Основные направления русского авангарда. Русский авангард его цели и устремления

10 выбрали

В июне этого года свое 100-летие отметил "Черный квадрат" – одна из самых известных, обсуждаемых и загадочных картин XX века. Кто-то ей восхищается, другие не понимают, а третьи грозятся написать "свой "Черный квадрат", не хуже Малевича!" Вообще, начало XX века было богато на необычные и не всегда понятные картины. Молодые художественные направления, которые пытались резко порвать с классикой и рисовать по-новому, тогда окрестили авангардизмом. Предлагаю вспомнить самые яркие произведения авангардной живописи и подумать, что же хотели сказать авторы.

"Черный квадрат", Казимир Малевич, 1915 год

С датировкой этой картины дела обстоят не проще, чем с ее пониманием. Идея пришла Казимиру Малевичу в 1913 году, когда он работал над декорациями к опере "Победа над солнцем". Логично же – солнце желтое и круглое, поэтому победить его может нечто черное и квадратное. Впоследствии автор так и датировал картину – 1913 годом. Но исследователи считают, что на самом деле "Черный квадрат" был написан в июне 1915-го. В декабре того же года картина была представлена на футуристической выставке. Критик Александр Бенуа тогда написал по этому поводу: "Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы предлагают взамен Мадонн и бесстыжих Венер".

На самом деле, "Черный квадрат" не черный и не квадратный: в картине нет прямых углов и параллельных линий, а черная краска в создании произведения не участвовала (Казимир Малевич смешал краски других цветов). Художник назвал картину "основным супрематическим элементом". К ней присоединились и другие произведения – "Черный круг" и "Черный крест". Это был манифест супрематизма. Основанное Малевичем направление базировалось на сочетании простейших геометрических фигур разных цветов. А что может быть проще, чем квадрат черного цвета?

Как только не пытаются объяснить это произведение! Одни находят в нем вызов нашему воображению, другие говорят о творческом бунте, третьи о том, что "Черный квадрат" – это символ кризиса идей в искусстве, который предчувствовал Казимир Малевич. Есть версия, что художник просто над всеми пошутил: нарисовал настоящую картину, а потом закрасил ее черными красками. Или такая: Малевич не успевал доделать картину к выставке и в сердцах закрасил ее черной краской. В этой момент зашел его товарищ и начал восхищаться полотном, находя в нем скрытые смыслы. Тогда художник выставил картину в таком виде, и теперь скрытые смыслы в ней ищут все любители искусства.

Сам Малевич называл "Черный квадрат" своей любимой картиной. Он говорил, что написал ее под влиянием "космического сознания". А еще признавался, что после этой работы не может ни есть, ни спать и не понимает, что такое он сделал.

Кстати, ведь Малевича с его "Черным квадратом" нельзя даже назвать новатором. Подобные картины создавались и до него, хотя и не стали столь популярными. Еще в начале XVII века философ Роберт Фладд нарисовал нечто подобное под названием "Великая тьма".

Так или иначе, "Черный квадрат" – это, безусловно, важное событие в искусстве. Оно разделило живопись на "до" и "после". Хотя споры о том, что это: гениальное произведение или "голый король" в искусстве, наверное, не закончатся никогда.

"Крик", Эдвард Мунк, 1893 год

Эту картину относят к протоавангарду – предшественнику течения. "Крик" – одна из самых известных картин в истории искусства, и вместе с тем – одна из самых
страшных. Сам художник так описывал историю создания картины: "Я шел по тропинке с двумя друзьями, солнце садилось, неожиданно небо стало кроваво-красным. Я приостановился, чувствуя изнеможение, и оперся о забор. Я смотрел на кровь и языки пламени над синевато-черным фьордом и городом. Мои друзья пошли дальше, а я стоял, дрожа от волнения, ощущая бесконечный крик, пронзающий природу".

Хотя фигура кричащего намеренно примитивизирована, чувства картина передает самые настоящие. Смотря на нее, почти физически ощущаешь страх и отчаяние. Возможно, создавая разные версии этой картины, художник сам пытался избавиться от подобных чувств. А кто-то считает это произведение пророческим взглядом на наступающий XX век с его войнами и страданиями. Ходят даже слухи, что картина проклята и портит жизни всем, к кому попадает.

Одним словом, страх, да и только. Не зря фильм ужасов "Крик" был отчасти вдохновлен этой картиной. Произведение, безусловно, сильное. Но вешать на стенку в спальне я бы его не стала.

"Мягкая конструкция с вареными бобами (Предчувствие гражданской войны)", Сальвадор Дали, 1936 год

Сальвадор Дали любил и умел эпатировать публику. Он самоуверенно утверждал: "Сюрреализм – это я". На самом деле, творчество Дали гораздо шире сюрреализма, художнику было бы тесно в рамках одного течения. Критики высоко оценивают и классические его картины, и кубические эксперименты, и произведения, которые больше напоминают нагромождение сюрреалистических символов.

Эта картина относится к сюрреалистическому периоду. Она странная, непонятная, и пугающая. Наверное, похожие чувства и испытывал художник в преддверии гражданской войны – трагической страницы в истории его родины. Что интересно, сам Дали поддерживал Франко. При этом он создал такую устрашающую антивоенную картину.

На ней деформированные руки и ноги, сросшиеся в одну композицию, по форме напоминающую очертания Испании на карте. Лицо страшного существа искажено болью. Вся картина – нечто отталкивающее и неправильное, как будто человек сам разорвал себя. Не так ли отвратительна и неправильна сама идея гражданской войны, когда страна сама рвет себя на части?

Дали писал об этой картине: " Дурные предчувствия надвигающейся гражданской войны мучили меня, и за полгода до начала событий я написал эту картину. Приправленная вареными бобами, она изображает огромное человеческое тело в виде чудовищных наростов рук и ног, которые ломают друг друга в пароксизме безумия".

"Герника", Пабло Пикассо, 1937 год

Часто бывает, что самые сильные художественные произведения связаны со страшными моментами истории. Эта картина тоже была написана во время гражданской войны в Испании. Тогда с позволения Франко эскадрилья люфтваффе разбомбила один из городов Страны Басков – Гернику. За три часа шеститысячный город был уничтожен. Эта трагедия поразила художника. Он тут же принялся за работу. Огромное полотно размером три с половиной на восемь метров Пикассо написал всего за месяц. В первые дни он работал над картиной по 12-14 часов.

Авангардизм в искусстве – понятие, определяющее экспериментальные, модернистские начинания в искусстве: кубизм, фовизм, футуризм, экспрессионизм, абстракционизм, сюрреализм. К этому направлению в России можно отнести живопись Марка Шагала, Казимира Малевича, Василия Кандинского, Павла Филонова, Александра Лозовой.

Абстракционизм – направление в изобразительном искусстве ХХ века, для которого характерны отказ от изображения реальных объектов, предельное обобщение или полный отказ от формы, беспредметные композиции, эксперименты с цветом.

Казимир Северинович Малевич

Казимир Северинович Малевич родился 11 февраля 1878 года в доме на окраине Киева. Его отец был управляющим на сахароваренном заводе. И отец, и мать, по происхождению были поляками. Российско-советский художник-авангардист был одним из основателей супрематизма – направления в абстрактном искусстве. Малевич был последовательным пропагандистом собственной теории. Вокруг него со временем образовалась группа единомышленников УНОВИС (Утвердители нового искусства). Творения русских художников-авангардистов начала века взорвали устаревшее прозападное визуальное сознание. Входил в группу молодых художников Ослиный хвост. Самое знаменитое живописное произведение Малевича Чёрный квадрат.

Марк Шагал

Марк Шагал, выдающийся художник XX века, родился в Витебске, Республика Беларусь, в границах оседлости, которые были определены ещё Екатериной II для компактного проживания евреев. Он был девятым ребенком в семье. Его отец работал на складе, где коптили селедку, а мать держала собственную лавку, в которой продавалась эта самая селедка. Сначала Марк учился в школе при синагоге, а позже его устроили в светскую гимназию. Первые художественные навыки Шагал приобрел как раз в гимназии. Затем он стал брать частные уроки у профессионального художника-реалиста. Творчество Марка Шагала, в картинах которого присутствуют и массивные букеты, и меланхоличные клоуны, и парящие в облаках влюбленные, и мифические животные, и библейские пророки, и даже скрипачи на крыше, стало знаковым этапом в развитии мирового художественного искусства. Марк Шагал жил до конца жизни на французской Ривьере. 28 марта 1985 года его не стало.

Василий Кандинский

Василий Кандинский – один из крупнейших художников XX века, определивших лицо нашего времени. С «Абстрактной акварели» Кандинский (1910 г.) начинается история современного абстрактного искусства. В. Кандинский родился в Москве в 1866 г., окончил Московский Университет, изучал экономику и право. В 1896 году получил место профессора юридического факультета знаменитого Дерптского университета, однако, именно в это время, тридцати лет от роду он решает оставить научную карьеру и полностью посвятить себя живописи. Кандинский переезжает в 1896 году в Мюнхен и учится в лучших художественных школах, занимается теорией искусства. Он много путешествует и ищет свой стиль в живописи. Ранний Кандинский – самый неожиданный. Темы разные: древнерусские, рыцарские, восточные – через откровения абстракции становящиеся импрессиями, импровизациями и композициями.

Александр Лозовой

Александр Лозовой остался в ХХI веке единственным художником, являющимся подлинным учеником русских авангардистов начала прошлого века. В 60 – 70 годах он учился в частной мастерской Варвары Бубновой. Александр Лозовой родился в 1949 году. В 1977 году в Ленинграде защитил кандидатскую диссертацию по психологии изобразительного искусства. В 1987 году создал одну из первых частных художественных галерей в Москве, в которой, в частности, проходили выставки работ В. Бубновой, фотографий Laslo Moholy-Nagy. Последняя была организована совместно с Гётте-Центром. Лозовой никогда не состоял в каких-либо творческих союзах, объединениях или политических партиях. В течение длительного времени Александр Лозовой разрабатывал свою уникальную собственную технологию нанесения и закрепления красочных пигментов на холст. Яркость, прозрачность красок, присутствие многих несмешанных между собой пигментов на одном квадратном сантиметре поверхности картины – эта особенность заметно отличает работы Александра Лозового от работ каких бы то ни было других современных художников России, Европы и Америки.

Одно из крупных явлений XX века — Авангард — зародилось в середине XIX века во Франции. Слово avant-garde — пришло в искусствоведческую терминологию из военной лексики — означающее «передовой отряд».

Термин «русский авангард» объединяет радикально настроенные течения отечественного искусства, появившиеся 1907-1914 годы и достигшие зрелости в послереволюционные годы.

На самом деле авангардные явления характерны для любых переломных эпох. Но в ХХ веке Авангард стал мощным явлением культуры, обозначившим грандиозные изменения в мировой художественной культуре. ХХ век характеризовался глобальными культурно-цивилизационными процессами, затронувшими не только культуру, но и науку, а также человеческое общество.

Первые шаги русских авангардистов

Первый шаг по направлению к авангардистскому искусству совершили участники художественного объединения «Голубая роза» в 1907 году, стиль живописи которых был близок к и неопримитивизму, который оказал очень сильное влияние на творчество крупных представителей авангарда: Ларионова, Гончарову и др.

Первым употребил в России слово «авангард» Бенуа, этим словом с некоторой иронией он охарактеризовал ряд художников, представивших картины на выставке «Союза художников» 1910 года, примыкавших в основном к объединению . В этом же году «Бубновалетцы» громко заявили о новом искусстве на своей выставке, и с этого времени принято считать, что всё новаторское в мире создаётся русскими художниками. В 1912 году возникает новое объединение «Ослиный хвост», а через год открывается выставка «Мишень», на которой свои работы показали художники-футуристы. На этой же выставке Ларионов впервые представил зрителю свои знаменитые «Лучистые произведения».

В Петербурге 1910 году было образованно объединение «Союз молодёжи», в него входили представители разных направлений (Альтман, Экстер и др.). Также в Петербурге возникает новый стиль в живописи — (соединение итальянского футуризма и кубизма). Петербург стал столицей ещё одного нового стиля — «Заумного реализма», соединившего стихи и живопись.

Эстетика и художественные черты авангарда в живописи

Для данного направления характерны:

• эксперимент (чаще осознанный) как манифест и как практическое направление творчества

• отрицание традиционного искусства , а также эстетических и моральных норм обывательского, «буржуазного» мира

• революционный и подчас разрушительный пафос творчества

• отказ от канонов 19 века в изобразительном искусстве, т.е. отказ от изображения видимой действительности

• стремление создать новое в формах, приемах, средствах художественного мира

• эпатажный характер поведения и презентации

• признание и преклонение пред достижениями научно-технического прогресса

• поиски Духа как панацеи от материализма

• с одной стороны, рационализм в искусстве (например, конструктивизм),
• с другой – иррациональность художественного творчества (например, в сюрреализме)

• приветствие любых социальных изменений в обществе (русская революция)

Если европейские авангардисты вдохновлялись творчеством «примитивных» народов, то художники российского течения свои приёмы черпали из древнерусского и крестьянского искусства, городского народного промысла: лубочных картинок и магазинных вывесок.

В то же время они во многом опирались на модернистские направления европейского искусства (кубизм, футуризм, фовизм и т.д.).

Искусство авангардной живописи проникнуто духом нигилизма, революционной агрессией и соединяет в себе деструктивное и созидательные начала.

Как эстетика он нацелен на изменение человеческого сознания и, возможно, самой человеческой природы.

Направления художественного авангарда в России

Это многогранный и пёстрый феномен, объединивший несколько крупных течений русского искусства XX века, созданных и теоретически обоснованных известными мастерами, такими как К. Малевич, П.Филонов, М.Ларионов и др.

Или беспредметное искусство использовало ассоциативное восприятие, художники этого направления, работали в основном с цветом, создавая абстрактные формы.

В 1910 годы главный теоретик этого направления Кандинский создаёт своё первое абстрактное полотно (он называл их композициями).

Суть абстракционизма заключается на решении абстрактных живописных задач — гармонии цвета и формы.

Кандинский уподоблял живопись музыке, и главная его цель — выразить на холсте звучание «Духовного мира». В то же время абстракционизм возвел в идеал эстетическую значимость цвета и формы.

Можно сказать, что и другие направления авангардизма в живописи относятся к абстракционизму (супрематизм К.Малевича, лучизм М.Ларионова, «беспредметничество» О.Розановой и Л.Поповой)

Как направление он зародился в 1910, главенствующее положение в нем занимает К.Малевич.

Основным для Супрематизма является изображение реальности, выраженной в простых формах, сочетании цветных кругов с квадратами и треугольниками, прямыми линиями.

В полотнах супрематистов краска, с точки зрения Малевича, стала первым шагом «чистого искусства», которое уравнивает в творчестве человека и Природы (Бога).

Футуризм

Это в большей мере литературное направление, но оно нашло свое выражение и в живописи.

Для футуризма в живописи характерна энергия движения, раздробленность фигур на фрагменты, движение передается наложением различных последовательных фаз на полотно.

Первыми русскими футуристами стали братья Бурлюки.

Это направление М.Ларионова и Н.Гончаровой трактовало творчество как стремление изобразить не предмет, а его отражение в лучах, т.е. художник на полотне изображает не предмет, а только падающие на него лучи.

Лучизм был основан на смешении цветовых спектров, а также возможностях свето-и цветопередачи.

М.Ларионов писал:

«Это почти тоже, что мираж, возникающий в раскаленном воздухе пустыни».

С 1910 года художник начинает отстаивать принципы аналитического искусства, в основе которых лежали сложные, калейдоскопические композиции. В основе аналитического искусства П.Филонова лежит принцип «органического роста художественной формы». Художественное полотно возникает от частного к общему, как бы прорастает, как прорастает зерно. В произведениях этого художника были выражены духовно-материальные закономерности истории, он воплощал в них свои мечты об идеальном будущем, в котором восторжествует справедливость добра.

Примитивизм

Он в России возник в начале XX века, первыми к нему обратились участники объединения «Голубая роза».

Примитивизм основан на намеренном упрощении изображение, т.е. такого изображение, которое подобно русскому лубку или рисунку ребенка.

Отдали дань примитивному и Ларионов, Гончарова и Малевич. Художники-примитивисты обращались к формам первобытного, и средневекового искусства, народного и детского творчества, они использовали чистые цвета и орнаментальные элементы.

Конструктивизм

Течение возникло под влиянием технического прогресса. Наибольшее распространение получило в архитектуре. Как направление появилось в 20-е годы ХХ века.

Его представители считали основным принципом организации произведения — конструкцию. Для данного направления важна функция, геометризм, лаконичность форм, индустриальность.

• открыл относительность форм, средства и способов художественного мышления
• выработал огромное количество новых форм, приемов, подходов к решению художественных проблем и задач
• привел к возникновению новых видов искусства (кино, фотографии и др)
• показал важность экспериментальной работы в художественном творчестве
• показал исчерпанность основных видов новоевропейского искусства

Многие идеи, наработки, находки этого художественного направления российского искусства до сих пор находят свое применение в художественной жизни современной России.

И еще у нас есть кроссворд по этой теме —

В марте 1915 года коллекционер Сергей Щукин, по слухам, купил с выставки «Трамвай В» работу Владимира Татлина, сколоченную из деревянных плашек. Некоторые исследователи сомневаются в факте покупки, но Щукин ее не опро-вергал, несмотря на широкую огласку события. Публика удивлялась и него-довала, в газете было напечатано ехидное письмо по поводу приобретения за большие деньги — цитата — «трех старых, грязных досочек». Но это озна-чало, что собиратель с безошибочным нюхом что-то почувствовал в том новом искусстве, которое в сферу его интересов вовсе не входило.

Термин «авангард» для нас совершенно привычен, но в 1910-е годы он не был в ходу. Тогда чаще употреблялись слова, которые подчеркивали либо оппози-ционность искусства — «левые художники», либо новизну искусства, его вре-менной вектор — «будущники», «будетляне», «футуристы». Слово «футуристы» было главным, потому что оно интернациональное: были, например, и италь-янские футуристы, их лидер Маринетти приезжал в Россию. А после револю-ции термин «футуризм» стал распространяться на всех левых художников, и, например, критик Абрам Эфрос писал: «Футуризм стал официальным искус-ством новой России», имея в виду весь авангард.

Примерно понятно, когда авангард появляется и заявляет о себе — в 1910-е; известны и его главные имена. Но довольно трудно это понятное в нескольких словах сформулировать. Вот, например, в авангардной живописи множество беспредметных версий, от экспрессивной абстракции Кандинского до супрема-тизма Малевича. Но целиком он никак не сводится к абстракции. Скажем, Ларионов, Гончарова, Филонов, и не только они, почти или совсем не отступа-ли от изображения предметного мира. А что касается художественной услов-ности, то ее мера не поддается простым подсчетам — так, чтоб сказать, что вот с этого места уже авангард, а раньше еще нет. Авангард — это разнообразие языков и концепций: и индивидуальных, и коллективных. Чья-то индивиду-альная стилистика очень часто становится групповой, у крупных фигур есть адепты, ученики. И всё вместе это среда. И как раз через среду, через принятые в ней нормы поведения авангард можно попробовать охарактеризовать.

Наталья Гончарова. Попугаи. 1910 год

Павел Филонов. Мужчина и женщина. 1912–1913 годы Wikimedia Commons, Государственный Русский музей

Это совершенно новый тип поведения — вызывающий, нарочито грубый. Своего рода поэтика хамства, «маяковская» интонация — оскаленное «вам» и «нате». Конечно, в первую очередь принято эпатировать буржуа, чей вкус, чье отношение к искусству и вообще жизненные принципы заслуживают лишь пощечин. Скажем, в кафе «Бродячая собака» посетителей с деньгами, за счет которых заведение существует, пренебрежительно именуют «фармацевтами» и всячески третируют. Но не церемонятся и со «своими». Глава итальянских футуристов Маринетти говорил, что художнику необходим враг — манифесты итальянского футуризма и выдержаны в терминах войны. Историю русского авангарда тоже можно представить как историю ссор и взаимных подозрений. Владимир Татлин даже днем плотно занавешивает окна своей мастерской, потому что ему кажется, что Малевич подглядывает и крадет идеи. Паранойя, конечно, но характерная. Ольга Розанова обвиняет Малевича в плагиате; она пишет: «Весь супрематизм — это целиком мои наклейки, сочетание плоско-стей, линий, дисков (особенно дисков) и абсолютно без присоединения реаль-ных предметов, и после этого вся эта сволочь скрывает мое имя». Михаил Ларионов придумывает название «Бубновый валет», но в объединении с этим именем уже не будет ни его, ни его жены Гончаровой: случилась, как писали в газетах, «ссора хвостов с валетами». В начале 20-х годов Кандинский иници-ирует создание Инхука — московского Института художественной культуры, и совсем вскоре группа конструктивистов во главе с Александром Родченко оттуда его изгоняет. То же самое было в Витебске: Марк Шагал приглашает туда Эль Лисицкого, тот приглашает Малевича, после чего Шагалу приходится Витебск покинуть. Прежде ситуация конфликта никогда не выглядела столь тотальной.

Но прежде и история искусства не протекала с такой скоростью. Течения в ней как-то плавно сменяли друг друга, и если даже не плавно, то с понятной траек-торией, — а теперь она помчалась галопом. Что-то только что казавшееся новым резко объявляется отсталым: ведь авангарду, чтобы быть, нужен арьер-гард. Как писал Маяковский, «наш бог бег». Движение происходит в режиме постоянных открытий, и поэтому важно заявить свое первенство — «это мое, это я придумал», — чтобы инновацию не присвоили конкуренты. Заявить манифестным образом.

Авангард — время манифестов и деклараций. Художники пишут их, пытаясь объяснить свое искусство и обосновать свое главенство и в конечном счете свою власть. Слово — бойцовское орудие, иногда булава, иногда кувалда. Но при этом редкий художник умеет писать ясно. Часто это, если воспользо-ваться выражением Хлебникова, «самовитое слово»: шаманское, доходящее порой до полной глоссолалии Глоссолалия — речь, состоящая из бессмыс-ленных звукосочетаний; часто о глоссолалии говорят в связи с религиозным экстазом. . А раз тексты манифестов загадочны, как заклинания, то смысл их во многом зависит от интерпретации тех, кто их читает.

Это тоже увязывается с общим состоянием дел в мире: ведь вся жизнь теряет определенность, устойчивость, разумность. В ней уже не работают законы классической механики, где действие равно противодействию. Теперь парал-лельные прямые непонятным образом сходятся. От человека теперь можно ждать всего, поскольку скрытое в его душевных безднах бессознательное спо-собно заглушить голос сознания. Вышедшие в начале XX века книги Зигмунда Фрейда «Толкование сновидений» и «Психопатология обыденной жизни» даже в безоблачном детстве заставили прозревать подавленный сексуальный кошмар, и Первая мировая война, подтверждая это новое знание о человеке, окончательно обесценила ключевые понятия традиционного гума-низма. В 1915 году Альберт Эйнштейн публикует свою общую теорию относи-тельности, с которой начинается эра тотального релятивизма; теперь ничто уже не является окончательно достоверным и безусловно истинным. И худож-ник уже даже не говорит «я так вижу» — он обретает право сказать «я так хочу».

Сама живопись, которая прежде удовлетворялась традиционным понятием о картине как окне в мир, теперь ограничиться им не может. Потому что в этом окне ничего стабильного уже не обнаруживается — там пустоты, провалы и черные дыры, текучий мир непонятных энергий. Вещи сорвались с мест, распались на части, и есть соблазн собрать их заново совершенно иначе. Новое искусство пытается освоить этот мир непосредственно, нарушив понятие гра-ницы. Поверхность картины вспучивается, на ней появляются коллажные наклейки, в живопись вторгаются реальные предметы — собственно, жизнь и вторгается. Потом это назовут словом «ассамбляж», а пока что называют «живописной скульптурой». И у таких попыток соединить искусство с реально-стью — большое будущее, они пройдут через весь XX век. Одна из самых ради-кальных — реди-мейды, готовые предметы, выставленные в качестве произве-дений, вроде писсуара «Фонтан» Марселя Дюшана. Но на русской почве такого не случится. Возможно, потому, что планетарные амбиции как раз такому шагу препятствуют. В отечественном авангарде силен метафизический привкус — и он не про вещи.

Несмотря на многообразие концепций, в авангарде можно выделить два глав-ных вектора, которые не столько отрицают, сколько дополняют друг друга. Например, вектор Малевича — мироустроительный: речь идет уже не о пре-образовании искусства, но о преобразовании мира через форму и цвет. Мале-вич — безусловный харизматик и великий стратег, он подходит к своей дея-тельности как человек демиургической воли — с намерением изменить все. А рядом существуют разные формы органического авангарда — ненасильствен-ного, призывающего не менять природу, а прислушаться к ней: у Матюшина, Филонова, отчасти у Татлина. Татлин, считающийся родоначальником русско-го конструктивизма, вслушивается в голос материала, дорожит им. Его контр-рельефы — объемные композиции из деревянных, металлических и даже сте-клянных частей, прикрепленных к доске, — крайне радикальны в расставании с традиционной картинной плоскостью, и одновременно они обладают и каче-ством почти даосско-буддистского смирения перед природной данностью де-рева или железа. Существует легенда о том, как Татлин выбил стул, на котором сидел Малевич, предложив ему посидеть на абстрактных категориях формы и цвета.

Первые авангардные открытия были сделаны не в России, а на Западе. Напри-мер, французский фовизм Анри Матисса, Андре Дерена и других и ранний ку-бизм Пикассо и Брака выходят на арену почти одновременно — в 1905-1906 го-дах; тогда же оформилось первое объединение немецких экспрессионистов — группа «Мост». Фовистский период потом будет у Ларионова с Гончаровой и у Малевича, хотя в целом фовизм на русском искусстве сказался не очень сильно. Кубизм, наоборот, повлиял очень значительно — и на многих, но соединился с влиянием итальянского футуризма, который сформировался к 1909 году — тогда был опубликован первый футуристический манифест Маринетти. Кубофутуризм — русское слово и русское явление. А экспрессио-низм, чью стилистику можно иногда заметить у Ларионова и Давида Бурлюка, важен для России, потому что в его становлении существенную роль сыграл Василий Кандинский, художник настолько же русский, насколько и немецкий. Именно он в 1911 году вместе с Францем Марком организовал в Мюнхене экс-прессионистскую группу «Синий всадник».

О Кандинском стоит сказать отдельно. Он — пионер беспредметности: первой абстрактной картиной считается его «Картина с кругом» 1911 года. Свои аб-стракции он делит на импрессии, импровизации и композиции; первые вдох-новлены впечатлениями от реальности, во вторых выплескивается бессозна-тельное, а композиции — это вещи продуманные, срежиссированные. В дея-тельности Кандинского сильна символистская подоснова — и в картинах, и в трактате «О духовном в искусстве», где он пытается описать воздействие тех или иных цветов на сознание. «Цвет, — пишет он, — это клавиш; глаз — молоточек; душа — многострунный рояль. Художник есть рука, которая посредством того или иного клавиша целесообразно приводит в вибрацию человеческую душу». Примерно в том же направлении исследовал природу цвета Михаил Матюшин.

Василий Кандинский. Арабы (Кладбище). 1909 год Wikimedia Commons / Hamburger Kunsthalle

Василий Кандинский. Спальня на Антмиллерштрассе. 1909 год Wikimedia Commons / Städtische Galerie im Lenbachhaus und Kunstbau

Василий Кандинский. Дома в Мюнхене. 1908 год Wikimedia Commons / Von der Heydt-Museum

С Матюшина, по сути, начинается русский авангард. Именно он организовал петербургский «Союз молодежи», зарегистрированный в феврале 1910 года (знаменитая выставка «Бубновый валет» откроется только в декабре того же года). Матюшин много старше всех своих товарищей, но он и его рано умершая жена Елена Гуро — важные фигуры в этом движении. Матюшина считают ско-рее теоретиком и организатором, чем практиком, поэтому он остается в сторо-не от ревнивых разборок по поводу главенства. С ним, например, дружен Мале-вич, и мистические обертоны матюшинских поисков принимаются им вполне сочувственно. А мистики там много: органическая концепция Матюшина свя-зана с верой в то, что искусство может стать способом выхода в четвертое измерение. Для этого требуется приобрести навыки расширенного смотре-ния — научиться видеть не только глазами, но всем телом. Так, его ученики пишут, например, пруд под Сестрорецком — расположившись к нему спинами: такая реализация метафоры про «глаза на затылке». Матюшин исследует при-роду зрения одновременно как символист и как биолог-систематик. Итогом этих исследований станет «Справочник по цвету», который выйдет в 1932 го-ду — в совсем уже неподходящее для этого время.

Михаил Матюшин. Портрет Елены Гуро. 1910 год avangardism.ru

Михаил Матюшин. Стог. Лахта. 1921 год

Матюшин явился инициатором еще одного важного авангардистского предприятия — постановки оперы «Победа над Солнцем», осуществленной в 1913 году. Сам он, музыкант по основному образованию, написал музыку, поэт-футурист Алексей Кручёных — либретто на заумном языке, а Малевич сделал декорации, где впервые появился мотив черного квадрата. По сюжету будетляне завоевывают Солнце — и как раз черным квадратом оно и оказы-вается побеждено. Позднее, в 1920 году, оперу попытается поставить в Витеб-ске последователь Малевича Эль Лисицкий. В его постановке главный сюжет оперы о победе машинного над природным будет подан совсем прямо: вместо актеров там будут действовать механизмы — так называемые фигурины, при-водимые в движение электричеством.

Казимир Малевич. Эскиз декорации к опере «Победа над Солнцем» Михаила Матюшина и Алексея Кручёных. 1913 год Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства

Обложка программки оперы «Победа над Солнцем». Художники Казимир Малевич и Давид Бурлюк. 1913 год Wikimedia Commons

Как уже говорилось, «Союз молодежи», организованный Матюшиным, — пер-вое авангардное объединение, пусть и с подвижным составом. Но в это время конкретные выставки важнее объединений: выставка — это эффективный манифест, который видят и о котором говорят. Первая такая выставка — «Буб-новый валет» 1910 года. Название, придуманное Михаилом Ларионовым, отсы-лало к целому набору низовых ассоциаций: и к карточному шулерству, и к уго-ловной эмблематике. «Валетов» — Илью Машкова, Аристарха Лентулова, Петра Кончаловского и других — это вполне устраивало: они и хотели шокировать публику.

Абсолютно шокирующей и провокативной была представленная на выставке огромная картина Машкова, где он изобразил себя и своего друга Кончалов-ского в виде полуголых борцов или гиревиков-атлетов. Но этим атлетам не чуждо прекрасное: на картине есть скрипка, рояль, ноты, — вот таков теперь образ художника, в нем есть всё. Лубочные картинки на стене — важный знак бубнововалетской ориентации на городской фольклор и народную эстетику: на вывески, расписные подносы, ярмарочные тантамарески. А альбом Сезанна на полке — еще один знак: «валеты» поклоняются Сезанну. При этом сезан-низм понимается ими как упрощенная геометризация мира — и через уже известный опыт французского кубизма. Вообще упрощение формы — это хорошо, правильно: не погрязать в мелочах, а увидеть вещи в целом и свежо, как впервые. Это захватывает, в этом есть игра.

Игра — тоже важное слово для этой коллективной программы. Атмосфера весе-лого балагана — и художники упоенно примеряют карнавальные личины. Машков пишет автопортрет в роли заводчика в роскошной шубе на фоне паро-хода, художник Георгий Якулов на портрете работы Кончаловского оказыва-ется восточным человеком, а Лентулов пишет себя в роли краснолицего яр-марочного зазывалы. Тот же Лентулов пишет кубофутуристическую Москву: соборы срываются с места и буквально пускаются в пляс. Лентулов первым начинает использовать коллаж: клеит на холсты серебряную и цветную фольгу, фантики, даже кору; включает в изображение надписи — как рисованные, так и в виде обрывков плакатов и газет. То есть сама картина уже выходит за свои пределы — то в рельеф, то в беспредметность.

Петр Кончаловский. Портрет Жоржа Якулова. 1910 год

Аристарх Лентулов. Автопортрет «Le Grand Peintre». 1915 год Государственная Третьяковская галерея

Аристарх Лентулов. Василий Блаженный. 1913 год Wikimedia Commons / Государственная Третьяковская галерея

Бубнововалетский эпатаж спорит с искусством прошлого, которое им кажется не искусством, а литературой или философией. А для них искусство должно быть самим собой, игрой и радостью от потека краски. Оно теперь ни к чему за своими границами не отсылает, и кроме него, кажется, ничего на свете нет. Это отношение останется в русском авангарде.

Если «валеты» продолжают работать в своем стиле и после первого выступле-ния, то Михаил Ларионов, давший им имя, наоборот, стилистику меняет от выставки к выставке.

Следующая выставка после «валетов» — «Ослиный хвост» 1912 года; название отсылает к недавнему скандалу в Париже, когда группа эпатажных художников выставила картину, якобы написанную хвостом осла. На своей выставке Ларио-нов представил программу неопримитивизма. Неопримитивизм — это систе-ма, обращенная к архаике, к искусству древнему и безличному. Собственно, художники уже к таким пластам обращались: например, Павел Кузнецов, один из главных людей в объединении «Голубая роза», в 1910-х писал свою «Киргиз-скую сюиту» — жизнь степняков, не потревоженную цивилизацией и не ме-няющуюся из века в век. Но там эта неизменность поэтизировалась, а у Ларио-нова и у других художников, переживающих свой примитивистский период, она увидена как нечто хтоническое и, пожалуй, жутковатое. И на «Ослином хвосте» выставляются вещи из солдатского и турецкого циклов самого Ларио-нова, серия «Евангелисты» Гончаровой, которая была снята цензурой, ее же «крестьянские» работы, живопись из крестьянского цикла Малевича и многое другое. А на следующей выставке, «Мишень», Ларионов представит картины на клеенке только что открытого Нико Пиросмани.

Михаил Ларионов. Солдаты. 1909 год Фотография А. Свердлова / РИА «Новости»

Казимир Малевич. Сбор урожая. 1911 год

Наталья Гончарова. Крестьяне, собирающие яблоки. 1911 год

Наталья Гончарова. Евангелисты. 1911 год Фотография Михаила Кулешова / РИА «Новости»; Государственный Русский музей

Павел Кузнецов. Спящая в кошаре. 1911 год Фотография А. Свердлова / РИА «Новости»; Государственная Третьяковская галерея

Выставку «Мишень» 1913 года сопровождает манифест «Лучисты и будущ-ники». Лучизм — это ларионовская версия беспредметного искусства — и пер-вая для России, поскольку Кандинский свою беспредметность придумал в Германии. И здесь неожиданно Ларионов оказывается близок Матюшину в мистико-биологических рассуждениях о природе зрения. Человек глядит на предмет, и от предмета в его глаз идут некие лучи; вот эти лучи, а не сам предмет следует писать. При этом предметом может оказаться чужая карти-на — и отсюда следует еще один тезис манифеста: всёчество. Все стили искус-ства годятся для современного художника, все могут быть им присвоены и переформатированы. Художник обязан меняться, потому что сам мир меня-ется с огромной скоростью — и надо откликаться на эти изменения. На выстав-ке «Мишень» представлено все сразу — и лучистские абстракции, в которых еще слегка угадывается предметный мотив (например, птичьи головы в карти-не «Петух и курица»), и примитивистские работы — и среди них самая ради-кальная в этой стилистике серия «Времена года», вдохновленная одновременно лубком и детским рисунком. Следуя концепции всёчества, Ларионов не только совмещает примитивистские работы с лучистскими, но еще и оказывается изобретателем новых практик. Например, футуристического грима, а также футуристической кухни и футуристической моды. Правда, из всего этого воплощение получил только грим — абстрактная раскраска лиц, вдохновленная лучизмом.

Михаил Ларионов. Петух. 1912 год Фотография Павла Балабанова / РИА «Новости»; Государственная Третьяковская галерея

Михаил Ларионов. Лучистый пейзаж. 1913 год Getty Images / Государственный Русский музей

Путь Малевича к супрематизму — это довольно интенсивное чередование эта-пов. Малевич начинает с импрессионизма — как тот же Ларионов и отчасти Кандинский; затем обращается к неопримитивизму, а вслед за ним начинается кубофутуризм и алогизм. На алогичной картине «Англичанин в Москве» зеле-ного гостя столицы в цилиндре окружают сабля, свечка, селедка, лестница, а также фразы «частичное затмение» и «скаковое общество». Это поэтика абсурда, живописная заумь, коллажное совмещение в картине несовместимых предметов и текстов. Малевич избавляется от причинно-следственного поряд-ка — и это делает его алогичные картины пусть неполным, но все же аналогом того, что будет в западном искусстве, но не в российском, — дадаизма.

Для Малевича алогизмы только этап перед финальной фазой — супрематиз-мом. Стиль сложился в 1915 году и был представлен в декабре на выставке «0,10». В названии выставки ноль — это конец искусства, объявленный супрематизмом «нуль форм», символом которого стал «Черный квадрат», а десять — количество предполагаемых участников, на самом деле их было больше.

Тем не менее супрематизм с самого начала предлагается к освоению и действи-тельно осваивается другими художниками — в отличие, например, от экспрес-сивных абстракций Кандинского, которые не станут объектом ничьих дальней-ших рефлексий. В 1920 году в Витебске Малевич создает общество Уновис, где все адепты пишут так же, как их гуру, и на их выставках под супрематическими картинами нет имен — предполагается, что это творчество анонимное и кол-лективное. Нет места индивидуальному художественному волеизъявлению, есть только утверждение системы, которая претендует на всеобщность, на то, чтобы быть окончательным переучетом всего в мире и последним словом о нем. Потому что «Супремус» — это «высший». Это последнее слово и, можно сказать, высшая мера.

При этом этот универсальный язык годится для проектов будущего. И Мале-вич, и его ученики — Чашник, Суетин, Хидекель — придумывают архитектуру, основанную на супрематических формах. Они делают из гипса архитектоны и чертят планиты — модели жилищ для землянитов, людей грядущего космоса. Архитектоны беспредметны, лишены оконных и дверных проемов, их внутрен-нее пространство не проработано вовсе; Малевича интересовала не функция, а чистая форма — утопический модуль нового ордерного строя. И его посуда, созданная в начале двадцатых, в пору сотрудничества с Ломоносовским фар-форовым заводом, тоже не располагает к тому, чтобы ею пользовались, — из супрематического чайника трудно налить чай, а из получашки неудобно пить. Это манифестация формы, и форма самодостаточна.

Казимир Малевич. Макет архитектонов. 1920-е годы Pedro Menéndez / CC BY-NC-ND 2.0

Николай Суетин, Казимир Малевич, Илья Чашник. Петроград. 1923 год Wikimedia Commons

Казимир Малевич. Супрематический чайный сервиз. Разработан в 1918 году Museum of Fine Arts, Houston / Bridgeman Images / Fotodom

Вообще, идея производственного, промышленного искусства в 20-е годы сделается оправданием авангардного формотворчества — и о ней мы вскоре поговорим. Но как раз у главных художников дореволюционного авангарда с ней все обстояло довольно сложно. Даже у тех, кто искренне был готов целиком уйти в изготовление функциональных вещей «для жизни». Скажем, у Татлина. С посудой и так называемой нормаль-одеждой все было нормально, а вот «великие проекты» оставались утопией. Невероятный махолет «Летат-лин» — не летал. Башня — памятник Третьего интернационала — так и не была построена; да и трудно было предположить, что этот грандиозный замысел многоэтажной вращающейся конструкции мог воплотиться. Татлин не любил слово «конструктивизм», он вообще старался держаться подальше от любых «измов», но его считали отцом этого движения, потому что он первым стал не изображать предметы, а делать их. На фотографии Георга Гросса и Джона Хартфилда два немецких авангардиста держат плакат с надписью «Искусство умерло — да здравствует машинное искусство Татлина». Но на самом деле идеи «правильного» машинного конструктивизма декларировали и практически осуществляли другие люди. Например, Александр Родченко.

Владимир Татлин (справа) у памятника III Коммунистического интернационала. 1919 год Getty Images

Владимир Татлин. «Летатлин» - безмоторный индивидуальный летательный аппарат. 1929–1932 годы Фотография Виталия Карпова / РИА «Новости»; Центральный музей Военно-воздушных сил Российской Федерации

Родченко — из самых продуктивных авангардистов второго поколения и из са-мых последовательных «производственников». Расцвет его деятельности при-ходится на послереволюционные годы. И сначала он как бы хочет сделать сле-дующий шаг на поле, освоенном старшими, — шаг в сторону большего лако-низма и, значит, большей радикальности. Скажем, у Малевича — геометриче-ские формы, плотные, а у Родченко — легкие линии (это у него называется линиизм, по поводу возможностей линии им даже манифест написан). У Тат-лина контррельеф связан со стеной, а у Родченко мобили свободно висят в воз-духе. Ничем метафизическим его опыты не отягощены, поэтому всему найден-ному легко будет чуть позже стать азбукой дизайна разных утилитарных ве-щей. Родченко с равным успехом будет работать в книжной графике, плакате и сценографии, оформлять интерьеры, делать мебель, заниматься фотогра-фией — и здесь его фотомонтажи и особенно приемы ракурсной съемки сде-лаются визуальным знаком времени. И не случайно именно он окажется ини-циатором изгнания Кандинского из Инхука: это было столкновение нового ма-териалистического подхода к искусству со старым, отвлеченным.

Московский Инхук, как и ленинградский Гинхук, институты художественной культуры, были призваны выработать универсальные методы обращения с формами. В послереволюционные годы было принято искать универсальное, и вообще после революции авангардные художники активно участвовали в ра-боте просветительских учреждений, которых стало много. Внедряли свою веру, так сказать. Вера Кандинского — это синтез искусств с опорой на биологию, на телесность, на синестезию. Три искусства, по его плану, должны этот синтез обеспечить — живопись, музыка и танец; это и предложено к изучению. А для молодых художников во главе с Родченко все это как раз лишнее, не со-ответствующее историческому моменту. Какой танец, когда не налажено производство необходимого — вот в чем должна состоять задача художника. Естественно, группа Родченко побеждает в этом споре. Но эта победа — нена-долго: совсем скоро необходимое будет производиться совсем не в конструкти-вистском духе. О том, кто победит конструктивистов, пойдет речь в следую-щей лекции.

Прошедшие Олимпийские игры в Сочи приятно удивили. Церемония открытия и закрытия показали всему миру всю прелесть и красоту русского искусства. И это были не мишки в лесу, не “Аленушка у озера” и не “Корабли в шторме”, а русский авангард, который до сих пор вызывает насмешки и споры у обычного неподготовленного зрителя.

Постановщики и режиссеры оживили в прямом смысле и супрематизм Малевича, и абстракции Василия Кандинского, и летающий город Шагала.

Для западного зрителя и музеев – русский авангард – самое лучшее, что было и есть в русском искусстве. Все выставки с удовольствием принимают в Европе и за Атлантикой. Русский авангард действительно вписал себя с яркими красками в историю Мирового искусства.

Когда сегодня кто-то жалуется, что утрачены традиции, и современное искусство говорит непонятно о чем на непонятном языке, не стоит забывать, что искусство - это всегда часть жизни, и хотим мы того или нет, оно нас окружает. Важно понимать, что искусство ХХ века в своих новых формах опирается, прежде всего, на интеллектуальную деятельность - текст и изображение тесно взаимосвязаны. Собственные тексты и книги таких представителей авангардных течений, как Малевич, Кандинский или Пит Мондриан, были очень важной составляющей творчества. Поэтому, когда зритель приходит в залы искусства ХХ века, нужна какая-то подготовка или хотя бы интерес и желание понять замысел этих художников. Не все хотят делать дополнительные усилия и вникать в это - человеку свойственно идти по более простому пути, и те привычные формы, которые вызывают чисто эмоциональную реакцию, ему ближе и понятнее.

В 30-ые годы в СССР работы авангардистов быстрым темпом прятались и изымались из коллекций музеев и собраний, все это ушло в тайну для зрителя на долгие 50 лет.

На государственном уровне был наложен запрет на публичный показ произведений художников русского авангарда, и запрет этот продолжал действовать пятьдесят лет. Неоднократно делались попытки списать этот материал за ненадобностью, и тогда музейные сотрудники затягивали составление списков, затевали бумажную волокиту, чтобы только не допустить этой невосполнимой потери.

Теперь представьте - пятьдесят лет это искусство не было представлено в постоянных коллекциях музеев, в школьных учебниках, о нем вообще не говорили. В результате несколько поколений выросло с ощущением, что это незнакомо, непонятно, не нужно и вызывает отторжение. Это совершенно естественная реакция. Если вспомнить школьные учебники старших поколений, там обязательно были Левитан, Васнецов, Саврасов. Но не было Малевича, Филонова, Татлина.

И общее впечатление было, что ничего здесь такого нет, и непонятно, почему это нужно было скрывать. Идеологическая составляющая уходит из сознания, и этот вопрос возникает постоянно.

Я хочу отметить, что в обществе наступает очень важный этап осмысления, что такое русский авангард. И в этом отношении знаменательно то, что произошло на открытии Олимпиады, - в фантастическом шоу были задействованы самые яркие и характерные образы русского авангарда, прозвучал супрематизм. Впервые с 1936 года государство на международном уровне реабилитировало авангард. В каком-то смысле это не менее важно, чем победа нашей сборной. На Западе все музеи с удовольствием принимают выставки русского авангарда, на них выстраиваются очереди. Не все зрители являются тонкими знатоками этого материала, но это принято, потому что это уникальное явление, и этим мы вошли в историю Мирового искусства. И возвращаясь к нашей ситуации, даже если человек не любит и не понимает авангард, он должен осознавать, что это ценно, это наше достояние и это вопрос престижа страны. Мне кажется, на Олимпиаде это отчетливо прозвучало.

Эволюция русского авангарда позволяет условно выделить в нем три периода. Первый приходится на 1910-1915 гг. и известен под именем кубофутуризма. Второй период длится с конца 1915 г. по 1924 г. и означает расцвет, наивысший подъем авангарда. К кубофутуризму в эти годы добавляются супрематизм, конструктивизм, и производственное искусство и другие течения. Третий период охватывает 1925-1932 гг., когда авангард распространяется на все виды искусства. Однако в целом он постепенно сходит на нет и в 1932 г. в связи с роспуском всех независимых объединений прекращает свое существование.

Становление русского авангарда происходит на фоне исключительно интенсивной артистической жизни - как внутренней, так и внешней, - которую Россия вела с конца прошлого века. В эти годы устраиваются многочисленные выставки новейших течений зарубежного искусства. Многие русские художники совершают паломничество в Париж и другие западные центры.

В Мюнхене возникает группа «Синий всадник» (1911), в которой активную роль играют русские художники (В. Кандинский, А. Явленский). В самой России царит великое многообразие художественных движений. Центральное место занимает «Мир искусства», объединяющий сторонников самых разных стилей - от древнерусского до символизма. Справа от него находятся сторонники реализма передвижников. Слева располагаются течения модернизма, а левее них - складывающийся авангард.

Основными центрами формирования русского авангарда были петербургский «Союз молодежи» (1909-1917) и московский «Бубновый валет» (1910-1916), куда входили многие будущие авангардисты: Н.И. Альтман, В.Д. и Д.Д. Бурлюки, К.С. Малевич, В.Е. Татлин, П.Н. Филонов, М.З. Шагал, А.А. Экстер. Первым собственно авангардистским объединением стала основанная в 1912 г. Д. Бурдюком «Гилея», куда вошли некоторые из вышеназванных, а также поэты В.В. Маяковский. В. Хлебников. А.Е. Крученых.

В отличие от западного русский авангард смог объединить кубизм и футуризм в кубофутуризм, а внутри него - живописцев, поэтов и критиков, среди которых тон задавали поэты. Их общей основой было предчувствие скорых и неизбежных потрясений, результатом которых станет рождение нового мира и нового человечества. Свою задачу они видели в активных действиях, приближающих эти события. Отсюда - разрушение или причудливое смешение традиционных жанров и стилей, отрицание эстетического вкуса, стремление футуристов выделить поэтический язык в чистом виде, освобождая его от общепринятых смыслов и значений, от всего, что связывает его со старым миром, или же создать совершенно новый, «заумный» язык - с новыми словами, грамматикой и синтаксисом.

Главными фигурами кубофутуризма в поэзии были В.В. Маяковский (1893-1930) и В. Хлебников (1885-1922). Первый обрушил свою «атаку» на традиционное классическое искусство, а также на современные ему течения модернизма - символизм и акмеизм, хотя испытывал некоторое влияние со стороны А. Блока и А. Белого. Он выступил одним из самых решительных реформаторов поэтического языка.

Его новый язык отличает яркая экспрессивность, он наполнен глубоким драматизмом, мощным энергетизмом и острым динамизмом, имеет оригинальное графическое построение благодаря использованию «столбика» и «лесенки». Провозглашая диктатуру формы, В. Маяковский стремился наполнить свои произведения актуальным жизненным содержанием и смыслом. В поэмах дооктябрьского периода - «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник» и др. - поэт выразил свое полное неприятие старого мира. После революции тематика и жанры творчества В. Маяковского значительно расширяются. В пьесе «Мистерия-буфф» он дает «героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи». Он также создает лирические поэмы «Люблю», «Про это», стихи «Хорошее отношение к лошадям» и др. В. Маяковский оказал большое влияние на отечественную и мировую поэзию.

В. Хлебников стал одним из самых радикальных реформаторов поэтического языка. В равной мере у него проявилась неодолимая страсть к эксперименту. Он также был горячим поборником максимального сближения науки и поэзии, видя в этом путь создания «новой мифологии» и «сверхъязыка» будущего человека.

К своему новому, сверхраниональному, «заумному» «сверхъязыку» он шел через разрушение классического стиха, через отказ от рационального слова-понятия, дробил его на составные элементы, наделенные размытым образным смыслом, и складывал из них новые слова. Конкретными результатами его экспериментов стали стихи «Заклятия смехом» и «Любхо».

В. Хлебников возлагал большие надежды на свои предчувствия «нового космического сознания». Как никто другой, он далеко выходил за рамки поэзии и искусства, разрабатывал идею глобального переустройства мира. Данная сторона его творчества нашла выражение в книге «Время - мера мира», а также в произведениях «Труба маршан», «Лебедия будущего». Подобно А. Блоку, В. Хлебников рассматривал революцию как историческое возмездие за прошлое и прорыв к радикальному переустройству Вселенной на новых началах. Он мечтал о том, что в будущем новом мире установится всемирное братство людей, будет восстановлена гармония людей с природой. Свои представления о грядущем мире поэт выразил в поэме «Ладо- мир». Особую роль в переустройстве мира В. Хлебников отводил поэту. Он определял эту роль как мессианскую, спасительную. Поэт виделся ему как некий тайновидец, открывающий путь к овладению числовыми «законами времени». В. Хлебников оказал большое влияние на мировую поэзию.

В связи с первым периодом русского авангарда необходимо выделить также творчество В.В. Кандинского (1866-1944), М.З. Шагала (1887-1985), П.Н. Филонова (1883-1941).

В. Кандинский разрабатывает отличный от кубофутуризма вариант нефигуративной живописи, вдохновляясь экспрессионизмом и называя ее абстрактной. Свое понимание такой живописи он изложил в работе «О духовности в искусстве» (1911). Стремясь найти «новые формы», которые являются «вечными» и «чистыми», выявить «чистый язык» живописи, Кандинский не решается полностью изгнать из нее предмет, считая, что это привело бы к оскуднению ее выразительных средств, ибо «красота краски и формы… не есть достаточная цель искусства».

Основными составляющими его творчества являются: идея синтеза искусств, согласно которой живопись должна содержать поэтическое и музыкальное начала, поэзия - музыкальное и живописное, музыка - живописное; примат духовности в искусстве; наконец, поиск новых выразительных средств, среди которых особая роль отводится цветовому пятну, линии, декоративной орнаментальности. Содержанием произведений Кандинского являются философско- религиозная тема Христа, Апокалипсис, крушение старого мира и нарождение нового, борьба светлых и темных сил и т.д., где добро побеждает зло. Он предпочитает называть свои работы «импровизациями» и «композициями».

М. Шагал также не порывает с традиционной живописью, соединяя ее с неопримитивизмом и экспрессионизмом, испытывая влияние кубизма, футуризма и сюрреализма. Его яркие, красочные, фантастические, граничащие с абсурдом картины - «Я и деревня», «Над городом» и др. - часто навеяны библейскими темами и сюжетами, поэтизируют повседневную жизнь.

П. Филонов в своем «аналитическом искусстве» разрабатывает оригинальную теорию «органической формы». Испытывая влияние экспрессионизма и кубофутуризма и используя язык геометрических форм, он также не отказывается от фигуративности. Новизна его метода заключается в том, что составляющие его картины элементы и формы органически зависимы между собой, они как бы «вырастают» друг из друга. В своих произведениях - «Цветы мирового расцвета», «Человек в мире» и др. - художник делает зримым то, что обычно остается невидимым: прорастание, рост, цветение и увядание.

Второй период русского авангарда начинается в декабре 1915 г. - вместе с состоявшейся в Петрограде выставкой «Ноль-десять», на которой был показан знаменитый «Черный квадрат на белом фоне» К. Малевича, означавший возникновение нового течения – супрематизма, к которому примкнуло большинство кубофутуристов - И. Клюн, И. Пуни. Л. Попова, Н. Удальцова, А. Экстер и др.

Супрематизм К. Малевича (1878-1935) стал поворотным пунктом в эволюции авангарда, включая зарубежный. Своеобразие нового течения художник раскрывает в работе «От кубизма и футуризма к супрематизму» (1916). То, на что не решались кубофугуристы и Кандинский, Малевич делает без колебания, избавляя живопись от предмета, сюжета, смысла и содержания. Он определяет супрематизм как «абсолютное», «чистое», «беспредметное творчество», «чисто живописное искусство красок», «творчество самоцельных живописных форм».

Малевич отмечает, что общество никогда не рассматривало живопись как таковую, оно всегда видело в ней лишь средство изображения окружающего мира и повторения природы. Всякие попытки выявления и утверждения чисто живописной пластики карались общественным мнением. Малевич остро чувствует, что искусство отстает от стремительного прогресса науки и техники. Он считает, что на данном этапе создание бессюжетных и беспредметных, чисто живописных пластических форм становится главной и единственной целью.

Назначение современных художников - изобретать абсолютно новые «знаки-формы», а заботы о предметности и здравом смысле надо возложить на фотографию и кинематограф. Эти формы не должны повторять уже существующие вещи, но выходить из ничего. Единственным их источником является творчество и творческая воля. Малевич полагает, что творчество должно вообще вытеснить труд, который представляется ему пережитком старого мира. Он провозглашает «первенство цвета над вещью». Самоценное в живописи заключается для него в цвете и фактуре. В этом он видит живописную сущность, которую в прошлом всегда убивал сюжет. Он призывает лишить формы смысла и содержания.

Отвергая реализм старого мира, стремясь быть абсолютно современным и создавать совершенно новое, Малевич тем не менее называет свое искусство сначала «заумным реализмом», затем - «кубофутуристическим реализмом» и, наконец, на стадии супрематизма - «новым живописным реализмом», или «реализмом живописности».

Его творчество держится прежде всего на интуиции. В то же время он не противопоставляет ее рациональному осмыслению. Малевич отмечает, что «в искусстве нужна истина, но не искренность». В этом плане супрематизм означает не только превосходство над всем предшествующим искусством, но и возвышение над противопоставлением рационального и иррационального.

Эволюция супрематизма в живописи была скоротечной - всего четыре года (1915-1919), хотя в ней иногда выделяют три периода: «черный», «цветной» и «белый». Первые два - «черный» и «цветной» - развиваются параллельно, охватывая примерно два года (1916-1917). Символом «цветного периода» выступает «Красный квадрат», который в отличие от «Черного квадрата» заключает в себе больше движения и напряжения. В целом же оба квадрата воплощают движение в супрематическом пространстве, которое является пространством бесконечным, космическим, где нет верха и низа, нет ориентиров, в силу чего само движение трудно различимо, оно предстает как «динамический покой». В этом смысле супрематизм можно определить как «живопись пространства». Сам Малевич к тому же называл себя «председателем пространства».

«Белый период» охватывает около трех лет (1917-1919). В эти годы в творчестве Малевича значительное место занимают вариации креста. Уже «Черный квадрат» он называл «иконой», указывая тем самым на наличие в своем искусстве религиозного мотива. С появлением креста этот мотив еще больше усиливается. В это же время Малевич экспериментирует исчезающими и возникающими живописными планами, исследуя сами пределы существования живописи, и, наконец, создает «Белый квадрат на белом фоне» (1918), свидетельствующий об абсолютном освобождении цвета и полном растворении формы.

В этом произведении идущая от импрессионистов и П. Сезанна тенденция действительно достигает своей наивысшей точки, после которой следующий шаг был бы для живописи движением в «белую бездну», «бесконечное белое», в небытие. Малевич делает этот шаг, отказываясь от живописи в пользу философско-теоретических размышлений, считая, что на данной стадии супрематизма вопрос о живописи отпадает, что «живопись давно изжита, и сам художник - предрассудок прошлого».

Свое охлаждение к живописи он объясняет и тем, что «кистью нельзя достать того, что можно пером». В работе Малевича «О новых системах в искусстве» (1919) и других супрематизм выходит за рамки живописи и становится философией современности, «чистым познанием», «началом новой культуры». Малевич активно разрабатывает идею синтеза всех форм интеллектуальной и духовной деятельности: искусства, науки, философии и религии. Супрематизм выступает одновременно и как форма объективного познания, и как способ мирового переустройства. Он преодолевает пределы искусства и перерастает в универсальный вид человеческой деятельности, во всеобъемлющий способ жизнетворчества и жизнеустройства.

У Малевича нет сомнений в том, что «природа будет побеждена», что будут переустроены все страны и весь земной шар. Отход Малевича от живописи не был поддержан его последователями. Он оказывается в изоляции и уезжает из Москвы в Витебск, где организует группу «Уновис» (Утверди гели нового искусства, 1920-1922 гг.), куда вошли Л. Лисицкий, Н. Суэтин. И. Чашкин, став на позиции «утилитарного супрематизма», означавшего вариант конструктивизма.

Как особое течение конструктивизм сложился к началу 1921 г., однако фактическое его рождение произошло раньше и было связано с творчеством В.Е. Татлина(1885-1953), являющегося главной фигурой в данном течении. Как оригинальный художник он заявил о себе серией рельефов и контррельефов (1914-1916). Созданные под влиянием французского кубизма, они, однако, имели существенное отличие: в них не было ничего миметического, они никак не соотносились с реальными предметами и были построены из чистых геометрических форм.

Рельефы Татлина имели для скульптуры примерно такое же значение, что и супрематизм Малевича для живописи. Они выражали суть конструктивизма, в котором традиционные категории формы и содержания уступают место понятиям материала и конструкции. Форма при этом остается, но приобретает иную природу. В контррельефах она возникает из пространства и времени. Форма сближается и практически совпадает с конструкцией.

Оно выступало в таких конкретных формах, как праздничное оформление улиц и площадей, плакатная графика и афиши, коллажи и фотомонтажи, моделирование спортивной и рабочей одежды, роспись тканей и т.д. Помимо названных выше конструктивистов в нем активно работали Н. Альтман, А. Ган, Г. Клуцис, К. Медунецкий, братья Стенберги. И. Чашник и др.

В судьбе русского авангарда важную роль сыграли такие учебно- научные центры, как ГИНХУК (1921-1926), ИНХУК (1920-1922), ВХУТЕМАС-ВХУТЕИН (1920-1930)

Выводов делать и не хочется, просто и так ясно, что русский авангард было скоротечным но уникальным и неповторимым в полной мере явлением. Был нонконформизм и новая волна, но мощи они не сравнятся с первой волной русского авангарда XX века.

Русский авангард гораздо радикальнее порывает с традиционной эстетикой и искусством, создавая искусство, которое приближается к чистому, абсолютному творению. Художнику в таком искусстве уже не нужна никакая внешняя модель, будь то человек, природа или какой-либо предмет. Он ничему не подражает, ничего не копирует, но показывает способность творить, исходя из неких первоэлементов, первоначал или, подобно Богу, из ничего.

Русский авангард наиболее полно реализовал стремление западного модернизма и авангарда к эксперименту и поиску нового. Этому способствовало то обстоятельство, что он безоговорочно принял современную науку, революционные достижения которой стали для него вдохновляющим примером в его собственных творческих исканиях.