Что писал платонов. Краткая биография андрея платонова самое главное

Андрей Платонович Платонов (1899-1951) - русский писатель, драматург, журналист и критик. Его считают одним из наиболее самобытных литераторов первой половины XX века. Прозаик отличался оригинальным языком и манерой повествования. Его произведения наполнены косноязычием, поразительной шероховатостью слов и огромным количеством метафор. Самыми известными в творчестве Платонова стали повести «Епифанские шлюзы», «Река Потудань» и «Происхождение мастера». Его лучшие сочинения были опубликованы уже после смерти автора.

Большая семья

Андрей Климентов (настоящая фамилия прозаика) появился на свет 28 августа 1899 в Воронеже. Он вырос в обычной семье рабочих, у них было еще 10 детей. Родители жили небогато, поэтому с подросткового возраста мальчик начал подрабатывать и помогать им. Платон Фирсович, отец, работал слесарем в железнодорожной мастерской. Его супруга, Мария Васильевна, была дочерью часового мастера. После свадьбы она сидела дома, вела хозяйство и занималась воспитанием детей.

Будущий писатель учился в церковно-приходской школе. После ее успешного окончания он поступил в училище, затем обучался в железнодорожном техникуме. С 13 лет он работал: сначала Андрюша устроился помощником машиниста, затем он был литейщиком и электротехником на заводе по ремонту паровозов. Были в жизни Климентова и другие места работы - страховое общество, имение полковника, разные мастерские Воронежа.

Военное время

Октябрьская революция ознаменовала начало новой эпохи в жизни Климентова и его сверстников. В то время он начал работать в журналах и газетах, писал стихи и прозу. Также он часто выступал в роли публициста и рецензента. В 1919 Андрей ушел на войну. Через год он сменил фамилию и стал военным корреспондентом.

Когда битва закончилась, Платонов смог поступить в Политехнический институт. Его дебютная книга была опубликована в 1921, она называлась «Электрификация». Первые рассказы были наполнены агрессией, идеалистическими планами и революционными идеями. Но со временем писатель кардинально изменил свое мнение из-за нереальности задуманного. Не последнюю роль в перемене взглядов сыграла его будущая супруга.

В 1922 был выпущен сборник стихов Андрея «Голубая глубина». Эту книгу высоко оценили критики, она понравилась и читателям. Поэт Валерий Брюсов также хвалил сочинения Платонова. В этом году произошло еще одно событие - прозаика пригласили занять пост председателя губернской комиссии по гидрофикации при земельном отделе. До 1926 он работал там и даже пытался вступить в РКП (б), но в итоге передумал.

Переезд в Москву и конфликты с властью

Литератор получил диплом в 1926 году и сразу же переехал в Москву. Одновременно с этим он закончил работать над рукописью произведения «Епифанские шлюзы». Именно эта книга принесла Платонову известность. С 1928 он начал сотрудничать с такими печатными изданиями, как «Новый мир», «Октябрь» и «Красная новь». Также писатель выпустил несколько пьес, в их числе «Высокое напряжение» и «Пушкин в лицее».

В течение последующих трех лет он написал повесть «Котлован» и роман «Чевенгур», однако они были опубликованы уже после смерти прозаика. В 1929 вышла всего одна часть романа под названием «Происхождение мастера». Эти главы вызвали шквал нападок и критики, на восемь лет произведение пришлось отложить в стол.

Переезд и некоторые зачатки известности вдохновили Андрея. За несколько лет он выпустил внушительное количество рассказов и повестей. В их числе «Ямская слобода», «Сокровенный человек», «Город Градов», «Эфирный тракт» и «Песчаная учительница». Далеко не все его сочинения печатались, поскольку у писателя были натянутые отношения с правительством и цензурой.

В 1931 вышла повесть «Впрок», которая вызвала недовольство со стороны Фадеева и Сталина. Диктатор приложил все усилия, чтобы писатель не смог издавать свои произведения в будущем. И только после роспуска РАПП давление прекратилось. До этого Сталин лично читал сочинения Андрея Платоновича и даже писал на полях бранные слова, описывающие его отношение к автору.

Во время войны Платонов вновь стал работать военным корреспондентом. Благодаря этому его сочинения начали печатать. В 1934 он участвовал в коллективной поездке по Средней Азии. В Туркмении литератор сочинил рассказ «Такыр», который снова вызвал волну негатива со стороны прессы. В журнале «Правда» напечатали разгромную статью, после которой практически все произведения возвращались автору. Но в 1936 ему удалось напечатать несколько рассказов, а в 1937 вышла повесть «Река Потудань».

Последние годы жизни

В мае 1938 за «антисоветскую пропаганду» арестовали сына Платонова. Тот вернулся через несколько лет, он был болен туберкулезом. В 1943 юношу похоронили, а отец заразился от него болезнью.

В 1946 Андрей Платонович был демобилизован, тогда же он опубликовал рассказ «Возвращение». На этот раз из-за критики он навсегда лишился возможности печатать свои произведения. Возможно, именно эти события заставили писателя переосмыслить свое отношение к революционным идеям и их реалистичности.

В пятидесятых годах литератор окончательно разочаровался в военной тематике. Он посвящал все время обработке народных сказок, подрабатывал дворником. Пятого января 1951 года прозаик умер вследствие долгой борьбы с туберкулезом. Его похоронили на Армянском кладбище.

В шестидесятые годы читатели заново открыли для себя произведения Платонова, о нем начали говорить везде. В честь литератора назвали улицу, гимназию и библиотеку. Также в центре города был воздвигнут его памятник.

Личная жизнь писателя не была наполнена событиями. Еще в 22 года он встретил свою любовь - Марию Кашинцеву. Именно ей был посвящен рассказ с элементами биографии «Песчаная учительница». Андрей в красках описал, как возлюбленная в 1921 уехала от него в захолустье. В итоге ему все-таки удалось завоевать ее сердце, а беременность окончательно привязала девушку к прозаику. В 1922 у них родился сын Платон. В 1944 появилась на свет дочь Маша.

Платонов (настоящая фамилия – Климентов), Андрей Платонович, писатель, драматург (1.9. 1899, Воронеж – 5.1.1951, Москва). Родился в семье слесаря железнодорожных мастерских. С 1913 работал подсобным рабочим, слесарем, литейщиком и т. п. Участвовал в Гражданской войне на стороне красных – сначала военным корреспондентом, потом рядовым стрелком в отряде ЧОНа . В 1924 закончил Воронежский политехнический институт, работал инженером в области мелиорации и специализировался по электрификации сельского хозяйства.

С 1918 регулярно появлялись его стихи и проза в местной периодике. Первый сборник стихов вышел в 1922, первый сборник рассказов – в 1927. В том же году Платонов переехал в Москву для инженерно-административной работы, но скоро оставил ее и стал заниматься только литературной деятельностью.

Андрей Платонович Платонов

Будучи уже автором многочисленных книжных и журнальных публикаций, Андрей Платонов в 1929 подвергся резкой критике за рассказ Усомнившийся Макар , что было связано в том числе с его кратковременным вхождением в группу «Перевал ». Набранный в гранках роман Платонова Чевенгур в 1929 не разрешено было печатать.

Повесть Впрок , где высказано ироническое отношение автора к принудительной коллективизации , послужила причиной почти полного запрета на творчество Платонова в 1931. Роль зачинщика в кампании против Платонова играл А. Фадеев , который и напечатал Впрок в журнале «Красная новь». После публикации повести Сталин лично отправил в этот журнал письмо, где назвал произведение Платонова «рассказом агента наших врагов, написанный с целью развенчания колхозного движения» и потребовал наказать автора.

В 1933 Платонов был включен в состав группы писателей, путешествовавших по Туркменистану; факт этого включения приравнивался к частичной реабилитации. В 1934-37 иногда публиковались некоторые произведения Платонова, в том числе рассказы Фро , Бессмертие , Глиняный дом в уездном саду , повесть Река Потудань . В 1937 вышел сборник прозы, в последующие годы его публикации ограничивались литературно-критическими статьями (в том числе о Пушкине , Хемингуэе , Чапеке, Грине , Паустовском ) под псевдонимами Ф. Человеков (1937-41) и А. Фирсов (1938-40). Однако в мае 1938 был арестован пятнадцатилетний сын писателя Платон.

С октября 1942 Платонов был фронтовым корреспондентом газеты «Красная звезда», публиковал много рассказов, вышло шесть небольших сборников его прозы. Но в отличие от многих других военных корреспондентов (Симонов , Шолохов , Гроссман и др.) он по окончании войны был награждён только медалью «За победу над Германией».

В связи с ужесточением литературной политики, наступившим после партийного постановления от 14.8.1946 , В. Ермилов выступил с уничтожающей критикой рассказа Платонова Семья Иванова (позже – под названием Возвращение ), обвиняя автора в «гнуснейшей клевете на советских людей, на советскую семью, на воинов-победителей, возвращавшихся домой». Вычеркнутый из советской литературы, Платонов умер в 1951 от туберкулеза, которым он заразился от своего сына, в 1940 тяжелобольным вернувшегося из ссылки.

Если не считать публикации четырех коротких текстов Платонова после 1946, его прозаические произведения только после XX съезда партии стали снова доступны советскому читателю. С помощью жены писателя, М. А. Платоновой, были впервые опубликованы некоторые тексты, находившиеся в рукописях. Однако большинство пьес Платонова не печаталось очень долго, а его главные книги – Чевенгур , написанная в 1929/30 повесть об индустриализации и коллективизации Котлован и другие произведения появились только на Западе.

Андрей Платонов. Видеофильм

Все творчество Платонова определяет принцип безоговорочной искренности. Его ранняя проза еще близка к орнаментальному стилю, но с годами она становится сжатой и строгой. В лучших своих рассказах и повестях 1920-х годов Платонов смешивает лирическое с иронией, часто пользуется контрастами возвышенного и сниженного, героического и смешного. Город Градов (1926) – это острая и глубокая сатира на советскую бюрократию.

В 30-е годы у Платонова преобладает тема тяжелого труда железнодорожников, который изображается не по схеме и с подлинным сочувствием. В повести Джан (писавшейся в 1933-35 после поездки в Туркменистан и опубликованной только в 1964) верящий в партию идеалист терпит неудачу, пытаясь навязать коммунистическую идеологию обнищавшему народу пустыни; здесь тесно реалистическое переплетается с чудесным на фоне мыслей общечеловеческого плана.

Военные произведения Платонова сочетают патриотическое сознание с беспощадным показом жестокости, которая входит с войной в семьи людей.

В центре его прозы, пронизанной тонким психологическим чутьем, всегда находится человек. «Его фразы обладают тягучим, как при священнослужении, точно размеренным ритмом деревенских рассказчиков» (Drawicz).

См. на нашем сайте краткие содержания произведений А. Платонова:

(настоящая фамилия - Климентов)

(1899-1951) русский писатель

Есть писатели, творчество которых намного опережает свое время, и поэтому проходят десятилетия, прежде чем они обретают свое место в истории литературы. К их числу и относится Андрей Платонов.

Он родился в большой многодетной семье. Отец Андрея работал слесарем, а потом помощником машиниста Воронежских железнодорожных мастерских. Андрей был старшим ребенком в семье, и у него было еще девять братьев и сестер. Поэтому после окончания начальной школы мальчику пришлось идти «в люди», работать, чтобы помогать кормить семью.

Так с четырнадцати лет он и начал работать, сначала подсобным рабочим, а потом приобрел специальности слесаря-литейщика и помощника машиниста.

После революции Андрей Платонов оказался в Красной армии. Причем записался он туда добровольно. Для восемнадцатилетнего юноши это был естественный поступок, поскольку в те годы он еще не мог разобраться в том, что происходит вокруг него, и просто подчинялся обстоятельствам.

Там же, в армии, он впервые и начал писать, публикуя свои стихи и небольшие очерки в различных небольших газетах. После демобилизации Андрей Платонов решил осуществить свою давнюю мечту и поступил в Воронежский политехнический институт, однако своих литературных занятий не оставил. Он публикует свои материалы в местных газетах, выступает на литературно-журналистских собраниях. В это время в его творчестве преобладают идеальные герои, которых революция пробуждает к активной созидательной жизни. Позже эти настроения сохранятся только в виде отдельных воспоминаний, уступив место чувству горького разочарования.

После окончания института Андрей Платонов мечтал полностью посвятить себя литературе, однако жизнь заставила его изменить планы. Надо было заботиться о семье, поэтому писать приходилось урывками. В течение нескольких лет он работает губернским мелиоратором и электротехником, ездит по колхозам и помогает налаживать хозяйство. Эту беспокойную жизнь он и отражает в своих рассказах, написанных в то время.

Сильным потрясением для молодого инженера была засуха 1925 года. Андрей Платонов много размышлял о ее трагических последствиях и тогда впервые осознал, что как писатель он может принести не меньше пользы в деле преобразования жизни, чем в качестве специалиста.

В 1926 году Платонов Андрей Платонович приезжает в Москву и привозит с собой рукопись первого сборника рассказов «Епифанские шлюзы», который вскоре был напечатан и удостоился благожелательной оценки М. Горького. Сам писатель в это время работает в Тамбове в должности помощника заведующего отделом мелиорации. Его семья находится в Москве, и Платонов почти ежедневно пишет жене длинные письма.

Постепенно, под влиянием трагических событий коллективизации, Андрей Платонов расстается с иллюзией, что техника может решить все социальные проблемы. В повести «Епифанские шлюзы», которая и дала название сборнику, он впервые показывает, что бездуховный труд может привести к трагедии.

Но наиболее резко этот внутренний конфликт проявился в рассказах Андрея Платонова конца двадцатых годов и в последнем крупном произведении - романе-хронике «Впрок», который вышел в свет еще при жизни автора. Он был опубликован в 1931 году и сразу же вызвал резко отрицательные оценки критиков.

Писателя обвиняли в искажении действительности и в самом страшном в то время грехе - проповеди гуманизма. Поэтому другой роман Платонова, «Чевенгур», написанный в 1927-1928 годах, где он также критически рассматривал существующую концепцию строительства социализма и ее пагубное воздействие на культуру, вообще запретили публиковать.

Своеобразным зачинщиком развернутой против Андрея Платонова кампании был А. Фадеев, который незадолго до этого стал одним из руководителей Союза писателей. С этого времени в печати появлялись только небольшие рецензии и критические статьи Платонова.

В тридцатые годы многие писатели, которые по тем или иным соображениям не могли говорить о том, что их действительно волновало, обращаются к условным формам - сказке, фантастике, драматургии.

Андрей Платонов наряду с К. Паустовским начинает писать сказки и становится известен своими обработками сюжетов мирового фольклора. Эти произведения не запрещались, поэтому к своим переработкам классических авторов Платонов иногда присоединял оригинальные произведения.

В 1933 году в составе группы писателей Платонов совершил большое путешествие по Туркестану. В результате этой поездки появилась его фантастическая повесть «Джан», главный герой которой - идеалист. Он одержим коммунистической идеей переустройства мира и пытается навязать свои идеи окружающим.

Условность ситуации помогла писателю в скрытой форме передать свое отрицательное отношение к этим идеям. К повести «Джан» примыкает и большой роман Андрея Платонова «Ювенильное море», в котором с горькой иронией писатель показывает нелепость столь популярных в тридцатые годы проектов преобразования пустыни.

С начала Великой Отечественной войны, Андрей Платонович Платонов находится на фронте в качестве корреспондента газеты «Красная звезда». Он печатает рассказы в различных фронтовых газетах, иногда появляются и небольшие сборнички его фронтовых очерков. Но когда в дом Платоновых приходит беда - погибает на фронте единственный сын, писатель снова испытывает горькое разочарование в жизни. Это настроение Андрея Платонова отражено в его рассказе «Семья Иванова».

После войны писатель снова оказывается вычеркнутым из большой литературы. Ему негде и не на что жить, поэтому он устраивается во флигеле Литературного института и работает дворником. Правда, и в эти тяжелые годы в его жизни иногда случались радостные события, каким стало рождение долгожданной дочери. Впоследствии она станет хранительницей архива своего отца и основным публикатором его рукописей. Однако сам писатель к тому времени уже был тяжело болен. Зимой 1951 года он умер от туберкулеза.

Основные произведения Андрея Платоновича Платонова были опубликованы в России только после 1988 года. С этого времени и начинается подлинное вхождение этого самобытного писателя в русскую литературу.

АНДРЕЙ ПЛАТОНОВ - русский советский писатель и драматург, один из наиболее самобытных по стилю и языку русских литераторов первой половины XX века.

Родился 28 августа 1899 в Воронеже. Отец - Климентов Платон Фирсович - работал машинистом паровоза и слесарем в воронежских железнодорожных мастерских. Дважды ему присваивали звание Героя труда (в 1920 и в 1922), а в 1928 он вступил в партию. Мать - Лобочихина Мария Васильевна - дочь часового мастера, домохозяйка, мать одиннадцати (десяти) детей, Андрей - старший. Мария Васильевна рожает детей практически каждый год, Андрей, как старший, принимает участие в воспитании и, позднее, прокормлении всех своих братьев и сестёр. Оба родителя похоронены на Чугуновском кладбище Воронежа.

В 1906 поступает в церковно-приходскую школу. С 1909 по 1913 учится в городской 4-классной школе.

С 1913 (или с весны 1914) по 1915 работает подёнщиком и по найму, мальчиком в конторе страхового общества «Россия», помощником машиниста на локомобиле в имении Усть полковника Бек-Мармарчева. В 1915 работает литейщиком на трубном заводе. С осени 1915 по весну 1918 - во многих воронежских мастерских - по изделию мельничных жерновов, литью и т.д.

В 1918 поступает на электротехническое отделение Воронежского политехнического института; служит в главном революционном комитете Юго-Восточных железных дорог, в редакции журнала «Железный путь». Участвовал в Гражданской войне в качестве фронтового корреспондента. С 1919 публиковал свои произведения, сотрудничая с несколькими газетами как поэт, публицист и критик. Летом 1919 побывал как корреспондент газеты «Известия Совета Обороны Воронежского укрепленного района» в Новохопёрске. Вскоре после этого был мобилизован в РККА. Работал до осени на паровозе для военных перевозок в качестве помощника машиниста; затем был переведён в Часть Особого Назначения (ЧОН) в железнодорожный отряд рядовым стрелком. Летом 1921 закончил годичную губернскую партийную школу. В этом же году выходит его первая книга - брошюра «Электрификация», а также были опубликованы его стихотворения в коллективном сборнике «Стихи». В 1922 у него родился сын Платон. В том же году в Краснодаре выходит книга стихов Платонова «Голубая глубина». В этом же году назначается председателем губернской Комиссии по гидрофикации при земельном отделе. В 1923 Брюсов положительно откликается на книгу стихов Платонова. С 1923 по 1926 работает в губернии как инженер-мелиоратор и специалист по электрификации сельского хозяйства (зав. отделом электрификации в Губземуправлении, построил три электростанции, одну из них - в селе Рогачёвка).

Весной 1924 участвует в Первом Всероссийском гидрологическом съезде, у него возникают проекты гидрофикации края, планы страхования урожаев от засухи. Тогда же, весной 1924, вновь подаёт заявление о вступлении в РКП(б) и принимается ячейкой ГЗО в кандидаты, но так и не вступает. В июне 1925 состоялась первая встреча Платонова с В. Б. Шкловским, прилетевшим в Воронеж на самолёте Авиахима для пропаганды достижений советской авиации с лозунгом «Лицом к деревне». В 1920-х сменил свою фамилию с Климентов на Платонов (псевдоним образован от имени отца писателя).

В 1931 опубликованное произведение «Впрок» вызвало резкую критику А. А. Фадеева и И. В. Сталина. Писатель получил возможность перевести дух только тогда, когда РАПП сам был посечён за перегибы и распущен. В 1934 Платонова даже включили в коллективную писательскую поездку по Средней Азии - и это уже было знаком некоторого доверия. Из Туркмении писатель привёз рассказ «Такыр», и вновь началось его преследование: в «Правде» (18 января 1935) появилась разгромная статья, после которой журналы снова перестали брать платоновские тексты и возвращали уже принятые. В 1936 публикуются рассказы «Фро», «Бессмертие», «Глиняный дом в уездном саду», «Третий сын», «Семён», в 1937 - повесть «Река Потудань».

В мае 1938 был арестован пятнадцатилетний сын писателя, вернувшийся после хлопот друзей Платонова из заключения осенью 1940 неизлечимо больным туберкулёзом. Писатель заразится от сына, ухаживая за ним, с этих пор и до смерти он будет носить в себе туберкулёз. В январе 1943 сын Платонова умер.

Во время Великой Отечественной войны писатель в звании капитана служит военным корреспондентом газеты «Красная звезда», военные рассказы Платонова появляются в печати. Существует мнение, что это было сделано с личного разрешения Сталина.

В конце 1946 был напечатан рассказ Платонова «Возвращение» («Семья Иванова»), за который писатель в 1947 подвергся нападкам и был обвинён в клевете. В конце 1940-х, лишённый возможности зарабатывать на жизнь сочинительством, Платонов занимается литературной обработкой русских и башкирских сказок, которые печатаются в детских журналах. Мировоззрение Платонова эволюционировало от веры в переустройство социализма к ироничному изображению будущего.

Умер 5 января 1951 в Москве от туберкулёза. Похоронен на Армянском кладбище. У писателя осталась дочь - Мария Платонова, которая готовила книги отца к изданию.

Андрей Платонов (фамилия при рождении - Климентов) родился 28 августа 1899 года в предместье Воронежа – Ямской слободе. Мать писателя Мария Васильевна Лобочихина была дочерью часового мастера. Она не работала, была домохозяйкой и имела одиннадцать детей, из которых Андрей был самым старшим. Он принимал участие в воспитании своих братьев и сестер, и с детства был вынужден работать, чтобы прокормить себя и остальных братьев и сестер. Его отец Платон Фирсович Климентов был по специальности машинистом паровоза, а также слесарем в железнодорожных мастерских. Он был известен в рабочем Воронеже, о нем не раз писала губернская пресса, в том числе и его сын в очерках из серии «Герои труда». Позже Платон Фирсович дважды удостаивался звания Героя труда, и образ отца остался навсегда запечатлен в прозе Андрея Платонова.

Платонов унаследовал от отца любовь к технике, а от глубоко верующей матери - понимание души русского православных людей и идеализм христианского мироотношения. На художественный мир Платонова заметно повлиял образ его «детской родины» - Ямской Слободы. С одной стороны, в нескольких сотнях метров от местожительства Андрея находилась узкоколейка, и юный Андрей проводил многочасовые наблюдения за маневрами паровозов. С другой стороны находился Задонский тракт, где можно было послушать рассказы паломников о святых местах. Таким образом, с одной стороны Андрея окружал город рабочих и мастеровых людей, где он впитывал в себя идеи глобального социального и технократического переустройства мира, а с другой - деревенский быт, мир многовекового уклада, ценности традиционных отношений и стабильный общинный лад.

С 1906 года Андрей Платонов начал учиться церковно-приходской школе при кафедральном Троицком соборе Воронежа, затем продолжил обучение в мужском 4-классном училище. С 14 лет он начал работать. Он был конторщиком в губернском отделении столичного страхового общества «Россия» и в управлении службы пути в Обществе Юго-Восточных железных дорог, рабочим в литейной мастерской трубочного завода и в воронежских железнодорожных мастерских. В 1918 году он служил в Контроле сборов Юго-Восточных железных дорог. Именно к этому времени относятся первые известные публикации стихов Платонова. «У нас семья была... 10 человек, а я старший сын - один работник, кроме отца. Отец же... не мог кормить такую орду», - писал Андрей впоследствии в своих воспоминаниях.

В октябре 1918 года Платонов подал заявление на физико-математический факультет университета, но вскоре попросил о переводе на историко-филологический факультет, слушателем которого являлся до мая 1919 года. Затем он перешел в только что открывшийся железнодорожный политехникум на электротехническое отделение, которое окончил в 1921 году. Осенью 1919 года, когда Воронеж был захвачен деникинскими войсками, Платонов работал корреспондентом газеты «Известия Совета обороны Воронежского Укрепленного района».

Первые публикации Платонова относились ко второй половине 1918 года. 1 июня в воронежском литературном двухнедельнике «Тени» было опубликовано стихотворение Платонова «Юноше», а 6 июня в журнале Воронежского комитета Союза рабочей молодежи «Юный пролетарий» - «Рабы машин». Также Платонов рассылал написанные стихи, эссе и рассказы в местные и центральные издания.

Детство и отрочество писателя совпало с Первой мировой войной, юность - с революцией и Гражданской войной, а революция была им воспринята как начало новой мировой эры торжества истины и правды. Круг интересов Платонов был чрезвычайно разнообразен, его интересовала политика и русская религиозная философия, вопросы современной науки, классической и новейшей эстетики, изобретательство и концепции «производственничества», пролетарская литература и «Философия общего дела» Н.Федорова, работы марксистов, чтение романов Достоевского и прозы Василия Розанова.

В 1920 году стихи, статьи, рецензии, политические передовицы и рассказы Платонова активно печатались. В этом же году он стал слушателем совпартшколы, постоянно выступал в дискуссиях Коммунистического союза журналистов, его приняли кандидатом в члены РКП(б). Николай Задонский посвятил Платонову – коллеге и другу, ряд воспоминаний. Вот как он описывал молодого Платонова тех лет: «Андрей Платонов в те годы был заправским газетчиком, живо откликался на все злободневные, в том числе и международные, политические события, но его отличали от всех нас оригинальность и глубина мышления и необычайный стиль - любую его самую рядовую статью или заметку можно было узнать по этим признакам, так писать мог только Платонов. Были, разумеется, в этих статьях и неясности, и много наивного и даже путаного, но все, за что ни принимался Андрей, отличалось самобытностью… Андрей Платонов очень увлекался в те годы гидрофикацией, часто выступал в печати на эту тему, написал позднее великолепную повесть «Епифанские шлюзы», и мне запомнился его чудесный доклад, глубокий и обоснованный, сделанный для журналистов и работников печати в клубе «Железное перо». Познания Платонова в области гидрофикации были огромны, и, в конце концов, его пригласили на работу в земельные органы. Он стал председателем комиссии по гидрофикации области… Андрей был среднего роста и крепкого сложения, с широким русским лицом и пытливыми глазами, в которых словно затаилась какая-то глубокая печаль. Он ходил в серых полусуконных брюках навыпуск и такой же рубашке с поясом, а в жаркие дни - в рубашке холстинковой или ситцевой».

В истории создания Воронежской организации Всероссийского Союза пролетарских писателей в августе 1920 года Платонов сыграл очень заметную роль. 18 октября он впервые побывал в Москве на Всероссийском съезде и был включен в список действительных членов ВАПП с правом решающего голоса. В ответе на вопрос анкеты: «Каким литературным направлениям сочувствуете или принадлежите?» - Платонов написал: «Никаким, имею свое». К концу 1920 года Платонов собрал первые книги рассказов, стихов, и статей. В январе 1921 года он предпринял попытку опубликовать собранное в Москве, направив в Госиздат предложение об издании. Однако всесоюзный дебют не состоялся. Страшный голод 1921 года, вызванный засухой в Поволжье и юго-восточных районах России, заметно изменил публицистику писателя, и основной темой статей Платонова стала пропаганда идей гидрофикации и создание организации по борьбе с засухой. Осенью 1921 года в ходе партийной чистки Платонов был исключен из кандидатов в члены РКП(б) как «шаткий и неустойчивый элемент» «за недостаточно активное посещение занятий партячейки Губсовпартшколы».

С 1922 года Платонов участвовал в создании и работе Чрезвычайной комиссии по борьбе с голодом, а с мая 1923 года состоял на службе в Воронежском губземуправлении в должности губернского мелиоратора, заведующего работами по электрификации сельского хозяйства. «Засуха 1921 г. произвела на меня чрезвычайно сильное впечатление, и, будучи техником, я не мог уже заниматься созерцательным делом - литературой», - писал Платонов в автобиографии 1924 года. Он не ушел от разработки идеологии пролетарской культуры. «Рабочий класс - это моя родина», - писал он в 1931 году Максиму Горькому. Но в содержании его работ появилась любовь и страдание, необыкновенная отзывчивость на все отмеченные знаком нового культурологические и научные идеи.

В 1920-х годах Андрей Платонович сменил свою фамилию с Климентов на Платонов. Псевдоним был образован от имени его отца. В 1921 году в Воронеже была издана небольшая книга Платонова «Электрификация», состоявшая всего из 16 страниц, а в 1922 году в Краснодаре - книга стихов «Голубая глубина». Можно сказать, что не все стихотворения Платонова были удачными, но он обожал их читать друзьям и знакомым, не изменяя при чтении своей привычке чуть посапывать носом:

На реке вечерней, замирающей
Потеплела тихая вода.
В этот час последний, умирающий
Не умрем мы никогда.
Мы твой зов, твой голос всюду слышим,
Тишина и сон твоя душа.
На руках у матери не дышим,
Без возврата ночью шла межа.
Свет засветится, неведомый и тайный,
Над лесами, ждущий и немой,
Бьет родник, живой и безначальный.
Странник шел и путь искал домой...

В 1923 году своеобразие «Голубой глубины» отметил Валерий Брюсов. Он писал: «У него - богатая фантазия, смелый язык и свой подход к темам». Несмотря на занятость производственной работой, Платонов много писал, участвовал в коллективных изданиях воронежских поэтов. Его произведения были напечатаны в сборнике «Стихи» в 1921 году, в сборнике «Зори» в 1922 году, в выпуске общественно-сатирической газеты «Репейник», он послал рассказ «Бучило» на конкурс, объявленный московским журналам «Красная нива», и выиграл его в 1923 году. Бывая в Москве в служебных командировках, он посещал «Кузницу», где читал свои рассказы, встречался с влиятельным московским редактором А.К.Воронским, печатался в журнале «Прожектор» и альманахе «Наши дни». Он стал автором журнала «Октябрь мысли», где в 1924 году опубликовал рецензии на центральные московские и петроградские журналы. В феврале 1926 года на Всероссийском съезде мелиораторов Платонов был избран в состав ЦК Союза сельского хозяйства и лесных работ, в июне этого же года он переехал вместе с женой Марией Александровной и сыном Платоном в Москву. В октябре он был зачислен на должность инженера-гидротехника отдела мелиорации и водного хозяйства Наркомата земледелия, а вскоре был назначен заведующим отделом мелиорации Тамбовской губернии, и уехал в Тамбов. Три с половиной месяца - с 8 декабря 1926 года по 23 марта 1927 года, проведенные им в Тамбове, были временем чрезвычайно продуктивной творческой работы. В январе Платонов завершил работу над научно-фантастической повестью «Эфирный тракт», доработал рассказ «Антисексус», составил книгу стихов «Поющие думы» и две книги прозы, создал «Епифанские шлюзы» - повесть о петровских преобразованиях русской жизни, а в феврале написал сатирический рассказ «Город Градов (Заметки командированного)». В это же время он писал статьи по вопросам землепользования, философские эссе об искусстве, науке, религии, литературные пародии и новые рассказы, формировал новые замыслы (в частности, роман о Пугачеве). Диссидентом по своему душевному устройству он никак быть не мог. Принадлежа к самому «революционному классу» - пролетариату, он и сам пережил революционный экстаз. «То, что буржуазия нам враг, - известно много лет. Но что она враг страшнейший, могущественнейший, обладающий безумным упорством в сопротивлении, что она действительный властелин социальной вселенной, а пролетариат только возможный властелин… - это нам стало известно из собственного опыта», - писал Платонов в 1921 году.

Внешние обстоятельства жизни Платонов были по-прежнему нелегки. Семья оставалась в Москве, в неблагоприятных условиях велись мелиоративные работы, трудно шло издание книг и новых произведений - не были напечатаны «Антисексус», «Война», «Эфирный тракт», «Фабрика литературы» и «Поющие думы». В марте 1927 года, вернувшись в Москву, Платонов переработал рассказ «Город Градов» в повесть, пытался наладить отношения с киносценаристами и написал киносценарий «Песчаная учительница». Он также создал цикл новых «провинциальных» повестей - «Сокровенный человек», «Ямская слобода» и «Строители страны». В июне 1927 года благодаря поддержке Г.3.Литвина-Молотова вышла единственная из подготовленных в начале года книг - сборник повестей и рассказов «Епифанские шлюзы». В литературу стремительно входил большой писатель - со своим героем, со своим видением мира и языком. Находившийся в Сорренто Максим Горький в потоке новинок советской литературы отметил книгу Платонова и посоветовал своим корреспондентам обязательно ее прочитать. Среди «новых художественных индивидуальностей» 1927 года выделял Платонова и Александр Воронский, отмечая «свежесть и упористость» языка писателя.

Летом 1927 года Платонов приступил к созданию «Чевенгура», и в начале 1928 года завершил работу над романом. На карте мировой культуры XX века появился город Чевенгур, запечатлевший и пройденные маршруты жизни, и мысли его создателя. «Чевенгур» стал монументальным памятником родному краю, в котором основные географические названия относились к родной для писателя Воронежской области, и одновременно Платонов изобразил в произведении мировой утопический город коммунизма, создание которого обернулось не только уничтожением его «старой» жизни, но и гибелью идеологов и строителей Нового Града. Слово «Чевенгур» в романе было окружено целыми рядами «влекущих певучих имен», в нем была показана вечная в человеческой истории тяга к неведомому, невыраженному и идеальному слову-символу. Платонов проходил со своими героями этот путь в страну коммунистической мечты-утопии до конца. Как художник, он сумел показать недра революционной стихии, кипящую человеческую магму, из которой вываривалось что-то новое, а как мыслитель сумел придать ей философскую притчевость. При этом он был европейски образованным человеком. Юрий Нагибин, с отчимом которого - писателем Рыкачевым, Платонов близко общался, свидетельствовал: «С ним было всегда гипнотически интересно. Он прекрасно знал все, что делается в мире литературы, в мире искусства, в мире точных наук. Неудивительно, что он все знал про паровозы, да и про технику вообще, но он был «у себя дома», когда речь заходила о фрейдизме, о разных космогонических теориях или о нашумевшей книге Шпенглера «Закат Европы». Помню его спор с моим отчимом о знаменитом и несчастном Вейнингере, пришедшем к самоубийству теоретическим путем. Я слушал его с открытым ртом… В области литературы у него тоже не было белых пятен. Он чувствовал себя одинаково легко в мире Луция Аннея Сенеки и Федора Достоевского, в мире Вольтера и Пушкина, в мире Ларошфуко и Стендаля, Вергилия и Лоренса Стерна, Грина и Хемингуэя. Его нельзя было обескуражить каким-то именем или теорией, новым учением или модным течением в живописи. Он знал все на свете! И все это, как у большинства настоящих людей, было золотыми плодами самообразования».

В романе «Чевенгур» Платонов показал стронувшийся, перевернувшийся после 1917 года мир, где все сорвалось с мест, и где каждый захотел взять чужую, более значительную роль по принципу: «Кто был ничем, тот станет всем!». Деревенская повариха называла себя «заведующей коммунальным питанием», конюх - «начальник живой тяги». Был в романе и «надзиратель мертвого инвентаря», и Иван Мошонков, переименовавшийся в Федора Достоевского, и Степан Копенкин, который вместо иконки Божией Матери зашивал в шапку портрет Розы Люксембург. Все герои были начальниками, все были при должностях, сменили богов и бросили привычные занятия. Буржуи были расстреляны, плохих людей больше не было, остались только хорошие - и все они ждали наступления немедленного коммунизма… «Ты что за гнида такая, - возмущался Копенкин, - сказано тебе от губисполкома закончить к лету социализм!».

В 1928-м и 1929-м годах Платонов предпринял ряд попыток опубликовать роман. Анонс романа «Чевенгур» появился в «Молодой гвардии» в 1928 году, в журнале «Красная новь» были напечатаны фрагменты романа «Происхождение мастера» и «Потомок рыбака», в журнале «Новый мир» - «Приключение». В 1929 году Платонов предложил полный текст романа в издательство «Федерация» и получил отказ, после которого он обратился за помощью к Максиму Горькому и передал ему рукопись романа. В «Новый мир» и «Красную новь» были переданы фрагменты романа «Ребенок в Чевенгуре» и «Кончина Копенкина», но все попытки опубликовать роман окончились неудачей. Впервые на русском языке он был опубликован лишь в Париже в 1972 году, а позднее в Москве в 1988 году.

В период с 1928-го по 1929-й годы вышли сборники произведений Платонова «Луговые мастера», «Сокровенный человек» и «Происхождение мастера». Какое-то время Платонов сотрудничал с «Крестьянской радиогазетой», писал редакционную статью о крестьянских письмах, для чтения по радио создавал рассказы и сценарии. Год великого перелома стал началом пристального внимания критики к Платонову. Поводом для этого послужили рассказы «Че-Че-О», написанный в соавторстве с Б.Пильняком, и «Усомнившийся Макар». На политические обвинения, прозвучавшие со страниц «Вечерней Москвы» в статье В.Стрельниковой «Разоблачители» социализма. О подпильнячниках», Платонов ответил статьей «Против халтурных судей». Но публикация «Усомнившегося Макара» имела более тяжелые последствия, ибо грустно-смешная история о похождениях деревенского «нормального мужика» Макара Ганушкина, в жизни которого посещение «центра государства - Москвы» сыграло роковую роль, была прочитана Сталиным и была им квалифицирована как «вредная» и «двусмысленная». Отклик на публикацию рассказа последовал мгновенно. Рассказ был опубликован в сентябрьском номере «Октября», а уже в ноябрьском было напечатано покаяние редакции журнала и статья ведущего критика и генерального секретаря РАПП Л.Авербаха «О целостных масштабах и частных Макарах». Эта же статья 3 декабря с небольшими изменениями была напечатана на страницах «Правды», и именно правдинская публикация Авербаха послужила материалом для завершения одной из былей о похождениях Макара Ганушнина, не вошедших в текст «Усомнившегося Макара», смертью героя - рассказ «Отмежевавшийся Макар».

Однако, несмотря на авторитетную критику, Платонов продолжал предлагать в журналы и издательства еще одно произведение - повесть «Впрок», написанную в 1930 году. Повесть не принимали, отмечая в ней наличие «юродских» интонаций «ошибочного» «Усомнившегося Макара». Конец 1929 года и начало 1930 года был наполнен в жизни и творчестве Платонова самыми разными событиями и мероприятиями. Он часто бывал на родине, продолжал курировать начатые еще им земельно-мелиоративные работы на реке Тихая Сосна Острогожского округа. Однако осенью 1929 года работы по «ремонту земли» были приостановлены, так как в Острогожском районе развернулась истребительная коллективизация, и на подавление крестьянских выступлений против снятия колоколов были брошены части Красной Армии.

В январе 1930 года Платонов часто бывал на Ленинградском металлическом заводе, где в это время налаживалось производство новых турбин, к этому времени он получил несколько авторских свидетельств на изобретения, среди которых была разработка паровой турбины. Его записные книжки заполнялись невероятным материалом, представлявшим хронику крестьянской и рабочей жизни года великого перелома. В первой половине 1930 года он создал серию очерков и рассказов о колхозной и рабочей жизни, написал киносценарии «Турбинщики» и «Машинист», пьесу «Шарманка», создал новую редакцию повести «Впрок», сделал первые записи к «Котловану», и летом вновь уехал в провинцию в колхозы и совхозы Поволжья.

Из платоновской хроники года великого перелома только повесть «Впрок (Бедняцкая хроника)» была опубликована в 1931 году в журнале «Красная новь» и вслед за рассказом «Усомнившийся Макар» легла на стол Сталина. Основную тональность истребительной критики, обрушившейся на Платонова после публикации повести, определяли слова «клевета» и «юродство». Платонов направил в редакции газеты письма, в которых признал ошибки «Впрок», но газета не осмелилась их опубликовать. В июне 1931 года Платонов написал письма Сталину и Горькому, ответа на них не последовало, но увеличился поток разгромных статей. В августе автор крамольной повести, он же - «агент буржуазии и кулачества в литературе», уехал в колхозы и совхозы Северного Кавказа и привез из этой поездки беспощадный материал для повести «Ювенильное море». 1 декабря 1931 года Платонов сделал запись, подытоживавшую его прорыв этих лет и исполненную величайших смыслов - о том благодатном и сверхмирном бытии, что давало возможность человеку свободно исполнить его долг на земле: «На конце истории находится радость. Это пишет человек, на конце которого стоит смерть и которому, однако, все удалось успеть. А.П.».

Платонов, действительно, многое успел, ибо создание повести «Котлован» в конце 1930-го и 1931-го годов была подвигом писателя и победа русской литературы на ее магистральном направлении - защиты народа и народоведения. «Сюжет не нов, повторено страданье» - эпиграф, сохранившийся в черновиках повести, показывал, что раскулачивание деревни и бесконечное строительство «общепролетарского дома» в городе интепретировались Платоновым не только социально-тематически, но и символически. В центре его размышлений находилась судьба исторической России и ее детей. Его сомневающиеся герои искали ответ на вечные вопросы бытия: что есть жизнь, в чем, или в ком истина, каковы возможности и пределы познания мира и преобразований русской жизни и т.д. Нити этих «сокровенных» вопросов жизни были вплетены в ткань прозы писателя и создавали плоть его особых художественно-философских образов-понятий.

Наступившая после публикации «Впрок» изоляция Платонова обозначила новый период в жизни и творчестве писателя. С 1932 года Платонов находился на инженерно-конструкторской работе в тресте «Росмеровес». В начале 1930-х годов Платонов пришел к постижению постчевенгурской эпохи, «московского» комплекса ее идей, первое видение которых мелькнуло в страшном сне Макара Ганнушкина, и было связано с «научным человеком», «отцом Сталиным» как центром новой московско-пролетарской культуры. Повесть «Котлован» закладывала фундамент этого постижения. В 1931-м и 1932-м годах Платонов также написал повести «Ювенильное море» и «Хлеб и чтение», народную трагедию «14 Красных Избушек», а в 1933 году - рассказ «Мусорный ветер», повесть «Инженеры», первую часть московского романа «Счастливая Москва» и эссе «О первой социалистической трагедии». Все эти произведения после прочтения в редакциях московских журналов и издательств возвращались автору. «Могу ли я быть советским писателем или это объективно невозможно?» - спрашивал Платонов Горького в письме 1933 года. Горький не ответил на прямо поставленный вопрос. Однако не без помощи Горького Платонов начал сотрудничать с горьковскими изданиями «Две пятилетки» и был включен в состав писательской бригады для поездки в Туркмению. Как инженер и мелиоратор Платонов также вошел в состав туркменской комплексной экспедиции Академии наук СССР по изучению промышленности республики.

В марте 1934 года он уехал в Туркмению в составе писательской бригады, и привез оттуда рассказ «Такыр», опубликованный в том же году, и наброски к новым произведениям. С 17 августа по 1 сентября 1934 года проходил I Съезд советских писателей, определивший социалистический реализм как «столбовую дорогу» не только советской, но и мировой литературы. На съезде имя Платонов даже не упоминалось, однако за его «возвращением» в литературу тщательно следили, о чем свидетельствовали не только агентурные донесения в ОГПУ, но и публичные выступления.

18 января 1935 года на страницах «Правды» была напечатана выполненная в фельетонной стилистике заметка «Дремать и видеть наполовину» Н.Никитина о рассказе «Такыр». 5 марта о новых произведениях Платонова «Такыр», «Семейство», «Скрипка», «О первой социалистической трагедии» и прежних «кулацких позициях» и настроениях автора «Впрок» шла речь в докладе оргсекретаря СП СССР А.Щербакова на Втором пленуме правления Союза писателей. Платонов в эти месяцы находился в Туркмении, где писал восточную повесть «Джан», отмеченную жесточайшей полемикой с законодателями азиатской темы в советской литературе и с выступлениями Горького-публициста первой половины 1930-х годов. Из произведений туркменского цикла только рассказ «Такыр» был опубликован при жизни писателя. Осталась незавершенной работа над романом «Счастливая Москва», над которым Платонов продолжал работать до 1936 года. При этом он продолжал изобретать, о чем свидетельствовали зарегистрированные авторские свидетельства, однако, основной для него становилась профессиональная писательская и литературно-критическая работа. Платонов в то время стал известным в московских кругах литературным критиком. С 1936 года его работы печатались в журнале «Литературный критик» и «Литературное обозрение».

В 1936 году Платонов написал «мирные» и «смиренные» новеллы о любви, труде, страстях и страданиях маленького человека дореволюционной и современной России: «Семен», «Бессмертие», «Ольга», «Третий сын», «Среди животных и растений», «Алтеркэ», «Фро», «Река Потудань» и «Любовь к Родине, или Путешествие воробья». В 1937 году вышла книга его рассказов «Река Потудань», и в этом же году Платонов начал делать первые наброски к новому роману «Путешествие из Ленинграда в Москву в 1937 году». В феврале 1937 года, в дни пушкинских торжеств, Платонов проехал на перекладных по маршруту «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева и пушкинского «Путешествия из Москвы в Петербург». Но советская критика быстро взяла под прицел книгу «Река Потудань» и литературно-критические статьи политически неблагонадежного писателя. «Религиозное душеустройство» - этот диагноз был поставлен новому платоновскому герою в монографическом исследовании А.Гурвича в 1937 году. Заканчивалась «безбожная пятилетка» (ее официальное название), и приговор Платонову за «ревизию христианства» звучал, прежде всего, в контексте общей ситуации политических процессов 1936-37 годов и партийной установки «ликвидации политической беспечности» Сталина. Платонов ответил на обвинения А.Гурвича статьей с символическим названием «Возражение без самозащиты» в «Литературной газете». После выхода книги «Река Потудань» и развернувшихся новых дебатов о творчестве Платонова, его произведения впервые были внимательно прочтены в русской эмиграции. В статье с прицельно-точным названием «Шинель» Георгий Адамович писал, что у Платонова состоялся свой особый и спасительный диалог с Пушкиным и Гоголем: «Все знают знаменитые слова о том, что русская литература вышла из гоголевской «Шинели». Казалось, последние двадцать лет их можно произнести только в насмешку. Но вот с Платоновым они опять приобретают значение - и мучительно ища соединения того, что ему подсказывает совесть, с тем, чего требует разум, Платонов один отстаивает человека от пренебрежительно-безразличных к нему стихийных или исторических сил». А на рабочем столе Платонова в это время создавались новые рассказы, статьи, пьесы и киносценарии. В июле 1938 года им планировалось представление в издательство «Советский писатель» романа «Путешествие из Ленинграда в Москву».

29 апреля 1938 года был по навету арестован и осужден по 58-й, «политической» статье, единственный сын писателя 16-летний Платон, освобожденный благодаря содействию Михаила Шолохова в октябре 1940 года и вернувшийся из заключения смертельно больным. В 1943 году Платон умер от туберкулеза. «Слишком любимое и драгоценное мне страшно - я боюсь потерять его», - писал Платонов в 1926 году о своем сыне. «Ребенок в Чевенгуре» - беспощадное время вернуло писателю его рассказ о гибели ребенка в мире чевенгурской коммуны. Трагический и безысходный личный опыт разделенности с сыном был переплавлен и отражен писателем в раздумьях о мистической связи поколений в пьесе «Голос отца (Молчание)» в 1938 году, в статьях о детской литературе и рассказах о детях и для детей в период с 1938-го по 1941-й годы. Никогда, пожалуй, не было в платоновской прозе столько света и добра, сколько в его рассказах конца 1930-х годов. Не великими историческими стройками и глобальными планами, как в «Котловане» и «Ювенильном море», а сохранением доброты были заняты все платоновские герои - бабушка Ульяна и девочка Наташа в «Июльской грозе», сирота Уля, исправляющая не царей, а недобрых людей в «Уле», «юрод» Юшка в «Юшке», мальчики Вася на дальнем полустанке в «Корове» и Григорий Хромов из деревни Минушкино в «Великом человеке». За исключением рассказа «Июльская гроза», напечатанного в отредактированном виде, написанные с 1938-го по 1941-й годы рассказы, пьесы и киносценарии Платонова остались при его жизни неопубликованными.

С 1938 года развернулась кампания погрома литературно-критических статей Платонова. Был отправлен донос в ЦК, и остановилось издание книги «Размышления читателя». В ЦК была запрошена книга «Николай Островский», но так и не была обнаружена. Осенью 1939 года с политическими обвинениями Платонова-критика выступил В.Ермилов с публикацией «О вредных взглядах «Литературного критика». В редакционной статье журнала «Большевик» статья Платонова «Пушкин и Горький» была названа «путаной» и «насквозь антимарксистской», «оскорбительной для памяти великого пролетарского писателя». Имя Платонова в качестве примера антимарксистской эстетики упоминалось во всех дискуссиях 1940 года. Не дошла до сцены Центрального детского театра ни одна из пьес Платонова этих лет - «Избушка бабушки», «Добрый Тит» и «Неродная дочь», остался неизвестным роман «Путешествие из Ленинграда в Москву», который Платонов не стал сдавать осенью 1940 года во время освобождения сына в издательство «Советский писатель» и заменил его на сборник рассказов «Течение времени», который также не был опубликован.

Платонов, его жена и сын.

С первых дней Великой Отечественной войны Платонов добивался отправки на фронт. В начале 1942 года в эвакуации в Уфе, где он пробыл несколько недель, Платонов был назначен военным корреспондентом «Красной звезды» и вскоре отправился на фронт. «Я пишу о них со всей энергией духа, какая только есть во мне. У меня получается нечто вроде реквиема в прозе. И это произведение, если оно удастся мне, Мария, самого меня хоть отдаленно приблизит к душам погибших героев... Мне кажется, что мне кое-что удается, потому что мною руководит воодушевление их подвигом», - писал Платонов жене в одном из первых писем с фронта. Рассказы Платонова военных лет стали, действительно, «реквиемом в прозе», эта была духовная в своих истоках проза большой русской литературы, выдержавшая испытание и войной, и временем. Очерки и рассказы Платонова с неизменной подписью «Действующая армия» постоянно печатались на страницах «Красной звезды» и «Красноармейца». В годы войны вышли из печати четыре книги его военной прозы - «Одухотворенные люди» в 1942 году, «Рассказы о Родине» и «Броня» в 1943 году, «В сторону заката солнца» в 1945 году. Судьбы рассказов военных лет были также драматичны - рассказы отклонялись, беспощадно правились, публикации всех книг сопровождались разгромными внутрииздательскими рецензиями. «Неприемлемым» в прозе Платонова военных лет для его современников оказалось почти все: светоносный стиль и обращение к языку житий и апокрифов, мысль автора, что русский солдат одолевал врага исключительно силой своего терпения и страдания, размышления солдат о том, что военный подвиг лишь приближал совершение другого великого подвига - подвига любви и мирной жизни. На первой странице книги «Одухотворенные люди» Платонов оставил следующее лаконичное описание итогов подобного отношения: «Сокращенное издание, сильно переработанное редактурой - до искажения». В 1943 году не прошла цензуру книга Платонова «О живых и мертвых», в 1946 году - книга «Вся жизнь».

Все годы фронтовой жизни Платонова не оставляли размышления о мире, о том, каким человек выйдет из войны и какой будет послевоенная реальность. На фронте Платонов написал крохотный рассказ «Страх солдата (Петрушка)» о встрече солдата в освобожденной от фашистов деревне с «главным человеком» - 10-летним Петрушкой, «маленькие карие глаза» которого глядели «на белый свет сумрачно и недовольно, как будто повсюду они один непорядок видели и осуждали человечество». Финальная сцена рассказа об уснувших, осиротевших детях, детях с маленькими, «оробевшими сердцами», словно вычерчивала пространство, где были возможны новые «Чевенгур» и «Котлован». Рассказ «Страх солдата» не был опубликован в годы войны, и уже в первые послевоенные месяцы Платонов вернулся к образу Петрушки в рассказе «Семья Иванова». К концу лета 1945 года рассказ был написан и опубликован в «Новом мире», где Платонова активно поддерживал К.Федин. Один из шедевров малой русской прозы о войне и о возвращении солдата с фронта, рассказ «Семья Иванова» (другое название - «Возвращение»), был назван в 1947 году «клеветническим рассказом А.Платонова» В.Ермиловым и «лживым грязноватым рассказцем» Александром Фадеевым.

В начале 1947 года из издательств без объяснений возвращались рукописи книг Платонова, из редакций журналов - рассказы и статьи, чаще всего с лаконичной резолюцией: «Рассказ не пойдет». Круг замкнулся в очередной раз, и новой эта ситуация для Платонова не была. Он вернулся с фронта тяжелобольным, сказалась контузия, но продолжал изобретать и писать до конца жизни. 1946 год потряс Россию страшной засухой и голодом - и Платонов, вспоминая собственный мелиоративный опыт работы, написал статью «Страхование урожая от недородов», после чего направил письмо в Министерство сельского хозяйства об учреждении общества по страхованию урожая сельскохозяйственных культур. Эти материалы тоже ушли в архив. Он писал рассказы и сказки для маленьких детей в то время, когда в семье Платоновых в 1944 году родилась дочь Маша. В это же время он, лишенный возможности полноценно зарабатывать себе на жизнь писательским трудом, изредка печатался в «Огоньке» и «Дружных ребятах», писал новые киносценарии. Самым большим проектом, над которым Платонов работал с 1946 года и до последних дней жизни, было издание русского эпоса, имеющего, как признавался он в одном из писем к Михаилу Шолохову, «общенациональное значение». В 1947 году «в обработке Платонова» вышла книга «Башкирские народные сказки», а в октябре 1950 года - книга русских сказок «Волшебное кольцо» под общей редакцией Михаила Шолохова.

Последним большим произведением, над которым работал Платонов, была пьеса «Ноев ковчег (Каиново отродье)» - о мировом Чевенгуре. Именно так представлялась Платонову послевоенная реальность всей земли, «страны разрушенных предметов и враждебных душ». Пьеса осталась незавершенной. В последние годы жизни тяжелобольной прогрессирующим туберкулезом Платонов зарабатывал на хлеб переложением народных сказок. Материально его поддерживали Шолохов и Фадеев, когда-то из-за своего служебного положения обрушивавшийся на «Усомнившегося Макара». Жил Платонов во флигеле Литературного института имени А.М.Горького. Кто-то из литераторов, увидев, как он подметал двор под своими окнами, запустил легенду, будто он работал дворником. Платонов умер от туберкулеза, которым заразился от сына, скончавшегося от этой болезни в 1943 году. Смерть пришла к писателю 5 января 1951 года.

Андрей Платонов был похоронен на Армянском кладбище в Москве рядом со своим сыном. В начале XXI века тело Платонова было перезахоронено на Ваганьковском кладбище. У Платонова осталась дочь Мария, позаботившаяся о литературном наследии отца: рукописи были подготовлены к изданию именно ею.

Произведения Платонова, распространявшиеся в «самиздате» в то время, когда об их публикации не могло быть и речи, стали очень популярны в 1960-е годы. Официально признание Платонова ждало в конце 1980-х годов. Появившийся как будто из небытия писатель сразу стал классиком. Наиболее его значимые романы и повести – «Чевенгур», «Ювенильное море» и «Котлован» – были опубликованы в 1987 и 1988 годах.

В Воронеже в честь писателя были названы улица, гимназия, библиотека, литературная премия, музыкально-театральный фестиваль и даже электропоезд. В центре города на Проспекте Революции установлен памятник писателю. Пьесы Платонова с конца 1980-х годов стали ставиться на сцене разных театров. По произведениям Платонова поставлен ряд фильмов.

В 2009 году об Андрее Платонове была подготовлена телевизионная передача из цикла «Острова».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовила Татьяна Халина

Использованные материалы:

Шубин Л. Андрей Платонов « Вопросы литературы»: журнал№6, 1967 г.
Рой Медведев. Личная библиотека «корифея всех наук» « Вестник РАН», 2001. № 3.
Материалы сайта www.platonov.kkos.ru
Материалы сайта www.andrey-platonov.ru
Хрящева Н.П. «Кипящая Вселенная» Андрея Платонова: динамика образотворчества и миропостижения в сочинениях 20-х годов. Екатеринбург - Стерлитамак: 1998.
«Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества: Вып. 7: По материалам Седьмой международной научной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения А.П.Платонова. 21-23 сентября 2009 года

ВИКТОР НЕКРАСОВ

Совсем недавно, случайно, листая «Литературную энциклопедию», я впервые в жизни увидал портрет О’Генри. И был поражен полным несоответствием фотографии с мысленно созданным мною образом. Я представлял себе автора любимых мною с детства рассказов полным, круглолицым, с насмешливыми глазами и почему-то если не лысым, то лысеющим. Из энциклопедии же на меня смотрел франтоватый серьезный господин с лихо закрученными усами и густыми волосами, расчесанными на средний пробор. До того, как стать писателем, О’Генри был банковским кассиром - вот на банковского кассира в своем стоячем, крахмальном воротничке он и был похож. И меньше всего на автора собственных рассказов.

Таким же, не похожим на свое собственное творчество, был и Андрей Платонов. Говорю я об этом уже сейчас, много лет спустя, к моменту же нашего знакомства (было это в конце сорок седьмого или начале сорок восьмого) я о нем только слыхал и ничего, признаюсь, до визита к нему не читал. Помнил, что что-то у него года полтора тому назад было напечатано в «Новом мире» и что В. Ермилов обвинил его в «клевете» на советскую действительность. О том же, что в свое время Платонов занимал видное место в советской литературе, я узнал от его друзей, которые и познакомили меня с ним. От них же узнал я и о том, что после появления в свет в 1931 году повести «Впрок», подвергшейся сокрушительной критике, его практически перестали печатать, и только в 1937 году вышла в свет небольшая книжечка «Река Потудань».

Когда я шел к нему, я шел не столько к автору «Фро» и «Бессмертия», единственных двух рассказов, которые успел прочитать, сколько к знаменитому и забытому писателю. До войны я вообще с писателями не встречался. Видел один раз Чуковского и был на трех литературных вечерах - Зощенко, Вересаева и Маяковского. Первый поразил меня своими печальными глазами и тихим, тоже каким-то грустным, совсем не «зощенковским» голосом, второй абсолютно совпадал с моим представлением тех лет о «настоящем» писателе - пожилой, интеллигентный, в пенсне, с бородкой, Маяковский же оказался совсем таким, как и его стихи, во всяком случае с эстрады. Война столкнула меня только с одним писателем, и при очень странных обстоятельствах, - об этом я написал рассказ «Новичок». Сейчас, в 1947 году, я уже сам стал членом Союза писателей, но что такое писатель «настоящий», так сказать, еще не совсем представлял. Но интересовался. Даже очень. Особенно «взаимоотношениями» между писателем и его творчеством. Совпадают они или нет - человек и его книги?

Имеет ли это какое-нибудь значение? Внешность, характер, книги? Не знаю, как для кого,- для меня имеет. И это вовсе не значит, что «совпадение» или «несовпадение» автора с его творчеством хорошо или плохо. Зощенко, каким я его видел, «не совпал», а Франсуа Вийон, которого ни я и никто вообще не видел, кроме его друзей и врагов, - тысячу раз да!

Андрей Платонович у меня «не совпал». Ни тогда, когда я к нему пришел в первый раз, ни в следующий, ни потом, когда навещал его в больнице.

Должен признаться, идя к нему, я испытывал известную растерянность. Мне очень хотелось познакомиться с ним, и в то же время два специально прочитанных мною рассказа, напечатанные в «Литкритике» (другое в руки не попалось),- ни «Фро», ни «Бессмертие» - мне скорее не понравились. Я не мог даже точно определить, что именно, но что-то в них казалось мне искусственным. И я не знал, как себя держать. Неловко как-то, знакомясь с писателем, ни словом не обмолвиться о написанном им. Говорить о деталях (а они дошли) и не говорить о главном? Нелепо. Вообще не говорить? Нельзя. Хоть несколько слов. И я решил для себя, что нажму, так сказать, на железнодорожную сторону рассказов - я с детства обожал и одухотворял паровозы - все эти «щуки», «овечки», пассажирские острогрудые «С»,- бегал встречать своих любимцев на станцию Ворзель, где мы жили летом, узнавал их по гудкам - одним словом, решил пойти «по линии» паровозов и машинистов, которых в детстве тоже боготворил...

Но мои опасения оказались напрасными. Именно «несовпадение» Платонова-писателя с Платоновым-человеком и спасло меня.

Постараюсь пояснить. Дело в том, что писатель и человек соединились в Платонове воедино - его герои, взрослые и дети, мужчины и женщины, начальники станций и красноармейцы, в основном думают и поступают, как думает и поступал бы сам автор. Но в этом-то, вероятно, и есть таинство искусства: «ТО», что избрало себе форму рассказа или повести, должно оставаться именно рассказом и повестью. «ОНО» не для размена, не для разговора, не для спора, не для «я хотел этим рассказом показать...». Вы, читатели, можете и, вероятно, должны даже (для этого и пишется) и обсуждать и спорить, а мое, писателя, дело сделано - я скромно отхожу в сторону и со стороны смотрю на вас. И слушаю. И иногда пропускаю мимо ушей.

Таким и оказался Платонов. В этом и заключалось его «несовпадение». В нем в жизни не было писателя, то есть человека с большей или меньшей степенью таланта, чему-то поучающего - словами ли, образами, поступками ли героев,- но все же поучающего, толкающего тебя в нужную ему, писателю, сторону. В жизни он был просто человеком - умным, серьезным, немного ироничным, - человеком, ничем не отличающимся от умного, серьезного, и т. д. инженера, врача или капитана дальнего плавания, с которыми просто приятно и интересно общаться, приятно быть вместе.

Именно такой человек и открыл нам дверь, когда мы с приятелем к нему пришли. Если О’Генри похож скорее на банковского кассира, которым когда-то был, то Андрей Платонович на мелиоратора, которым тоже когда-то был. Внешность не очень запоминающаяся - широкий нос, умные, иногда улыбающиеся, иногда грустные глаза, высокий лоб, короткие, немного редеющие волосы.

Увидев нас, приветливо развел руками:

Заходите, заходите. - И тут же с места в карьер: - А может, лучше прогуляемся? И закончим прогулку у тебя, - обратился он к моему приятелю, своему старому другу. - Надеюсь, из дома нас не прогонят?

И мы пошли гулять.

Я запомнил эту прогулку (первую и последнюю с Андреем Платоновичем) в основном по настроению, по тональности ее и по самому маршруту. О литературе, мне помнится, говорили меньше всего.

Жил Андрей Платонович на Тверском бульваре, в двух комнатах небольшой пристройки дома Герцена. Памятника (или, как теперь принято говорить о некоторых из них, поменьше, скульптурного портрета) самого Герцена тогда еще не было, и деревья садовники не обкорнали, как теперь. Было уютно и Пушкин стоял еще на своем месте. И начали мы свою прогулку с того, что подошли к нему и посидели на скамейке среди детишек, нянек и стариков с газетами.

Мне трудно сейчас сказать, мог ли в то время Платонов знать «Моего Пушкина» Марины Цветаевой, но я, прочитав сейчас великолепную эту прозу, смутно вспоминаю, что тогда, сидя на скамеечке, Андрей Платонович высказывал приблизительно те же мысли, что и она. Может быть, он даже и цитировал ее, но к стыду своему должен признаться, что имя Цветаевой мне тогда ничего не говорило. Кто читал «Моего Пушкина», несомненно запомнил страницы, посвященные «Памятник-Пушкину». Это чудесные страницы детских воспоминаний, первого детского восприятия мира у подножья черного гиганта. «Чудная мысль, - пишет Цветаева, - гиганта поставить среди детей. Черного гиганта - среди белых детей. Чудная мысль белых детей на черное родство - обречь. Под памятником Пушкина росшие не будут предпочитать белой расы, а я - так явно предпочитаю - черную. Памятник Пушкина, опережая события, - памятник против расизма, за равенство всех рас, за первенство каждой - лишь бы давала гения...».

Привожу эту цитату, потому что, помнится, Андрей Платонович, глядя на копошащихся в песке и раскачивающихся на цепях ребятишек,- а он любил детей, - сказал нечто подобное: «Под памятником Пушкина росшие не будут предпочитать белой расы».

Теперь Тверской бульвар осиротел. У той же Цветаевой: «...уходили мы или приходили, а он - всегда стоит. Под снегом, под летящими листьями, в заре, в синеве, в мутном молоке зимы - всегда стоит... Наших богов хоть редко, но переставляли. Наших богов под Рождество и под Пасху тряпкой обмахивали. Этого же мыли дожди и сушили ветра. Этот - всегда стоял». Увы, этого тоже переставили. Зачем - неизвестно.

«Из соседей это мой самый любимый писатель,- сострил, помню, тогда Платонов, - а из писателей - самый любимый сосед».

Сосед ушел, его увели уже после смерти Платонова. Он зазвучал по-другому на новом месте, на фоне кинотеатра «Россия» и редакции «Известий».

Мы поднялись. Дошли до Никитских ворот, направились к Арбату. Но не кратчайшим путем, а зигзагами, по переулочкам и закоулочкам, иногда заглядывая в «деревяшки». Теперь они прозрачные, стеклянные и называются «стекляшками», тогда они были глухими, тесными, деревянными и назывались, так во всяком случае называл их Андрей Платонович, «деревяшками». Он любил заходить в «деревяшки». Любил, потому что ему нравилось толочься среди случайной публики, смотреть, слушать, а иногда и вступать в разговор с соседом по стойке, каким-нибудь ремонтным рабочим, прибежавшим на перерыв, или заляпанным краской маляром, дожевывавшим свою колбасу. Сам Андрей Платонович пил немного - он был уже болен...

Так, по арбатским переулкам, через Собачью площадку, которой, увы, уже и след простыл, мы не торопясь добрались до Арбата. Говорили о том о сем, о международных делах, причем больше всего наш общий друг, - Платонов больше ронял, правда, всегда к месту и точно, реплики, - заходили в «деревяшки»... О паровозах, между прочим, тоже поговорили - уже без всякой задней мысли, без задания, просто я не мог лишить себя такого удовольствия.

Остаток дня мы провели в тесной, уютной, заставленной книгами комнате, сидя за сложной комбинацией письменного стола, маленького, на легких ножках, квадратного и совсем уж низенького, детского - все ступенькой (изобретение хозяйки, которой мог бы позавидовать сам Корбюзье), о чем говорили, уже не помню, вероятно, все о том же о сем же, но помню, что было хорошо.

Больше ходячим. Андрея Платоновича я уже не видел. В следующий мой к нему визит он уже лежал. На тахте или диване, между двух окон, выходивших на Тверской бульвар. Болезнь свалила его.

И каждый раз, когда я с кем-нибудь приходил к нему, а приходил я всегда почему-то не один, о чем весьма сожалею, он мило, чуть смущенно улыбаясь, говорил:

Вы знаете что? У меня к вам большая просьба. Тут недалеко на Тверской «Гастроном». Так вот... Мне-то самому нельзя, но так приятно будет смотреть на вас. Деньги у вас есть?

Собственно говоря, эта фраза произнесена была один только раз, в первый, когда денег у нас действительно было что-то не густо, зато в последующие разы специально бегать в «Гастроном» уже не надо было - все было предусмотрено.

Увы, в следующий мой приезд в Москву диван был уже пуст - Андрея Платоновича уложили в больницу. Туда, в «Высокие горы», недалеко от Таганки, я заходил два или три раза, и мы даже прогуливались по небольшому, но довольно уютному парку и радовались, что Андрей Платонович хотя и бледный и худой, но опять на ногах. Но больше в тот мой приезд мне пришлось бегать по всяким министерствам и главкам. Нужен был стрептомицин - единственное средство от горловой чахотки, а был в те годы он на вес золота и без специального разрешения, а может быть, и разрешений не выдавался.

Беготня, в конце концов, увенчалась успехом, но было уже поздно стрептомицин не помог.

Последнее воспоминание об Андрее Платоновиче - он на скамейке, в больничном халате, шлепанцах, грустный, но очень спокойный, хотя все знал, все понимал.

На память от него у меня осталась маленькая, серенькая, очень потрепанная книжечка («Увы, другой сейчас нет...») с серебряной надписью «Река Потудань», издание «Советского писателя», год издания... 1987.

Будем надеяться, - улыбнулся, вручая мне книгу, Андрей Платонович, что эта опечатка в некотором роде пророческая. Авось в восемьдесят седьмом году меня будут еще помнить.

Сказано было с улыбкой, но и с горечью. Писателю горько, когда его не печатают, а значит, и не читают, даже если он и здоров.

Сейчас Андрея Платоновича и печатают, и читают, и даже фильмы по его рассказам ставят. Он опять знаменит. Не заросла к нему народная тропа... с гордостью говорю: «А я его знал. Лично знал. Даже книжку с надписью имею...» Книжка книжкой раритет, конечно, - но все-таки надо было хоть один раз прийти к нему одному, без спутников, тогда, возможно, и рассказать мне было бы больше о человеке, который «в жизни» не был писателем, но в писательском своем труде всегда оставался человеком.