поселяется в последние дни своей жизни, и туда случайно заходит

Лара, обнаруживая гроб с телом своего возлюбленного, которого дав­но уже потеряла на жизненных перепутьях. В эпилоге романа - по­следний композиционный узел: летом 1943 года на фронтах Вели­кой Отечественной войны встречаются Гордон и Дудоров, вспоминающие Юрия Живаго, и случайно обнаруживают бельев­щицу Таню Безочередеву, воспитанную в детдоме, которая оказы­вается дочкой покойного Юрия Андреевича и которую случайно ра­зыскал чуть раньше его брат генерал-майор Живаго.

Критик Н. Иванова утверждает, что композиция романа, постро­енного по музыкально-симфоническому принципу, основана на стрежневом лейтмотиве железной дороги, который разветвляется на множество отдельных мотивов, линий, подтем. Так вблизи же­лезной дороги завязывается первый «узел»: эпизод самоубийства отца Юрия, вокруг которого группируются сразу несколько персо­нажей, в большей или меньшей степени участвующие в последую­щем действии (Комаровский, Миша Гордон, будущий революцио­нер Тиверзин; издали видят остановившийся поезд, не зная еще о страшном событии, его вызвавшем, сам Юра Живаго, его дядя Ни­колай Николаевич Веденяпин, приехавшие в гости в Дуплянку, где в то время находился и Ника Дудоров). В бронированном вагоне происходит важнейшая для дальнейшего сюжета встреча Юрия Андреевича и Стрельникова. Около железной дороги находится будка, в которой живет бывшая прислуга Лары Марфа. Именно у нее оказалась дочь Живаго и Лары Таня, которая рассказывает много лет спустя Дудорову и Гордону страшную историю убийства сына Марфы Петеньки. Показательно, что и смерть Юрия Живаго происходит у рельсов - на трамвайной остановке. Так через мета­образ железной дороги, воплощающей неумолимость времени и мертвящую силу, реализуется основная идейно-композиционная Ось романа: противопоставление живого и мертвого.

Подобное построение произведения производит впечатление не­которой театральности, но понятой не прямолинейно, а как вопло­щение Вселенской драмы бытия. Отсюда и такие художественные особенности романа, как пестрота языковых форм, включающих всю богатейшую палитру: от библейской и философской лексики, литературно-поэтической традиции до разговорных просторечных форм, языка улицы, деревенского говора. «Одна из художественных сил … романа - сила деталей, - указывает Р.Б. Гуль. - На них, на этой образности, на этом русском слове стоит весь роман». Как отмечают другие критики, театральность романа соотносима и с широким использованием в нем развернутых сравнений, метафор, олицетворений. По словам самого Пастернака, метафора - «это ес­тественное следствие недолговечности человека и надолго заду­манной огромности его задач, его духа». Вот почему излюбленный поэтический прием писателя так органично входит в его роман и позволяет на стилистическом уровне реализовать его главную идею: свести воедино разрозненные полюсы бытия и преодолеть силы разрушения, победить смерть и обрести бессмертие.

Борис Пастернак и Евгения Лурье с сыном. 1920-е годы Mondadori / Getty Images

Антонина Громеко / Евгения Лурье

Среди возможных прототипов жены главного героя исследователи чаще всего называют Евгению Владимировну Пастернак (Лурье) — художницу и первую жену Пастернака. Ее внешность описала Елизавета Черняк, жена литературоведа Якова Черняка, дружившего с писателем: «Гордое лицо с довольно крупными смелыми чертами, тонкий нос со своеобразным вырезом ноздрей, огромный, открытый, умный лоб». По мнению Евгения Пастернака, литературоведа и старшего сына писателя, ее сходство с женскими портретами раннего Возрождения было перенесено на Тоню Громеко из «Доктора Живаго», которую Лариса Антипова называет «боттичеллиевской».

Анна Громеко / Александра Лурье

Летом 1924 года Александра Николаевна Лурье, мама Евгении Лурье, полезла на платяной шкаф, чтобы достать для внука игрушку. Потеряв равновесие, она упала и ушибла позвоночник. С этого началась длительная болезнь, в результате которой Александра Лурье скончалась. Эта история получила косвенное отражение в «Докторе Живаго»: падение с гардероба послужило причиной смерти матери Антонины Громеко — Анны Ивановны. А реакцию Евгении Лурье на смерть матери Пастернак вспоминает, описывая неутешное горе Тони.

«Ты, верно, уже слышала о смерти Жениной мамы. Характер ее смерти, ее последние слова и прочее выдвинули и укрепили в последний момент то сходство, которое всегда было между ней и Женей, а долгодневные слезы последней, особенно в первые сутки, подхватили и еще усилили эту неуловимую связь. Она плакала, гладила и обнимала тело, оправляла под ним подушку и украдкой, сквозь слезы и между разговорами с посетителями, ее рисовала. Все это было бегло, изменчиво, по-детски — полно и непосредственно, все это было сплавлено в одно — смерть и горе, конец и продолжение, рок и заложенная возможность, все это было по ускользающему благородству невыразимо словом».

В «Докторе Живаго»: «Они уже не застали Анну Ивановну в живых, когда с подъезда в Сивцевом сломя голову вбежали в дом. <...> Первые часы Тоня кричала благим матом, билась в судорогах и никого не узнавала. На другой день она притихла, терпеливо выслушивая, что ей говорили отец и Юра, но могла отвечать только кивками, потому что, едва она открывала рот, горе овладевало ею с прежнею силой и крики сами собой начинали вырываться из нее как из одержимой. Она часами распластывалась на коленях возле покойницы, в промежутках между панихидами обнимая большими красивыми руками угол гроба вместе с краем помоста, на котором он стоял, и венками, которые его покрывали. Она никого кругом не замечала» (часть III, глава 15).

Павел Антипов / Владимир Маяковский

В образе Павла Антипова Пастернак использовал некоторые черты хорошо знакомого ему Владимира Маяковского.

«Сразу угадывалось, что, если он и красив, и остроумен, и талантлив,
и, может быть, архиталантлив, — это не главное в нем, а главное — железная внутренняя выправка, какие-то заветы или устои благородства, чувство долга, по которому он не позволял себе быть другим, менее красивым, менее остроумным, менее талантливым».

Борис Пастернак. «Люди и положения», глава 9

Антипов — Стрельников в «Докторе Живаго» также оказывается наделен «железной внутренней выправкой» и особым даром: «Неизвестно почему, сразу становилось ясно, что этот человек представляет законченное явление воли. Он до такой степени был тем, чем хотел быть, что и все на нем и в нем неизбежно казалось образцовым. И его соразмерно построенная и красиво поставленная голова, и стремительность его шага, и его длинные ноги в высоких сапогах. <...> Так действовало присутствие одаренности, не знающей натянутости, чувствующей себя как в седле в любом положении земного существования и тем покоряющей».

Литературный критик Виктор Франк обращает внимание еще на одну параллель — общую черту в отношении Юрия Живаго к Антипову, с одной стороны, и Пастернака к Маяковскому, с другой. В «Людях и положениях» Пастернак писал о близости своего раннего творчества поэтическому стилю Маяковского: «Чтобы не повторять его и не казаться подражателем, я стал подавлять в себе задатки, с ним перекликавшиеся, героический тон, который в моем случае был бы фальшив, и стремление к эффектам. Это сузило мою манеру и ее очистило» (глава 11).

О готовности «отказаться от своих поисков» и «подавить в себе задатки, с ним перекликавшиеся», говорит и Живаго в разговоре с Ларой: «Если бы близкий по духу и пользующийся моей любовью человек полюбил ту же женщину, что и я, у меня было бы чувство печального братства с ним, а не спора и тяжбы. Я бы, конечно, ни минуты не мог делиться с ним предметом моего обожания. Но я бы отступил с чувством другого страдания, чем ревность, не таким дымящимся и кровавым. То же самое случилось бы у меня при столкновении с художником, который покорил бы меня превосходством своих сил в сходных с моими работах. Я, наверное, отказался бы от своих поисков, повторяющих его попытки, победившие меня» (часть XIII, глава 12).

Кроме того, в словах Лары о ее муже можно найти описание метаморфозы, которая произошла с Маяковским после 1918 года.

«Точно что-то отвлеченное вошло в этот облик и обесцветило его. Живое человеческое лицо стало олицетворением, принципом, изображением идеи. <...> Я поняла, что это следствие тех сил, в руки которых он себя отдал, сил возвышенных, но мертвящих и безжалостных, которые и его когда-нибудь не пощадят».

«Доктор Живаго», часть XIII, глава 13

Эти «возвышенные, но мертвящие и беспощадные силы» не пощадили ни Антипова — Стрельникова, ни Маяковского. Самоубийство Антипова — еще один довод в пользу его сходства с Маяковским.

Борис Пастернак и Ольга Ивинская с дочерью Ириной. 1958 год © Ullstein Bild / Getty Images

Борис Пастернак с Зинаидой Нейгауз-Пастернак в Переделкино. 1958 год © Bridgeman Images / Fotodom

Лара / Ольга Ивинская / Зинаида Нейгауз-Пастернак

Главная героиня «Доктора Живаго» сочетает в себе черты по меньшей мере двух женщин, сыгравших важную роль в биографии Пастернака: его второй жены Зинаиды Нейгауз и Ольги Ивинской, его возлюбленной последних лет.

У Лары горит в руках любая работа, она аккуратна, трудолюбива. Так же в письме своей подруге, поэту Ренате Швейцер, Пастернак описывает «стройную, яркую брюнетку» Зинаиду Нейгауз:

«Страстное трудолюбие моей жены, ее горячая ловкость во всем, в стирке, варке, уборке, воспитании детей создали домашний уют, сад, образ жизни и распорядок дня, необходимые для работы тишину и покой» (7 мая 1958 года).

В конце января 1959 года Пастернак дал интервью Энтони Брауну, корреспонденту газеты The Daily Mail, в котором так отозвался об Ольге Ивинской:

«Она — мой большой, большой друг. Она помогла мне при писании книги, в моей жизни... Она получила пять лет за дружбу со мной. В моей молодости не было одной, единственной Лары, не было женщины, напоминавшей Марию Магдалину. Лара моей молодости — это общий опыт. Но Лара моей старости вписана в мое сердце ее кровью и ее тюрьмой...»

Во второй половине 1951 года Ивинская была приговорена к пяти годам заключения в лагерях исправительного труда в качестве «социально неблагонадежного элемента». Лара находится в постоянном смятении, ничего о себе не знает, притягивает катастрофы, появляется ниоткуда и исчезает в никуда:

«Однажды Лариса Федоровна ушла из дому и больше не возвращалась. Видимо, ее арестовали в те дни на улице, и она умерла или пропала неизвестно где, забытая под каким-либо безымянным номером из впоследствии запропастившихся списков, в одном из неисчислимых общих или женских концлагерей севера».

«Доктор Живаго», часть XV, глава 17

В отличие от Лары Ивинская была освобождена по первой послесталинской амнистии весной 1953 года и вернулась в Москву.

Марина Щапова / Марина Цветаева

Константин Поливанов отмечает, что на роман повлияли личные и творческие отношения Пастернака с Цветаевой. Последняя возлюбленная Юрия Живаго, дочь дворника Маркела из бывшего дома Громеко в Сивцевом Вражке, носит имя Марина.

Интенсивная переписка, в которой Пастернак и Цветаева состояли на протяжении нескольких лет, находит отражение не только в стихотворениях из цикла «Провода» Цветаевой («Телеграфное: лю — ю — блю... <...> / Телеграфное: про — о — щай... <...> / Гудят моей высокой тяги / Лирические провода»), но и, возможно, в профессии Марины: она работает на телеграфе.

Особое место в представлении Цветаевой о поэзии Пастернака занимал дождь («Но страстнее трав, зорь, вьюг — возлюбил Пастернака: дождь»). Образ дождя-послания не раз привлекал внимание исследователей. Это проясняет определение, которое Живаго дает своим отношениям с Мариной, — «роман в двадцати ведрах».

Виктор Ипполитович Комаровский / Николай Милитинский

По свидетельству Зинаиды Нейгауз-Пастернак, прототипом Виктора Ипполитовича Комаровского стал ее первый возлюбленный, Николай Милитинский. Когда ему было 45 лет, он влюбился в свою двоюродную сестру, 15-летнюю Зинаиду. Много лет спустя она рассказала об этом Пастернаку.

«Знаешь, — говорил он [Борис Пастернак], — это мой долг перед Зиной — я должен о ней написать. Я хочу написать роман... Роман об этой девушке. Прекрасной, совращенной с пути истинного... Красавица под вуалью в отдельных кабинетах ночных ресторанов. Кузен ее, гвардейский офицер, водит ее туда. Она, конечно, не в силах противиться. Она так юна, так несказанно притягательна...»

Жозефина Пастернак, сестра поэта

Зинаида Нейгауз-Пастернак позднее вспоминала: «Комаровский же — моя первая любовь. Боря очень зло описал Комаровского, Н. Милитинский был значительно выше и благороднее, не обладая такими животными качествами. Я не раз говорила Боре об этом. Но он не собирался ничего переделывать в этой личности, раз он так себе его представлял, и не желал расставаться с этим образом».

Николай Веденяпин / Александр Скрябин / Андрей Белый

Виктор Франк указывает на то, что образ Николая Веденяпина связан с композитором Александром Скрябиным. В «Охранной грамоте» Пастернак называл Скрябина «своим кумиром». Веденяпин так же владеет мыслями Юры Живаго, как Скрябин — мечтами молодого Пастернака.

Веденяпин, как и Скрябин, уезжает на шесть лет в Швейцарию. В 1917 году герой романа возвращается в Россию: «Это было поразительное, незабываемое, знаменательное свидание! Кумир его детства, властитель его юношеских дум, живой во плоти опять стоял перед ним» (часть VI, глава 4). В романе, как и в жизни, возвращение «кумира» совпадает с освобождением от его влияния.

Американский славист Рональд Петерсен обращает внимание на сходство биографий Веденяпина и Андрея Белого. Прожив длительное время в Швейцарии, Веденяпин возвращается в Россию после Февральской революции: «Кружным путем на Лондон. Через Финляндию» (часть VI, глава 2). Белый в 1916 году ехал в Россию из Швейцарии через Францию, Англию, Норвегию и Швецию.

В революционной России Веденяпин «был за большевиков» и сблизился с левоэсеровскими публицистами. Андрей Белый также поначалу приветствовал Октябрьский переворот и активно сотрудничал в левоэсеровских изданиях.

Литературовед Александр Лавров говорит о том, что фамилию Веденяпин Пастернак позаимствовал у Андрея Белого — ее носит один из персонажей в романе «Москва».