Поистине одно из самых великих творений античности, эпическая поэма Гомера «Илиада», приводит в восторг учёных, ломающих голову над её загадками, и вселяет ужас в студентов, которых настигает участь близко познакомиться с этим культурным достоянием. Только избранные и особо упорные дочитывают её до конца. И тому есть простое объяснение — мало того, что с момента написания поэмы прошли тысячелетия, и стиль речи сильно изменился, вследствие чего современному читателю тяжело воспринимать язык произведения, так препятствий добавляют еще и гекзаметр, неимоверные описания и резкие смены действия. Благодаря этому провести сюжетную линию или понять кто на чьей стороне довольно сложно. Но возможно! Поэтому попробуем разобраться в одном из самых интересных аспектов поэмы — мифологическом. Что и кто за этим стоит, и чью сторону принимает в троянской войне.

Даже те люди, которые не имеют никакого представления, что существует «Илиада», так или иначе, знают о мифах Древней Греции. И в гомеровскую поэму вошли мифы так называемого «Троянского цикла». В древности греки верили, что на все их земные дела, на жизни каждого человека влияют боги. Поэтому они их почитали, приносили им жертвы, строили храмы. Так что не удивительно, что в повествование, повествующее об историческом сражении ахейцев (греков) и илионцев (троянцев) вплетены боги, то помогающие, то вредящие воинам.Троянское сражение не оставило равнодушными многих богов.

Роль Фетиды

В первую очередь, стоит сказать о морской нимфе Фетиде — матери Ахиллеса, которая была, в частности, на стороне своего сына – ахейца. Она взяла с могучего Зевса обещание, что ахейцы будут терпеть поражения до тех пор, пока не возместят её сыночку полный моральный ущерб за причинённую обиду (речь идёт о ссоре Агамемнона и Ахиллеса из-за пленниц Хрисеиды и Брисеиды, после которой Ахилл отказывается продолжать сражаться вместе).

Зевс в борьбе с перенаселением Земли

Конечно же, большой вклад в троянскую войну внёс верховный бог Зевс, который в целом занимает нейтральную позицию. Его целью было помочь отягощённой большим населением Земле (которая попросила его уменьшить количество людей), поэтому, думаю, кого убирать, ему было всё равно, главное уложиться в нормативы. Но так как Фетиде он тоже дал обещание — подпортить жизнь ахейцам за её оскорблённого сына, громовержец убивает сразу двух зайцев. Поэтому в большей степени он помогает троянцам, а другим богам вмешиваться в войну запрещает. К его «заслугам» можно приписать несколько особо значимых моментов:

• По велению громовержца Сон ночью внушает Агамемнону, что он сможет справиться с Троей и без Ахиллеса, вследствие чего он принимает решение снова отправить свою ослабевшую армию на сражение.
• Когда Гектор ранен и падает духом, Зевс отправляет ему на помощь Аполлона, чтобы тот наделил его силой и храбростью сражаться дальше.
• Отправляет Эриду (богиня раздора и хаоса) на корабль Одиссея, чтобы она своим криком вдохнула в ахейцев смелость и желание воевать дальше.
• С Иридой (богиня радуги и вестница Олимпа) отправляет Гектору послание, чтобы он не вступал в битву, а лишь вдохновлял свои войска до тех пор, пока не будет ранен Агамемнон.
• Зевс предрешает исход войны с помощью золотых весов, на которые бросает жребий смерти. Исход – троянцам суждено проиграть эту войну, Гектору – погибнуть.

Несмотря на то, что Зевс изображён великим, блистающим и могучим богом, которому, казалось бы, всё подвластно, на деле он оказывается не таким уж и всемогущим. Временами в его действиях проскальзывают сомнения, импульсивность или же даже нелогичность. Он не может уследить даже за тем, что происходит на Олимпе в его отсутствие, и, даже зная коварство своей супруги, всё равно ведётся на её обман.

Гера и ее вклад в судьбу Илиона

Прекрасная супруга громовержца Гера не хочет просто наблюдать, как ахейцы претерпевают неудачи одну за другой, потому что с некоторых пор троянцев она не жалует (Парис присудил золотое яблоко в споре трёх богинь Афродите, а не ей, что сильно задело её самолюбие). В отличие от других богов, она не появляется во время битвы, но неизменно пользуется своим проверенным оружием – хитростью, обманом и красотой. Чтобы позволить ахейцам победить, она строит коварный план – очаровать, соблазнить и, наконец, усыпить Зевса, наблюдающего за сражением с высокой горы Иды. Для этого она заручается поддержкой Посейдона, который вступает в битву на стороне ахейцев, обманом одалживает у Афродиты волшебный пояс обольщения и уговаривает Сон усыпить Зевса. На некоторое время это помогает ахейцам, но лишь до тех пор, пока проснувшийся от сладкого сна Зевс снова не возьмёт ситуацию в свои руки.

Страх и ненависть Афины

Богиня мудрости и справедливой войны Афина по той же причине, что и Гера, сражается на стороне ахейцев. Среди них она особо выделяет Одиссея и Ахиллеса, ради победы которых она принимает далеко не самые справедливые меры. Некоторые из них выглядят мелочно и подло:

• Во время одной из битв она позволяет себе напасть на Арея и Афродиту, вдобавок выкинув в их сторону парочку оскорблений.
• Останавливает Ахиллеса, когда тот хочет убить Агамемнона после той судьбоносной ссоры из-за пленниц.
• Подстрекает Пандара выстрелить в Менелая из лука, когда стороны были готовы разойтись. Это развязало войну дальше.
• Периодически помогает Диомеду, то и дело излечивая его, впридачу дав своё божественное разрешение ранить Афродиту на поле боя, что он, собственно говоря, и делает, при этом Арею тоже от него достаётся.
• Переодически помогает хитроумному Одиссею.
• Спасает Ахилла от копья Гектора.
• А потом тому же Ахиллесу помогает убить Гектора.

Афродита на тропе войны

Казалось бы, что делать на войне богине красоты и любви – прекрасной Афродите. Но и для неё нашлось там место — на стороне илионцев. Во время решающего поединка между Менелаем и Парисом, видя, как её любимец проигрывает, она уносит Париса с поля боя, как бы иронично это ни звучало – прямо в спальню, где они с Еленой, как ни в чём не бывало, предадутся любви. На то она и Афродита.

Как истинная любящая мать она спасает своего сына Энея, получившего рану от Диомеда, попросив Аполлона перенести его с места сражения. Тогда же вдохновлённый Афиной Диомед ранит и её.

Аполлон послал даже моровую язву

Всем известно, что бог музыки и искусства Аполлон прекрасно стреляет из лука, и этим навыком он неоднократно воспользовался на поле боя, помогая воинам Трои. В самом начале поэмы, разгневанный бог с помощью стрел насылает на войско ахейцев моровую язву за причинённое его жрецу Хрису оскорбление (Агамемнон отказывался выдавать Хрису его дочь даже за выкуп).

Особенно часто на поле боя он помогает своему любимцу Гектору, до тех пор, пока весы судьбы не нарекают ему гибель. Главную роль он сыграл в убийстве Гектором Патрокла, оставив ахейца в ужасе и практически безоружным.

Посейдон хочет, но не может

Верховный бог морей ведёт себя довольно неоднозначно, но его можно понять и простить! Всем сердцем он желает помочь ахейцам, но нервно ходит из угла в угол и никак не может выбрать между своей гордостью божественного масштаба, которая подсказывает ему быть чуточку решительнее и вмешаться в битву, и благоразумием, которого у него тоже достаточно, чтобы не нарваться на божественный гнев старшего брата Зевса. Ещё и эта Гера мутит воду – иди, говорит, помоги ахейцам, сколько жертв и даров они тебе преподнесли, как ты можешь в стороне оставаться! На что повелитель морей раздраженно отвечает, что пусть никто из бессмертных даже не думает перечить верховному богу Зевсу, сказал не вмешиваться – не вмешиваемся! Сел опечаленный в сторонку, смотрит на сражение, видит, как гибнут доблестные ахейцы и тут как вскипит! Чем же он хуже Зевса?! Тем, что немного позже родился, или тем, что ему жребий выпал морем управлять?! Так и порешил Посейдон, что имеет право на роль верховного бога не меньше, чем громовержец, да и не может ему никто запрещать самостоятельно принимать решения! Вот с такими приятными мыслями морской бунтарь отправился поднимать совсем упавший дух ахейцев, так же, как только что поднял свой. В виде сметного ходил он меж ахейцев, и неоднократно своими пафосными речами помог им взять преимущество над троянцами. Но тут просыпается обманутый своей ненаглядной женой Зевс, и присылает Посейдону весть – выходи из битвы или будешь биться со мной! Мятежный дух и чувство собственного достоинства ещё не покинули морского повелителя, и он чуть было не нарывается на божественный гнев, выкрикивая, что пусть с таким пылом Зевс своих детей учит, что им делать, а что нет, но Ирида взывает к его благоразумию. Посейдон, покорившись, уходит восвояси, напоследок обиженно кидая угрозу, что если Зевс не позволит потом разрушить Трою, наживет себе врага в лице бессмертного морского бога. Последнее слово осталось за Посейдоном, маленькая, но победа!

Марс: он — не он, когда голоден

Несмотря на то, что бог войны — самый импульсивный, буйный и кровожадный, в «Илиаде» его образ настолько жалок, что даже смешон. Он походит на глуповатого увальня, который получает тумаки то с одной стороны, то с другой, а не на величественного бога и непобедимого воина. Он всячески помогает троянцам и поднимает в них воинственный дух. Но то он от Афины синяков наполучает, то от какого-то простого смертного Диомеда ранение. И главное, плачется об этом недоразумении отцу своему Зевсу, а тот только раздражается на него.

Сходство античных богов с людьми в поэме Гомера поразительно: они так же подвержены страстям, могут быть жестокими, коварными, мстительными и жалкими или же великодушными и добрыми. Они веселятся на пирах, плетут интриги, ссорятся друг с другом из-за мелочей, совершают ошибки. Имеют свои слабости, привязанности и индивидуальность. Одним словом, они ничем не лучше людей, а в некоторой степени даже хуже. От вечной скуки их спасают только люди, с судьбами которых они играют. Возвысив себя над миром, они жаждут лишь поклонения и подчинения их воле, внутри них пустота, которую невозможно заполнить, а потому им часто всё равно, сколько людей погибнут от их рук. И несмотря ни на что, они остаются богами – имеют сверхъестественные силы, красоту и вечную жизнь.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Образы богов в поэмах Гомера

Происхождение греческой трагедии

Вопрос о происхождении древнегреческой трагедии принадлежит к числу наиболее сложных вопросов в истории античной литературы. Одна из причин этого состоит в том, что сочинения античных ученых, живших в V в. до н. э. и, вероятно, располагавших какими-то еще более древними документами, в частности произведениями первых трагических поэтов, до нас не дошли. Наиболее раннее свидетельство принадлежит Аристотелю и содержится в главе IV его «Поэтики».

Греки считали, что эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея» были сложены слепым поэтом Гомером. Семь греческих городов претендовали на то, чтобы считаться родиной поэта. В то же время не существует никаких достоверных свидетельств о Гомере, и вообще нельзя считать доказанным, что обе поэмы были созданы одним и тем же человеком. В обеих поэмах собраны древние легенды, «рассказы путников» и свидетельства микенской эпохи, и в то же время четкость сюжета и рельефность характеров героев делает «Илиаду» и «Одиссею» непохожими на устные эпические поэмы. Во времена Писистрата обе поэмы были уже известны в своем окончательном виде. По-видимому, автор «Илиады» был ионийцем и написал поэму около 700 года до н.э. на богатом материале троянских сражений. Все события «Илиады» происходят в течение нескольких недель, однако предполагается, что читатель знает всю предысторию троянской войны. Возможно, что «Одиссея» была написана позднее тем же автором. Отношения героев «Одиссеи» более запутанные, их характеры менее «героические» и более утонченные; автор показывает свое глубокое знание стран восточного Средиземноморья. Между поэмами весьма тесная логическая связь, и возможно, что «Одиссея» была задумана как продолжение «Илиады».

Запись поэм Гомера была произведена не позднее VI века до н.э. и имела государственное значение. Для всех древних греков «Илиада» и «Одиссея» являлись не только излюбленным чтением. По ним велось обучение в школах. Подростки и юноши учились в доблести на примерах героев древних сказаний. Насколько широко были известны стихи Гомера, можно судить по интересной находке, сделанной в Северном Причерноморье, где в античную эпоху находились процветающие греческие колонии. Это обломок камня, на котором вырезано начало гомеровского стиха из «Илиады» - «Продвинулись звезды...». Поскольку надпись не закончена и сделана с ошибками, то ученые предполагают, что высекал ее либо начинающий камнерез, либо ученик резчика, выполнявший упражнение. Но этот обломок камня с незаконченным стихом, вырезанным во II веке до н.э., ценен как свидетельство того, сколь велика была слава Гомера.

Поэмы «Илиада» и «Одиссея», приписываемые слепому старцу Гомеру, оказали огромнейшее, ни с чем несравнимое влияние на всю историю античной культуры, а позже и на культуру нового времени. Долгое время события, описываемые в поэмах Гомера, считались вымыслом, красивыми легендами, облеченными в прекрасные стихи, не имеющие под собой никакой реальной основы. Однако археологу любителю Генриху Шлиману посчастливилось после многих неудач раскрыть напластования древних городов на холме Гиссарлык в Малой Азии (на территории современной Турции), где некогда стояла «Священная Троя» Гомера. После этого успеха Шлиман приступил к раскопкам Микен и Тиринфа, древних городов, упоминавшихся в поэмах Гомера.

По-видимому, героический эпос древних греков складывался постепенно. На основе исторической реальности нескольких эпох и окончательно оформился в VIII веке до н.э. Среди многочисленных литературных произведений древности, дошедших до нашего времени, ни одно из них не оказало такого сильного влияния на дальнейшее развитие общечеловеческой культуры, как «Илиада» и «Одиссея».

Обе поэмы принадлежат к жанру героического эпоса, где рядом с известными историческими фигурами обрисован легендарный и мифологический герой, полубоги и боги. Почтительное отношение к богам, любовь и уважение к родителям, защита отчизны - вот основные заповеди греков, воспроизведенные в поэмах Гомера. Поэма «Илиада» является непревзойденной энциклопедией социальной жизни Давней Греции, моральных устоев, обычаев, культуры античного мира. Поэмы состояли из песен, каждую из которых можно было исполнять отдельно, как самостоятельный рассказ о том или ином событии из жизни ее героев. Все они, так или иначе, участвуют в троянской войне. Как в «Илиаде» для повествования выбран только один эпизод, «гнев Ахилла», так и в «Одиссее» - только самый конец его странствий, последние два перегона, с дальнего западного края земли дородной Итаки.

Огромное мастерство слагателя этих поэм, их эпохальность, красочность, колорит привлекает читателя и поныне, несмотря на огромную временную пропасть, лежащую между ними.

Гомэровский эпос - черты жанра и его становление

Миф рождается стихией самой первобытной жизни, обоснованной через самое себя. Мифология всегда играла в культуре античности огромную роль. Ее понимание менялось, она по-разному трактовалась, но все же оставалась проявлением античного мировоззрения.

Греческая мифология существовала в далеких тысячелетиях до новой эры и закончила свое развитие с концом общинно-родового строя. Она существенно отличается от ранних форм устного народного творчества, где всегда ощущается стремление к фантазии и поучению. В мифе живут особой жизнью и природа, и сами общественные формы, переработанные художественным образом, наделенные эстетической направленностью, отражающие мифологическую картину всего космоса, богов, героев, которая принимает законченно-систематический вид. В греческих мифах действуют боги, герои (потомки богов и смертных), гиганты (мифологические чудовища), обычные земные люди, персонифицированные образы судьбы (Мойра), мудрости (Мать-Земля), времени (Кронос), добра, радости (Грации) и т. д., определяются стихии (огонь, вода, воздух) и духи стихии (Океаниды, Гарпии, Нимфы, Нереиды, Дриады, Сирены), подземное и надземное царства (Олимп и Тартар). Греческая мифология - это красота героических подвигов, поэтическое определение мирового порядка, Космоса, его внутренняя жизнь, описание мироустройства, сложных взаимоотношений, освоение духовного опыта. Поэмы Гомера представляют целую галерею индивидуально обрисованных типических образов. Люди и боги в поэмах Гомера: «человеческое» в богах и «божественное» в героях. В обеих поэмах много религиозно - мифологических противоречий. Образы гомеровских поэм отличаются цельностью, простотой, во многих случаях даже наивностью, которая характерна для эпохи «детства человеческого общества». Они обрисованы с замечательной силой и жизненностью и отмечены глубочайшей человеческой правдой. Олимпийские, до олимпийские боги были для древнего грека мифом. Каждое существо имело свою священную биографию, своё развернутое магическое имя, силой которого оно повелевало и совершало чудеса. Миф оказывался чудом и реальным предметом веры.

Зевс - верховный бог, но он многого не знает, что творится в его царстве, его легко обмануть; в решительные моменты он не знает, как поступить. Порой невозможно понять, кого он защищает, греков или троянцев. Вокруг него ведется постоянная интрига, причем часто совсем не принципиального характера, какие-то домашние и семейные ссоры. Зевс - весьма колеблющийся правитель мира, иногда даже глуповатый. Вот типичное обращение к Зевсу:

С переходом от матриархата к патриархату развивается новая ступень мифологии, которую можно назвать героической, олимпийской или классической мифологией. Вместо мелких божков появляется один главный, верховный бог Зевс, патриархальная община появляется теперь и на горе Олимпе. Зевс - главный бог «дальновержец», который по сути дела решает все самые важные вопросы, а также борется с разного рода чудовищами, заточает их под землю или даже в Тартар. Каждое божество в греческом пантеоне выполняло строго определенные функции:

Зевс - главный бог, властитель неба, громовержец, олицетворял силу и власть.

Гера - жена Зевса, богиня брака, покровительница семьи.

Посейдон - бог моря, брат Зевса.

Афина - богиня мудрости, справедливой войны.

Афродита - богиня любви и красоты, рожденная из морской пены.

Арес - бог войны.

Артемида - богиня охоты.

Аполлон - бог солнечного света, светлого начала, покровитель искусств.

Гермес - бог красноречия, торговли и воровства, вестник богов, проводник душ умерших в царство Аида - бога подземного царства.

Гефест - бог огня, покровитель ремесленников и особенно кузнецов.

Деметра - богиня плодородия, покровительница земледелия.

Гестия - богиня домашнего очага.

Древнегреческие боги жили на заснеженной горе Олимп.

Теперь всем правит Зевс, все стихийные силы в его подчинении, теперь он не только гром и молния, которых так боятся люди, теперь к нему также можно обратиться за помощью В принципе как во всей древне Греческой, так и отдельно в гомеровском эпосе существует изображения множество богов, но образы их меняются переходя из произведения в произведения. Роль божественного вмешательства (бог из машины), играет тут так же немаловажную роль. О божественном вмешательстве можного говорить на примере Илиады. Там оно происходит повсеместно.

Ты не обетам богов, а ширяющим в воздухе птицам

Верить велишь? Презираю я птиц и о том не забочусь,

Вправо ли птицы несутся, к востоку денницы и солнца,

Или налево пернатые к мрачному западу мчатся.

Верить должны мы единому, Зевса великого воле,

Зевса, который и смертных и вечных богов повелитель!

Знаменье лучшее всех - за отечество храбро сражаться!

Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя?

Ежели Трои сыны при ахейских судах мореходных

Все мы падем умерщвленные, ты умереть не страшися

Кроме богов существовал культ героев - полубожеств, родившихся от брака богов и смертных. Гермес, Тезей, Ясон, Орфей являются героями многих древнегреческих поэм и мифов. Сами боги поделились на два противоборствующих лагеря: одни поддерживают Афродиту, которая на стороне троянцев, другие за Афину, которая помогает ахейцам (грекам).

В «Илиаде» олимпийские боги являются такими же действующими лицами, как и люди. Их заоблачный мир, изображенный в поэме, создан по образу и подобию земного мира. Богов от обычных людей отличали лишь божественная красота, необычайная сила, дар превращаться в любое существо и бессмертие. Подобно людям, верховные божества нередко ссорились между собой и даже враждовали. Описание одной из таких ссор дано в самом начале "Илиады", когда Зевс, сидя во главе пиршествующего стола, угрожает побоями своей ревнивой и раздражительной супруге Гере за то, что она осмелилась ему возражать. Хромой Гефест уговаривает мать смириться и не ссориться с Зевсом из-за смертных. Благодаря его усилиям вновь воцаряется мир и веселье. Златокудрый Апполон играет на лире, аккомпонируя хору прекрасных муз. С заходом солнца пир заканчивается и боги расходятся по своим чертогам, воздвигнутым для них на Олимпе искусным Гефестом. Боги как люди они имеют свои предпочтения и симпатии. Богиня Афина, покровительница греков, больше всего из них любила Одиссея и помогала ему на каждом шагу. Зато бог Посейдон его ненавидел - мы скоро узнаем почему, - и это Посейдон своими бурями десять лет не давал ему добраться до родины. Десять лет под Троей, десять лет в странствиях, и только на двадцатый год его испытаний начинается действие «Одиссеи». Начинается оно, как и в «Илиаде», «Зевсовой волей» боги держат совет, и Афина заступается пред Зевсом за Одиссея.

Несмотря на то, что боги все время появляются в "Илиаде" и помогают направить действие в нужную поэту сторону, по сути дела интересы и поэта, и его героев сосредоточены на посюстороннем человеческом мире. От богов, как они изображены в "Илиаде", очевидно в духе эпической традиции, человеку не приходится ждать справедливости или утешения в жизненных горестях; они поглощены своими интересами и предстают перед нами существами с нравственным уровнем, соответствующим отнюдь не лучшим представителям человеческого рода. Один единственный раз говорится в "Илиаде" о том, что Зевс карает людей за несправедливость, и при этом за неправосудие власть имущих он обрушивает губительный ливень на весь город ("Илиада", ХV, 384 - 392).

Так устремились трояне с неистовым воплем за стену;

Коней пригнали туда ж и у корм в рукопашную битву

С копьями острыми стали; они с высоты колесниц их, (385)

Те же с высоты кораблей своих черных, на оных держася,

Бились шестами огромными, кои в судах сохранялись

К бою морскому, сплоченные, сверху набитые медью.

Храбрый Патрокл, доколе ахейцы с троянскою силой

Бились еще пред стеною, вдали от судов мореходных, (390)

В куще сидел у высокого духом вождя Эврипила,

Душу ему услаждал разговором и тяжкую рану

Так, Зевс угрожает Гере, ненавидящей троянцев, тем, что разрушит город людей, любезных ей, и Гера предлагает ему, если он того захочет, разрушить три самых любезных ей города - Аргос, Спарту и Микены с их ни в чем не повинными жителями ("Илиада", IV, 30 - 54). Эпические герои, имеющие свои человеческие недостатки, выглядят в нравственном отношении явно выше богов.

Ей негодующей сердцем ответствовал Зевс тучеводец: (30)

"Злобная; старец Приам и Приамовы чада какое

Зло пред тобой сотворили, что ты непрестанно пылаешь

Град Илион истребить, благолепную смертных обитель?

Если б могла ты, войдя во врата и троянские стены,

Ты бы пожрала живых и Приама, и всех Приамидов, (35)

И троянский народ, и тогда б лишь насытила злобу!

Делай, что сердцу угодно; да горький сей спор напоследок

Грозной вражды навсегда между мной и тобой не положит.

Слово еще изреку я, а ты впечатлей его в сердце:

Если и я, пылающий гневом, когда возжелаю (40)

Град ниспровергнуть, отчизну любезных тебе человеков, -

Гнева и ты моего не обуздывай, дай мне свободу!

Град сей тебе я предать соглашаюсь, душой несогласный.

Так, под сияющим солнцем и твердью небесною звездной

Сколько ни зрится градов, населенных сынами земными, (45)

Сердцем моим наиболее чтима священная Троя,

Трои владыка Приам и народ копьеносца Приама.

Там никогда мой алтарь не лишался ни жертвенных пиршеств,

Ни возлияний, ни дыма: сия бо нам честь подобает".

Вновь провещала к нему волоокая Гера богиня: (50)

"Три для меня наипаче любезны ахейские града:

Аргос, холмистая Спарта и град многолюдный Микена.

Их истреби ты, когда для тебя ненавистными будут;

Я не вступаюсь за них и отнюдь на тебя не враждую.

Однако современные Гомеру представления о божестве как блюстителе нравственного порядка, которые в развернутом виде предстанут перед нами в поэмах Гесиода, прокладывают себе дорогу и в "Илиаду", причем по большей части в прямой речи действующих лиц. Любопытно, что боги чаще фигурируют в таких высказываниях безымянно или под обобщенным именем Зевса. Еще большие уступки складывающимся представлениям о божестве - поборнике справедливости делаются в "Одиссее". Гомер даже вкладывает в уста Зевсу в самом начале поэмы полемику с людьми, которые обвиняют богов в своих несчастьях (I, 32 -43).

Рек он; и старец трепещет и, слову царя покоряся,

Идет, безмолвный, по брегу немолчношумящей пучины.

Там, от судов удалившися, старец взмолился печальный (35)

Фебу царю, лепокудрыя Леты могущему сыну:

"Бог сребролукий, внемли мне: о ты, что, хранящий, обходишь

Хрису, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе,

Сминфей! если когда я храм твой священный украсил,

Если когда пред тобой возжигал я тучные бедра (40)

Коз и тельцов, - услышь и исполни одно мне желанье:

Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!"

Боги Гомера бессмертны, вечно юны, лишены серьезных забот, и все предметы обихода у них золотые. И в "Илиаде", и в "Одиссее" поэт развлекает свою аудиторию рассказами о богах, и нередко боги выступают в ролях, каких постыдился бы любой смертный. Так, в "Одиссее" рассказывается о том, как бог Гефест хитро поймал на месте преступления с прелюбодеем богом Аресом свою жену Афродиту (VIII, 266 - 366). В "Илиаде" Гера бьет по щекам свою падчерицу Артемиду ее собственным луком (ХХI, 479 - 49б),

Но раздражилася Гера, супруга почтенная Зевса,

И словами жестокими так Артемиду язвила: (480)

"Как, бесстыдная псица, и мне уже ныне ты смеешь

Противостать? Но тебе я тяжелой противницей буду,

Гордая луком! Тебя лишь над смертными женами львицей

Зевс поставил, над ними свирепствовать дал тебе волю.

Лучше и легче тебе поражать по горам и долинам (485)

Ланей и диких зверей, чем с сильнейшими в крепости спорить.

Если ж ты хочешь изведать и брани, теперь же узнаешь,

Сколько тебя я сильнее, когда на меня ты дерзаешь!"

Так лишь сказала и руки богини своею рукою

Левой хватает, а правою, лук за плечами сорвавши, (490)

Луком, с усмешкою горькою, бьет вкруг ушей Артемиду:

Быстро она отвращаясь, рассыпала звонкие стрелы

И, наконец, убежала в слезах. Такова голубица,

Ястреба, робкая, взвидя, в расселину камня влетает,

В темную нору, когда ей не сужено быть уловленной,- (495)

Так Артемида в слезах убежала и лук свой забыла.

Афродита плачет, жалуясь на раны, которые нанес ей смертный Диомед (V, 370 - 380),

Но Киприда стенящая пала к коленам Дионы, (370)

Матери милой, и матерь в объятия дочь заключила,

Нежно ласкала рукой, вопрошала и так говорила:

"Дочь моя милая, кто из бессмертных с тобой дерзновенно

Так поступил, как бы явно какое ты зло сотворила?"

Ей, восстенав, отвечала владычица смехов Киприда: (375)

"Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев надменный,

Ранил за то, что Энея хотела я вынесть из боя,

Милого сына, который всего мне любезнее в мире.

Ныне уже не троян и ахеян свирепствует битва;

Ныне с богами сражаются гордые мужи данаи!" (380)

а ее мать Диона утешает ее рассказом о том, что смертные гиганты От и Эфиальт засадили как-то в медную бочку самого бога войны Ареса, так что он едва не погиб там (V, 383 - 391).

Много уже от людей, на Олимпе живущие боги,

Мы пострадали, взаимно друг другу беды устрояя.

Так пострадал и Арей, как его Эфиальтес и Отос, (385)

Два Алоида огромные, страшною цепью сковали:

Скован, тринадцать он месяцев в медной темнице томился.

Верно бы там и погибнул Арей, ненасытимый бранью,

Если бы мачеха их, Эрибея прекрасная, тайно

Гермесу не дала вести: Гермес Арея похитил, (390)

Силы лишенного: страшные цепи его одолели.

С полной серьезностью говорит всегда Гомер о наполовину персонифицированной судьбе - Мойре. Над ней не властны сами боги, и в ее руках находятся, в конечном счете, жизнь и смерть человека, победа и поражение в сражении. Мойра неумолима, к ней бессмысленно обращаться с молитвами и совершать жертвоприношения. Как это и естественно при таких религиозных воззрениях, мрачны и представления о загробной жизни, отражающиеся в гомеровских поэмах, они не оставляют человеку надежды на лучшее будущее после смерти. Души умерших, подобные теням, обитают в преисподней, в царстве Аида. Они лишены сознания и сравниваются поэтом с летучими мышами. Только испив крови жертвенного животного, обретают они на время сознание и память. Сам Ахилл, которого Одиссей встречает во время своего путешествия в царство мертвых, заявляет ему, что он лучше хотел бы быть на земле поденщиком у бедняка, чем царствовать над тенями в подземном мире. Души умерших отделены от мира живых неодолимой преградой: они не могут ни помочь оставшимся на земле своим близким, ни причинить зло своим врагам. Но даже этот жалкий удел бессмысленного существования в преисподней недоступен для душ, тело которых не было погребено надлежащим образом. Душа Патрокла осит о погребении Ахилла ("Илиада", ХХIII, 65 - 92),

Так устремился от них Посидаон, колеблющий землю. (65)

Первый бога постиг Оилеев Аякс быстроногий;

Первый он взговорил к Теламонову сыну Аяксу:

"Храбрый Аякс! без сомнения, бог, обитатель Олимпа,

Образ пророка приняв, корабли защищать повелел нам.

Нет, то не Калхас, вещатель оракулов, птицегадатель; (70)

Нет, по следам и по голеням мощным сзади познал я

Вспять отходящего бога: легко познаваемы боги.

Ныне, я чую, в груди у меня ободренное сердце

Пламенней прежнего рвется на брань и кровавую битву;

В битву горят у меня и могучие руки, и ноги". (75)

Быстро ему отвечал Теламонид, мужества полный:

"Так, Оилид! и мои на копье несмиримые руки

В битву горят, возвышается дух, и стопы подо мною,

Чувствую, движутся сами; один я, один я пылаю

С Гектором, сыном Приама, неистовым в битвах, сразиться". (80)

Так меж собой говорили владыки народов Аяксы,

Жаром веселые бранным, ниспосланным в сердце их богом.

Тою порой возбуждал Посидаон задних данаев,

Кои у черных судов оживляли унылые души:

Воины, коих и силы под тяжким трудом изнурились, (85)

И жестокая грусть налегла на сердца их, при виде

Гордых троян, за высокую стену толпой перешедших:

Смотря на их торжествующих, слезы они проливали,

Смерти позорной избегнуть не чаяли. Но Посидаон,

Вдруг посреди их явившися, сильные поднял фаланги. (90)

Первому Тевкру и Леиту он предстал, убеждая,

Там Пенелею царю, Деипиру, Фоасу герою,

душа спутника Одиссея Эльпенора обращается с аналогичной просьбой к Одиссею ("Одиссея", ХI, 51 - 80),

Прежде других предо мною явилась душа Ельпенора;

Бедный, еще не зарытый, лежал на земле путеносной.

Не был он нами оплакан; ему не свершив погребенья,

В доме Цирцеи его мы оставили: в путь мы спешили.

Слезы я пролил, увидя его; состраданье мне душу проникло.

"Скоро же, друг Ельпенор, очутился ты в царстве Аида!

Пеший проворнее был ты, чем мы в корабле быстроходном".

Так я сказал; простонавши печально, мне так отвечал он:

"О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей многославный,

Демоном злым погублен я и силой вина несказанной;

Крепко на кровле заснув, я забыл, что назад надлежало

Прежде пойти, чтоб по лестнице с кровли высокой спуститься;

Бросясь вперед, я упал и, затылком ударившись оземь,

Кость изломал позвоночную; в область Аида мгновенно

Дух отлетел мой. Тебя же любовью к отсутственным милым,

Верной женою, отцом, воспитавшим тебя, и цветущим

Сыном, тобой во младенческих летах оставленным дома,

Ныне молю (мне известно, что, область Аида покинув,

Ты в корабле возвратишься на остров Цирцеи) - о! вспомни,

Вспомни тогда обо мне, Одиссей благородный, чтоб не был

Там не оплаканный я и безгробный оставлен, чтоб гнева

Мстящих богов на себя не навлек ты моею бедою.

Бросивши труп мой со всеми моими доспехами в пламень,

Холм гробовой надо мною насыпьте близ моря седого;

В памятный знак же о гибели мужа для поздних потомков

В землю на холме моем то весло водрузите, которым

Некогда в жизни, ваш верный товарищ, я волны тревожил".

Так говорил Ельпенор, и, ему ечая, сказал я:

"Все, злополучный, как требуешь, мною исполнено будет".

ибо в противном случае их ждет еще более тяжкая участь - скитаться, не находя себе даже того горестного успокоения, которое ждет их в царстве мертвых.

Надо сказать, что как в вопросе о вмешательстве богов в земную жизнь людей, так и в том, что касается загробной жизни, в "Одиссее" заметнее отразились новые тенденции в верованиях греков VIII в. до н. э. Отражением этих тенденций являются и стихи ХI, 576 - 600, где говорится, что совершившие при жизни преступления против богов Титий и Сизиф несут наказание в преисподней, и стихи ХI, 568 - 571, согласно которым Минос - царь Крита, «славный сын Зевса» - и на том свете творит суд над тенями.

Сюжетно-композиционные особенности и образная система поэм Гомера

Греческие мифы рассказывают, что Земля, отягощенная разросшимся населением, просила Зевса пощадить ее и уменьшить число людей, живущих на ней. Ради просьбы Земли по воле Зевса и начинается Троянская война. Елена исполнена презрения к Парису, но богиня Афродита снова властно бросает ее в объятия этого человека (III, 390-420) .

"В дом возвратится, Елена; тебя Александр призывает.

Он уже дома, сидит в почивальне, на ложе точеном,

Светел красой и одеждой; не скажешь, что юный супруг твой

С мужем сражался и с боя пришел, но что он к хороводу

Хочет идти иль воссел опочить, хоровод лишь оставив".

Так говорила, - и душу Елены в груди взволновала:

Но, лишь узрела Елена прекрасную выю Киприды,

Прелести полные перси и страстно блестящие очи,

В ужас пришла, обратилась к богине и так говорила:

"Ах, жестокая! снова меня обольстить ты пылаешь?

Фригии град иль Меонии радостной хочешь увлечь ты,

Если и там обитает любезный тебе земнородный?

Ныне, когда Менелай, на бою победив Александра,

Снова в семейство меня возвратить, ненавистную, хочет,

Что ты являешься мне, с злонамеренным в сердце коварством?

Шествуй к любимцу сама, от путей отрекися бессмертных

И, стопою твоей никогда не касаясь Олимпа,

Вечно при нем изнывай и ласкай властелина, доколе

Будешь им названа или супругою, или рабою!

Я же к нему не пойду, к беглецу; и позорно бы было

Ложе его украшать; надо мною троянские жены

Все посмеются; довольно и так мне для сердца страданий!"

гомер поэма греческий трагедия

Ей, раздраженная Зевсова дочь, отвечала Киприда:

"Смолкни, несчастная! Или, во гневе тебя я оставив,

Так же могу ненавидеть, как прежде безмерно любила.

Вместе обоих народов, троян и ахеян, свирепство

Я на тебя обращу, и погибнешь ты бедственной смертью!"

Так изрекла, - и трепещет Елена, рожденная Зевсом,

И, закрывшись покровом сребристоблестящим, безмолвно,

Сонму троянок невидимо, шествует вслед за богиней.

Скоро достигли они Александрова пышного дома;

Обе служебницы бросились быстро к домашним работам.

Тихо на терем высокий жена благородная всходит.

Там для нее, улыбаясь пленительно, кресло Киприда,

Земной причиной этой войны было похищение царицы Елены троянским царевичем Парисом. Однако это похищение обосновывалось чисто мифологически. Один из греческих царей, Пелей, женился на морской царевне Фетиде, дочери морского царя Нерея. На свадьбе присутствовали все боги, кроме Эриды, богини раздора, замыслившей, поэтому отомстить богам и бросившей богиням золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Миф повествовал, что претендентами на обладание этим яблоком явились Гера (супруга Зевса), Афина (дочь Зевса и богиня войны и ремесел) и Афродита (дочь Зевса, богиня любви и красоты). И когда спор богинь дошел до Зевса, он приказал разрешить его Парису, сыну троянского царя Приама. Эти мифологические мотивы весьма позднего происхождения. Все три богини имели долгую мифологическую историю и представлялись в древности суровыми существами. Человек уже считает себя настолько сильным и мудрым, что может даже творить суд над богами.

Боги постоянно вздорят между собой, вредят друг другу, обманывают друг друга; одни из них почему-то стоят за троянцев, другие за греков. Не видно, чтобы Зевс имел какой-либо моральный авторитет. Внешний облик богов изображается также противоречиво. Афина в пятой песни "Илиады" такая огромная, что от нее трещит колесница Диомеда, на которую она вступила, а в "Одиссее" это какая-то заботливая тетушка для Одиссея, с которой он сам обращается без особого почтения. Вместе с тем появляются и боги нового типа. Женские божества: Гера, главная богиня на Олимпе, жена и сестра Зевса, Гера совоокая, она становится покровительницей брака и семьи. Деметра, покровительница земледелия, с ней будут связаны Элисифнские мистерии. Афина, богиня честной, открытой войны (в отличие от Ареса), Афродита - богиня любви и красоты, Гестия - домашнего очага, Артемида - приобрела красивый стройный вид, и стала образцом милого и дружелюбного отношения к людям. Возросшее ремесло потребовало для себя бога - Гефеста. Богами специального патриархального уклада жизни стали Афина Паллада и Аполлон, которые славятся красотой и мудростью. Гермес из прежнего примитивного существа стал покровителем торговли, скотоводства, искусства и всякого рода человеческого мероприятия. Теперь всем правит Зевс, все стихийные силы в его подчинении, теперь он не только гром и молния, которых так боятся люди, теперь к нему также можно обратиться за помощью. В принципе как во всей древне Греческой, так и отдельно в гомеровском эпосе существует изображения множество богов, но образы их меняются, переходя из произведения в произведения. Роль божественного вмешательства (бог из машины), играет тут так же немаловажную роль. О божественном вмешательстве можно говорить на примере Илиады. Там оно происходит повсеместно.

Мифологический момент создает то единство в картине мира, которое эпос не в состоянии охватить рационально. Для гомеровской трактовки богов характерны два обстоятельства: боги Гомера очеловечены: им приписан не только человеческий облик, но и человеческие страсти, эпос индивидуализирует божественные характеры так же ярко, как человеческие. Затем, боги наделены многочисленными отрицательными чертами: они мелочны, капризны, жестоки, несправедливы. В обращении между собой боги зачастую даже грубы: на Олимпе происходит постоянная перебранка, и Зевс нередко угрожает побоями Гере и прочим строптивым богам. В «Илиаде» люди и боги показаны сражающимися как равные. От «Илиады» вторая гомеровская поэма отличается обилием авантюрных и фантастических, сказочных мотивов.

В изображении общего хода действий, в сцеплении эпизодов и отдельных сцен огромную роль играет «божественное вмешательство». Сюжетное движение определяется необходимостью, лежащей вне характера изображаемых героев, волею богов, «судьбою». Мифологический момент создает то единство в картине мира, которое эпос не в состоянии охватить рационально. Для гомеровской трактовки богов характерны два обстоятельства: боги Гомера гораздо более очеловечены, чем это имело место в действительной греческой религии, где еще сохранялся культ фетишей, почитание животным. Им полностью приписан не только человеческий облик, но и человеческие страсти, и эпос индивидуализирует божественные характеры так же ярко, как человеческие. В «Илиаде» - Боги наделены многочисленными отрицательными чертами: они мелочны, капризны, жестоки, несправедливы. В обращении между собой боги зачастую даже грубы: на Олимпе происходит постоянная перебранка, и Зевс нередко угрожает побоями Гере и прочим строптивым богам. Никаким иллюзий «благости» божественного управления миром "Илиада" не создает. Иначе в «Одиссее» встречается и концепция богов как блюстителей справедливости и нравственности Олимпийские боги являются скорее героическими, но и хтоническое начало сильно в большинстве из них. Под хтонизмом понимают ту мифологию, которая строится по типу стихийных и беспорядочных явлений природы.

«Одиссея» рисует более позднюю эпоху, чем «Илиада» - в первой показана более развитая рабовладельческая система. Вместе с тем обе поэмы отмечены единством стиля и композиционных принципов, что делает их своего рода дилогией и диптихом. В обоих сюжет строится на фольклорно-сказочном мотиве «недостачи» (Ахилл хочет вернуть отобранную у него Бризеиду, Одиссей стремится к Пенелопе и мстит женихам, пытающимся отобрать ее у него), действие связано с великими испытаниями и утратами (Ахилл теряет друга и свои доспехи, оружие; Одиссей лишается всех своих спутников и кораблей, а в финале главный герой воссоединяется с любимой, хотя это торжество отмечено и печалью (похороны Патрокла, предчувствие близкой гибели Ахилла; новые тревоги Одиссея, которому судьба посылает очередные испытания) по воле богов.

В «Одиссее» начало, и конец поэмы посвящены эпизодам на Итаке, а композиционный центр отдан рассказу Одиссея о его странствиях, в которых главное место занимает его спуск в Аид, непосредственно перекликающийся с «Илиадой» (беседа Одиссея с душами Ахилла и Агамемнона). Эта симметрия имеет большую смысловую нагрузку, образно воплощая мифологические представления поэта о цикличном движении времени и о сферическом устройстве гомеровского космоса. Ритмическая упорядоченность помогает Гомеру как-то согласовывать и сглаживать многочисленные противоречия, неувязки в тексте его поэм, служившие издавна аргументом многих противников авторства Гомера. Эти неувязки в основном сюжетные: в «Илиаде» один эпизодический персонаж убит (царь Пилемен)

Там Пилемена повергли, Арею подобного мужа,

Бранных народов вождя, щитоносных мужей пафлагонян,

Мужа сего Атрейон Менелай, знаменитый копейщик,

Длинным копьем, сопротиву стоящего, в выю уметил;

а в песни 13 он оказывается жив и прочие.

Там на него налетел Гарпалион, царя Пилемена

Доблестный сын: за отцом он любезным последовал к брани

В «Одиссее главный герой только ослепил Полифема,

Ближе к циклопу его из огня подтащил я. Кругом же

Стали товарищи. Бог великую дерзость вдохнул в них.

Взяли обрубок из дикой оливы с концом заостренным,

В глаз вонзили циклопу. А я, упираяся сверху,

Начал обрубок вертеть, как в бревне корабельном вращает

Плотник сверло, а другие ремнем его двигают снизу,

Взявшись с обеих сторон; и вертится оно непрерывно.

Так мы в глазу великана обрубок с концом раскаленным

Быстро вертели. Ворочался глаз, обливаемый кровью:

Жаром спалило ему целиком и ресницы и брови;

Лопнуло яблоко, влага его под огнем зашипела.

Так же, как если кузнец топор иль большую секиру

Сунет в холодную воду, они же шипят, закаляясь,

И от холодной воды становится крепче железо, -

Так зашипел его глаз вкруг оливковой этой дубины.

Страшно и громко завыл он, завыла ответно пещера.

В ужасе бросились в стороны мы от циклопа. Из глаза

Быстро он вырвал обрубок, облитый обильною кровью,

В бешенстве прочь от себя отшвырнул его мощной рукою

И завопил, призывая циклопов, которые жили

С ним по соседству средь горных лесистых вершин по пещерам.

Громкие вопли услышав, сбежались они отовсюду,

Вход обступили в пещеру и спрашивать начали, что с ним:

Что за беда приключилась с тобой, Полифем, что кричишь ты

Чрез амвросийную ночь и сладкого сна нас лишаешь?

Иль кто из смертных людей насильно угнал твое стадо?

Иль самого тебя кто-нибудь губит обманом иль силой? -

Им из пещеры в ответ закричал Полифем многомощный:

Други, Никто! Не насилье меня убивает, а хитрость! -

Те, отвечая, к нему обратились со словом крылатым:

Раз ты один и насилья никто над тобой не свершает,

Кто тебя может спасти от болезни великого Зевса?

Тут уж родителю только молись, Посейдону-владыке! -

Так сказавши, ушли. И мое рассмеялося сердце,

Как обманули его мое имя и тонкая хитрость.

Афина же говорит Одиссею: ты разгневал Посейдона «умерщвлением милого сына». Но большинство авторитетных гомероведов признает теперь, что древний поэт, комбинируя различные мифы, мог не заботиться о согласовании всех мелких деталей друг с другом. Тем более что и литераторы нового времени, замечая противоречия в своих печатных произведениях, не всегда хотят исправлять их, как об этом с улыбкой говорит Теккерей, как и для Шекспира, Сервантеса, Бальзака и др. великих авторов, допускавших те или иные несогласованности в своих произведениях, куда важнее была забота о единстве целого.

Никаким иллюзий "благости" божественного управления миром «Илиада» не создает. Иначе в «Одиссее» там наряду с чертами, напоминающими богов «Илиада», встречается и концепция богов как блюстителей справедливости и нравственности

Греческие мифы рассказывают, что Земля, отягощенная разросшимся населением, просила Зевса пощадить ее и уменьшить число людей, живущих на ней. Ради просьбы Земли по воле Зевса и начинается Троянская война. Земной причиной этой войны было похищение царицы Елены троянским царевичем Парисом. Однако это похищение обосновывалось чисто мифологически. Один из греческих царей, Пелей, женился на морской царевне Фетиде, дочери морского царя Нерея. На свадьбе присутствовали все боги, кроме Эриды, богини раздора, замыслившей, поэтому отомстить богам и бросившей богиням золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Миф повествовал, что претендентами на обладание этим яблоком явились Гера (супруга Зевса), Афина (дочь Зевса и богиня войны и ремесел) и Афродита (дочь Зевса, богиня любви и красоты). И когда спор богинь дошел до Зевса, он приказал разрешить его Парису, сыну троянского царя Приама. Эти мифологические мотивы весьма позднего происхождения. Все три богини имели долгую мифологическую историю и представлялись в древности суровыми существами. Человек уже считает себя настолько сильным и мудрым, что может даже творить суд над богами. Дальнейшее развитие данного мифа только усугубляет этот мотив относительного бесстрашия человека перед богами и демонами: Парис присуждает яблоко Афродите, и та помогает ему похитить спартанскую царицу Елену.

Гомеру приписывали разнообразнейшие познания во всех сторонах жизни - от военного искусства до земледелия и искали в его произведениях советы на любой случай, хотя ученый-энциклопедист эллинистической эпохи Эратосфен и пытался напоминать, что главной целью Гомера было не поучение, а развлечение.

Гомер - это начало начал всей литературы, и успехи в изучении его творчества могут рассматриваться как символ движения вперед всей филологической науки, а интерес к поэмам Гомера и их эмоциональное восприятие должны рассматриваться как надежный признак здоровья всей человеческой культуры.

Величайшим новаторством Гомера, которое и выдвигает его в статус создателя всей европейской литературы, является принцип синекдохи (часть вместо целого). Взятый им как основа сюжет строения "Илиады" и "Одиссеи", - не все десять лет Троянской войны (как то предполагалось мифом), а всего лишь 51 день. Из них полно освещены события девяти дней. Не десять лет возвращения Одиссея, а всего 40 дней, из которых наполнены важными событиями опять-таки девять дней. Такая концентрированность действия позволила Гомеру создать «оптимальные» объемы поэм (15 693 стихотворные строки в "Илиаде", 12 110 строк в "Одиссее"), которые, с одной стороны, создают впечатление эпического размаха, с другой же - не превышают размеры среднего европейского романа. Предвосхитил Гомер и ту традицию в прозе XX в., которая побуждает романистов ограничивать действие больших романов одним или несколькими днями (Дж. Джойс, Э. Хемингуэй, У. Фолкнер).

При написании этой работы мы не ставили себе цель ответить на какие-либо вопросы, а просто попытались сделать некий небольшой общий обзор на тему образ богов в поэмах Гомера.

Переводы Гомера Древнерусский читатель мог найти упоминания о Гомере (Омире, как его называли на Руси, следуя византийскому произношению) уже в "Житии" первоучителя Кирилла, а о троянской войне прочесть в переведенных уже в киевскую эпоху византийских всемирных хрониках. Первая попытка стихотворного приложения небольших фрагментов гомеровских поэм принадлежит Ломоносову. Тредиаковский перевел гекзаметром - тем же стихотворным размером, которым писал Гомер роман французского писателя Фенелона "Приключения Телемаха", написанный по мотивам "Одиссеи", а точнее "Телемахии", о которой упоминалось выше. "Телемахия" Тредиаковского содержала ряд вставок - прямых переводов с греческого. Во второй половине XVIII века поэмы Гомера переводил Ермил Костров. В XIX веке были сделаны ставшие классическими переводы "Илиады" Гнедичем и "Одиссеи" Жуковским. По поводу перевода Гнедича Пушкин написал гекзаметром сначала такую эпиграмму: "Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера Боком одним с образцом схож и его перевод". Потом Пушкин тщательно вымарал эту эпиграмму и написал следующую: "Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи Старца великого тень чую смущенной душой". После Гнедича перевод "Илиады" был осуществлен еще и Минским, а затем, уже в советское время - Вересаевым, однако эти переводы были не столь удачны. Переводом же "Одиссеи" после Жуковского долгое время никто не занимался и все же через почти 100 лет после Жуковского "Одиссею" перевел Шуйский, а затем и Вересаев, но опять же, эти переводы не получили столь широкого распространения и признания.

Ярко выражено стремление поэта придать этим объемным произведениям определенную связность (через организацию фабулы вокруг одного основного стержня, сходного построения первой и последней песен, благодаря параллелям, связывающим отдельные песни, воссозданию предшествующих событий и предсказанию будущих). Но более всего о единстве плана эпопеи свидетельствуют логичное, последовательное развитие действия и цельные образы главных героев.

Стоит обратить внимание на два вида мифологического у Гомера, а именно на хтонизм и героизм. Под хтонизмом понимают ту мифологию,которая строится по типу стихийных и беспорядочных явлений природы, беспринципных и анархических, иногда просто звериных, а зачастую дисгармонических(керы, гарпии, эринии, доолимпийские божества). Героическая мифология, наоборот, оперирует уже с образами чисто человеческими, более или менее уравновешенными или гармоническими, содержащими в себе установку на определенные принципы и мораль. Олимпийские боги являются скорее героическими, но и хтоническое начало сильно в большинстве из них.

I.2.3 Мир, человек, боги в поэмах Гомера и Гесиода

Разрушение родовой общины, как известно, процесс длительный. Отражением этого процесса являются, во-первых, появляющееся практически во всех мифологиях представление о судьбе и, во-вторых, представление о человеческой свободе как свободе от Бога, что выражено, например, в библейском повествовании об изгнании Адама из рая. Идея свободы как «преступления» и представление о человеке как о «греховном», преступающем заповеди Бога, радикально изменяет мифологическую картину мира, меняя на противоположные прежние оценки окружающей действительности. Социум теперь рассматривается как хаос, «неистинное», неподлинное бытие, царство зла и т.д., возникает представление о потере Пути, утрате «образца», о «незнании» человеком самого себя, как об этом говорит Сократ. Ситуация «потери Пути», «незнания», является, на наш взгляд, той почвой, на которой появляются всходы нового знания, получившего название мудрости или философии. Рассмотрим это более подробно.

В эпоху Гомера(VIIIв.до н.э.) род становится частью города-государства, полиса. Полис – город и деревня одновременно, так как имеет компактную застройку, окруженную укреплениями, где основное население составляли крестьяне-земледельцы и скотоводы. Вся Греция была разбита на множество мелких самоуправляющихся округов. На жителей ближайшего полиса смотрели как на врагов, которых можно грабить, убивать, обращать в рабство. Пограничные конфликты между соседними общинами нередко переходили в кровопролитные, затяжные войны. В «Илиаде» царь Пилоса вспоминает, как в молодые годы он напал с небольшим отрядом на соседнюю область Элиду и угнал большое стадо скота, а когда элидцы двинулись к Пилосу, он убил их предводителя и разогнал все войско. К совместной жизни в полисе отдельные роды толкала необходимость защиты от внешних врагов. Внутри полиса отдельные роды нередко враждовали между собой, что приводило к кровавым междоусобицам, ставившим общину на грань распада.

Экономической ячейкой гомеровского общества был дом-ойкос, патриархальная семья. Основной вид богатства – земля, была собственностью всей общины и распределялась по жребию. Выделялись семьи, владевшие большими участками земли и стадами скота, были и безземельные, потерявшие землю за долги. Таким образом, в полисе выделялась знать, «лучшие», аристократы, благородные и «скверные», «низкие», рядовые общинники. Появляются также слуги и рабы. Аристократия была главной военной силой полиса, поэтому место, занимаемое человеком в боевом строю, определяло и его положение в обществе, социальный статус.

Важнейшие дела полиса решались народным собранием, где знать играла главную роль. Во главе полиса стоял избранный из представителей родовой знати царь-басилей, который во время войны возглавлял войско, в мирное время совершал религиозные обряды, вершил суд и закон.

Судьба. Сходные представления о судьбе существовали практически во всех регионах древнего мира: на Ближнем Востоке, в Греции, в Китае и Индии, в Африке, и т.д.

Исследователи отмечают, что согласно представлениям африканских племен, человек получает свои дарования и таланты, свой характер, свою долю в жизни до того, как рождается. Перед появлением на свет душа идет к Творцу и, преклоняя колени, говорит, кем она хотела бы быть в мире – крестьянином или торговцем, воином или скульптором, «вором или вождем». Душа просит бога дать ей материальные и духовные средства, которые позволили бы ей успешно справиться с будущей ролью. Поэтому существующие различия в положении, ранге, богатстве, здоровье и успехе рассматривались как результат определенной судьбы, а не только личных усилий индивида.

Термин «судьба» имеет несколько смысловых оттенков:

Это распоряжение, приказ, исходящий от того, кто наделен властью распоряжаться – бога, царя и т.д.;

Судьба – это также активная космическая сила, подчиняющая и направляющая того, кому она назначена;

Еще один смысловой оттенок – судьба как путь, дорога, путешествие.

То есть, судьба вовне и внутри: вовне – как чья-то воля, распоряжение, путь; внутри – как свойства индивида, его характер, сила, ведущая его путем судьбы. И, наконец, судьба – это доля, часть доставшихся индивиду благ, богатства, славы, счастья и несчастья, продолжительности жизни и т.д. Причем доля, доставшаяся индивиду, определяется богами или высшей мировой силой – судьбой, совершенно произвольно, без всякой связи с его нравственными качествами. Поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея» отразили такое представление о мире и человеке, где воля богов и предписание судьбы направляют весь ход событий, поведение основных героев. Согласно преданию, Зевс назначил целому поколению ахейцев от юности до старости сражаться в жестоких битвах, пока они все не погибнут. У Гомера нет никакой связи между поведением героя, его доблестью и его судьбой. Тому же Ахиллу выпала доля в расцвете сил умереть под Троей, а престарелому Нестору – вернуться домой и наслаждаться тихой старостью. Смелому и отзывчивому Патроклу суждено погибнуть из-за похищенной жены Менелая, а надменному Агамемнону – вернуться победителем. Одиссею «выпала доля» после многолетних скитаний вернуться домой и увидеть близких. Этому не могут помешать циклоп Полифем, и даже бог Посейдон, которые не могут изменить назначенное судьбой. При этом никто из героев не задумывается над тем, почему разным людям выпадает разная доля – это представляется совершенно естественным и закономерным. Человек должен исполнить назначенное, как можно лучше сыграть свою роль, не виня режиссера и не упрекая за то, что роль слишком короткая или слишком трудная. А боги в качестве режиссеров периодически вмешиваются в действие и развлекаются, наблюдая за игрой.

Судьба, выступая как предопределение, приказ, решение бога, остается скрытой от индивида. Судьба, как правило, неизвестна. Она может быть приоткрыта через прорицания, гадания, предзнаменования и т.д., но индивид идет путем судьбы вслепую, он не знает, куда придет, не знает, каков этот путь. Прийти можно к славе и богатству, или к позору и ранней смерти. И хорошее, и дурное в руках бога, который по своей воле одаривает человека благами или страданиями. Неясность в отношении судьбы, ее скрытость от индивида, дает пространство свободы, возможность «пытать судьбу» в различных видах деятельности, примерять на себя различные роли: пирата, морехода, военного лидера, царя и т.д. Состязание, как способ проявить свои индивидуальные качества, испытать судьбу, становится тем испытанием, которое может резко изменить жизнь и социальный статус индивида.

Боги. Какими же предстают боги на этой стадии развития индивида и общества? Мы знаем, что боги-предки раннего этапа развития мифологического сознания не отделены от людей непроходимой гранью. Они – сородичи, одна плоть, одна кровь. Каждый умерший попадает в мир предков и предок может вернуться в мир живых, воплотившись в новом сородиче. Предки – творцы порядка, архетипического действия, «образца». Они наказывают человека за отступление от «образца», несоблюдение запретов и предписаний.

В греческой мифологии эпохи Гомера грань между богами и человеком становится непроходимой. По одну сторону этой грани бессмертные, всесильные, своевольные боги, по другую – зависимые от богов смертные люди с их коротким, полным бедствий веком. Именно смертность осознается как главное различие между богом и человеком.

В действиях богов мы наблюдаем странное смешение положительного и отрицательного. Верховный бог Зевс и другие олимпийские боги побеждают хтонических чудовищ, утверждая, тем самым, победу порядка над хаосом. Жена Зевса Фетида – богиня справедливости – вносит размеренность и порядок в жизнь богов и людей. Афина – воплощение мудрости и силы, покровительница городов и ремесел. Аполлон обучает людей искусствам, охраняет от врагов. В то же время боги жестоки, завистливы, беспощадны, провоцируют войны и вражду, насылают беды и несчастья. Боги предстают как своенравные владыки, которые заняты лишь защитой своих привилегий.

Зевс своеволен и груб, часто действует под влиянием гнева. Его боятся другие боги, так как Зевс владеет грозным оружием – молнией. Боги безобразно и жестоко мстят людям за нанесенные им оскорбления, за отсутствие надлежащих чествований и жертвоприношений со стороны людей. Боги завистливы и часто затрудняют жизнь человеку: лишают разума, разрушают его замыслы, вводят в заблуждение, посылают различные беды, вызывают ссоры и вражду. Греки были убеждены, что боги не терпят человеческое счастье и объясняли случившиеся несчастья завистью богов. Конечно, боги могли проявить и благосклонность, одарить избранного человека или город благами, помочь выиграть сражение, но все это было результатом необъяснимой воли бога, которую греки пытались определить с помощью гаданий, прорицаний или жребия. Боги у Гомера не являются хранителями справедливости, которые награждают за праведную жизнь и наказывают за неправедную. Только некоторые преступления, в частности, нарушения древних родовых норм, наказываются богами.

Боги постоянно вмешиваются в человеческую жизнь, любят, ненавидят, сражаются, вступают в брак со смертными женщинами, которые рожают от них детей, но все это как бы игра богов, в которой они преследуют свои собственные интересы. Мир людей напоминает арену, где боги разыгрывают свою пьесу, используя человека как марионетку.

Индивид. Гомеровский герой не рассматривал себя в качестве главной причины своих действий, не считал себя ответственным за отдельные совершенные поступки. Не он действует, но через него действуют внешние силы, прежде всего, боги.

Они направляют его жизнь в целом, его судьбу, его долю, которая дается с рождения, как определенное место в общине, как принадлежность к определенному роду: знатному и богатому роду аристократов, или роду врачей, кузнецов, и т.д.

Боги также вкладывают в индивида определенные способности, качества, черты характера, которые дают ему возможность выполнить назначенное судьбой, ведут его путем судьбы. «Благородных» как профессиональных воинов они наделяют силой, отвагой, красноречием; простых общинников – терпением, трудолюбием, послушанием.

Наконец, боги непосредственно вмешиваются в конкретные события человеческой жизни с тем, чтобы направить их в нужную сторону. Они могут отклонить от цели пущенную стрелу или, наоборот, направить брошенное копье прямо в цель.

Боги также влияют на человека, изменяя его внутреннее состояние: вдохнув в него отвагу и мужество на поле боя, или затуманив его рассудок и побудив, тем самым, к неразумным действиям. В сражении под Троей предводитель ахейцев Агамемнон отбирает у Ахилла часть положенной тому доли добычи. Это приводит к ссоре, и ахейцы терпят поражение. Осознав ситуацию, Агамемнон объясняет свой поступок вмешательством бога. Он говорит, что виновны Зевс и «ходящая во мраке Эриния», которые ослепили его разум. У греков была богиня Ата, которая олицетворяла частичное или временное лишение разума, ослепление ума. В этом состоянии индивид мог совершить проступок или страшное преступление, но приписывалось это влиянию божества.

Побуждение к определенному действию может исходить от «духа» человека или от его «рассудка». Дух (тюмос) – вместилище эмоций, чувств, рассудок (френес) – вместилище интеллекта. При этом и дух, и рассудок обладают самостоятельностью по отношению к человеку. Дух побуждает своего обладателя к действию, «приказывает» ему, «велит», а человек «уступает» своему «духу», «сдерживает» его, «обуздывает» и т.д. Часто герои Гомера обращаются к своему духу с речью («сказал своему отважному духу»). «Дух» может находиться в сомнении, растеряться. Или какой-нибудь бог может вложить в дух человека отвагу и мужество, боевой пыл, желание. Так в одном из эпизодов сражения боги решают, что троянцы должны оттеснить ахейцев к кораблям. Для этого Аполлон отыскивает на поле Гектора «унылого духом», который тяжело дышал после нанесенного ему удара камнем в грудь. Аполлон вдыхает в «дух» Гектора «ужасную силу». Ощутив прилив сил, мощный порыв, Гектор устремляется в бой. Точно так же боги могут «изъять», «повредить» рассудок, что приводит к серьезным ошибкам или преступлениям. Все это говорит о том, что индивид не способен контролировать себя, свои чувства, желания, действия. Он – марионетка, «кукла бога», как позднее скажет Платон. То, что мы рассматриваем как свои внутренние действия, желания, стремления, а также свои внутренние состояния - страха, мужества, гнева – для грека было проявлением действия внешних сил, вмешательства различных богов.

Бог перестает быть творцом архетипического прадействия, он превращается в творца произвола.

У Гомера герои, как правило, не стоят перед выбором жизненного пути или поступка. Путь указан судьбой, долей, происхождением, принадлежностью к определенному роду. Индивид следует тому, что «на роду написано». Каждый род имеет свои обязанности и привилегии. Один из героев Гомера говорит, что почетное место на пире, полная чаша, лучший земельный надел достаются в награду предводителям за то, что они сражаются в первых рядах. Сохранить честь рода, отличиться в бою, прославиться перед потомками самому и прославить род свой – в этом видят смысл своей жизни герои Гомера. Внешнее требование, т.е. то, чего ждут от индивида окружающие, то, что «должно быть», совпадает с внутренним желанием самого индивида. Человек хочет того, чего от него требуют боги и сородичи. Здесь нет раздвоенности бытия на то, что «есть» и то, что «должно быть», нет выбора между «истинной жизнью» и «неистинной», между путем праведным и греховным. Для гомеровского героя есть, фактически, только один выбор: между славой и позором. Реально это означает отсутствие выбора и следование «судьбе», определенной богами.

В одном из своих произведений Платон говорит: «Представим себе, что мы, живые существа – это чудесные куклы богов, сделанные ими либо ради забавы, либо с какой-то серьезной целью: ведь это нам неизвестно; но мы знаем, что внутренние наши состояния … точно шнурки или нити, тянут и влекут нас каждая в свою сторону и, так как они противоположны, увлекают нас к противоположным действиям». Гомеровские герои – это чудесные куклы, игрушки богов, но игрушки живые. Жизнь людей напоминает спортивные игры, где тренеры-боги расставили своих игроков, наделив их предварительно определенными качествами, умениями. Сильные и смелые сражаются в первых рядах, добиваются славы или терпят поражение, более слабые – на втором плане. Боги, как тренеры, направляют весь ход игры, меняют игроков, одним дают возможность выиграть, других обрекают на поражение. Как ведут себя игроки? Они с азартом играют, добиваясь победы и славы, стараясь показать все, на что способны, не останавливаются, если грозит явное поражение, соглашаются с решениями богов, которые, как правило, непонятны и произвольны. Игроки знают, что ход игры непредсказуем и боги редко раскрывают свой замысел. Но они должны играть и играют, не задумываясь над правилами игры и не желая ничего другого.

Жизнь как состязание. Это означает, что жизнь индивида и рода больше не является воспроизведением «порядка», унаследованного от предков. Она все более превращается в состязание с непредсказуемым результатом, в хаос, произвол. Сами боги не столько поддерживают порядок, сколько сражаются, отстаивая свой престиж, свою честь.

Гомеровские боги перестают быть творцами архетипического прадействия, воспроизводимого людьми. Они становятся для человека той «невидимой» силой, которая участвует в конкретных, единичных событиях его жизни и жизни рода или города. Боги – дарители славы или позора, побед и поражений. Жизнь как состязание - Пифагор сравнивает жизнь с олимпийскими играми – становится совершенно непредсказуемой. В состязании господствует случай. Это вероятностный процесс, который зависит от множества привходящих обстоятельств. Судьба – способ осмысления такого процесса. Судьба предопределена, но неизвестна. Раньше индивид должен был просто повторить, усвоить совокупность действий и воспроизводить их в соответствующих условиях, воспроизводить отдельные практики – охоты, строительства, лечения, гадания и т.д. Его жизнь была воспроизведением «образца». Что изменяется в эпоху Гомера? Во-первых, множество практик-ритуалов сохраняется: пахать, сеять, лечить, строить, заключать браки, праздновать рождение ребенка или хоронить погибших – все это практики-ритуалы. Они становятся обычаем, обычным действием. Это фон, на котором разворачиваются другие события – необычные, героические: разрушить вражеский город, добыть сокровища, убить чудовище, победить сильного противника и т.д. Общее в них – состязание, борьба, награда в которой – победа или поражение. Подвиг, героический поступок – это всегда состязание с соперником или с самим собой.

Состязание – это новый вид отношений, который в родовой общине никогда не был главным, ведущим, всегда был подчинен нормальному течению жизни, повторению действий предков. Состязание предполагает героическое действие, то есть действие необычное, выходящее за рамки обычая, действие аффективное, совершаемое под влиянием сильных эмоций. Цель состязания – победа, слава – подчиняет себе действие, делает его средством, делает возможным любое действие ведущее к победе.

Таким образом, здесь повторение архетипического действия сменяется импровизацией, хитростью, обманом. Боги также постоянно «импровизируют», плетут различные интриги, обманывают, сражаются, «выясняют отношения». Видимо, все дело в этой «неясности» отношений, в соперничестве равных, когда чаша весов может склониться в любую сторону. Поэтому Зевс не раз прибегает к взвешиванию жребия: кому достанется победа, кто будет жить, а кто погибнет, как это было, например, с Гектором.

Состязание, соперничество, проникая в различные виды деятельности, разрушает действие-ритуал, приводит к десакрализации действия. В него проникает импровизация, творчество. Само стремление к успеху, стремление «других превзойти», а не просто повторить, воспроизвести действие-ритуал, изменяет существующие практики, приводит к тому, что индивид пытается найти более эффективные варианты действия, пытается понять само действие, причины, дающие положительный или отрицательный результат. В дальнейшем это приводит к возникновению различных наук.

Агонистика, состязание пронизывало всю общественную жизнь греков. Гомеровские герои состязаются, в основном, на поле боя. В более позднюю эпоху состязания приобретают более мирные формы: это состязания атлетов на олимпийских играх; состязания мусические – поэтов, драматургов, музыкантов; состязания в речах и т.д.

Если герои Гомера сражаются, чтобы прославить свой род, славу добыть, то «герои» Гесиода ведут борьбу за более прозаические вещи – богатство и власть. Эти новые цели-ценности изменяют всю систему общественных отношений.

I.2.4.Ситуация «потери Пути»

Растущие и развивающиеся города изменяют все формы жизни. Они значительно отличаются от раннего греческого полиса. Это, как правило, центры ремесла и торговли, они связаны со многими странами и регионами. Внутри города вступают в контакт различные племена, этносы, культуры. Библейский пророк дает восторженно-осуждающее описание финикийского города Тира: «Тир, ты говоришь: я совершенство красоты. Границы твои в сердце морей, строители твои усовершенствовали красоту твою … Богатство твое и товары твои, все склады твои, корабельщики твои и кормчие твои…». Город меняет прежний уклад жизни, свойственный общине. Горожане приобретают новые свойства: динамизм и мобильность, склонность к перемене мест; восприимчивость к новому, что ведет к смешению культур и ценностей; ориентация на земные радости, гедонизм; рационализм и критическое отношение к традиции; индивидуализм. Город разрушал традиционный уклад жизни, поэтому был часто предметом ненависти и осуждения. Тот же библейский пророк обличает «все мерзости» Тира. Это «город, проливающий кровь внутри себя. У тебя отца и мать презирают, пришельцу причиняют обиду, сироту и вдову притесняют у тебя». Развращенность городов и всего общества ранней цивилизации описана в исторических памятниках того периода. Возникает представление о регрессе, нисхождении истории, о движении от золотого века к бронзовому и железному.

Город приносит с собой:

Противостояние сословий: «Тот, кто беден – он враг. Будь враждебен бедняку», - поучает фараон своего сына;

Политическую нестабильность, заговоры, перевороты: «Не следует доверять людям, они злы и лживы. Ни на кого нельзя положиться», - продолжает фараон свои поучения;

Насилие как способ осуществления власти.

Социальная жизнь становится неустойчивой. Периоды относительного порядка сменяются срывами в хаос. Египетский жрец начала второго тысячелетия до новой эры говорит: «Я размышляю о происходящем, о положении дел на земле. Происходит перемена. Один год тяжелее другого. Страна бедствует. Правда выброшена вон, неправда в зале света. Попраны предначертания богов, плачь повсюду, плачут номы и города».

Как ни странно, в Греции, более чем через тысячу лет, мы находим сходную ситуацию. В полисе идет почти непрерывная, то скрытая, то явная, борьба за власть и собственность между тремя основными социальными силами – родовой знатью, разбогатевшими средними слоями и демосом – основной массой рядовых общинников. Греческий поэт Феогнид так описывал сложившуюся ситуацию: «Город наш все еще город… Но уж люди другие. Кто ни законов досель, ни правосудия не знал, кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным и за стеной городской пасся, как дикий олень, - сделался знатным отныне. А люди, что знатными были – низкими стали». В этот период складывается поговорка - «деньги делают человека». Торговля и денежное обращение разрушают социальные барьеры между аристократией и рядовыми общинниками. Богатство, а не знатность происхождения, выходит на первое место в качестве важнейшей ценности. Полис становится ареной ожесточенной борьбы различных слоев. Восстания и государственные перевороты, сопровождаемые жестокими убийствами, массовыми изгнаниями с конфискацией имущества, становятся обычным явлением в жизни города-государства.

Периодические срывы в хаос, неустойчивость социальной жизни, рассматриваются как следствие своеволия индивида, отступления от истинного пути, намеченного богами, забвения правды. Согласно Библии, человек – это «преступник», тот, кто преступил, нарушил закон, заповедь Бога, за что и был изгнан из рая. Способность нарушать закон, поступать по своей воле, быть своевольным рассматривается как сущностная характеристика человека. Эта способность и есть свобода, но она осознается как негативная, разрушительная сила, источник зла и страданий, причина беспорядка и хаоса. Возникает ситуация «беспутства», потери «пути», забвения правды, отступления от заповеди Бога. В Библии говорится, что многие «оставляют стези прямые, чтобы ходить путями тьмы». «Они не знают пути мира и нет закона на их стезях, пути их искривлены и никто идущий по нему не знает мира».

Перед человеком открываются две возможности: следовать по пути Бога или блуждать «по пути сердца своего». Это означает, что воля индивида и воля Бога не совпадают. Закончилось время, когда индивид поступал так, как требовали от него боги, то есть соблюдал заветы предков, а окружающий мир был «порядком», поддерживаемым совместными усилиями богов и людей. Хаос, существовавший за границами упорядоченного мира, вновь врывался в него. Ареной борьбы порядка и хаоса теперь становится человек, в душе которого сталкиваются две противоположно направленные силы: разум и неразумие, воля Бога и своеволие, благо и зло, порядок и хаос. Человек оказывается «пограничным» существом, через него проходит граница двух миров: света и тьмы, добра и зла. Он сам должен сделать выбор, поэтому его действия становятся непредсказуемыми. Это означает, что изменился мир в котором живет человек: он стал зависимым от человеческого своеволия, хаотичным и непредсказуемым. Человек больше не марионетка, не кукла Бога. Он свободен в выборе поступка и этим подобен своему Богу. Бог освобождает человека или человек освобождается от Бога? Человек, не следующий заветам предков, отбросивший древний обычай, становится «свободным», не связанным прежними ограничениями. Эта «свобода» оказывается тождественной хаосу, разрушению прежнего порядка. Преодоление хаоса и создание новых форм совместной жизни– задача не только практическая, но и «теоретическая». Она предполагает создание нового представления о мире и человеке.

Это уже новая ситуация в культуре, которая осознается как:

Утрата «пути», т.е. потеря «образца», закона, ситуация «незнания»;

Поиск «пути» как поиск истины, высшего знания;

Свобода выбора пути.

Такая ситуация складывается примерно к середине первого тысячелетия до новой эры во многих развитых регионах: на Ближнем Востоке, о чем свидетельствует Библия; в Греции – свидетельство Гесиода; в Китае - Конфуций говорит: «Все люди стремятся к богатству и знатности, если не дать им Дао (путь), они этого и не достигнут». Различные культуры – Греции, Ближнего Востока, Китая – ответили на сложившуюся ситуацию по-разному, что определило их развитие на тысячелетия. Можно выделить два основных ответа. Первый вариант: восстановить утраченный «образец», древние обычаи и традиции в новых условиях, то есть восстановить ритуал, жесткий контроль над индивидом со стороны общества: семьи, общины, государства. На это была направлена вся деятельность Конфуция в Китае, что определило его устойчивость и стабильность на многие века.

Второй вариант: не восстанавливать древний «образец», не смотреть в прошлое, а создавать новые «образцы», новые ориентиры для индивида, опираясь на разум, самостоятельный поиск истины. Этот путь был реализован в Греции, что также определило дальнейшее развитие всей европейской культуры, ее рационализм и способность к развитию. Здесь истоки греческой философии, ее корни, поскольку именно в философии создавались новые модели мира и способы человеческого существования, жизненные сценарии. Это и будет предметом нашего дальнейшего рассмотрения.

Образы богов в поэмах Гомера

Происхождение греческой трагедии

Вопрос о происхождении древнегреческой трагедии принадлежит к числу наиболее сложных вопросов в истории античной литературы. Одна из причин этого состоит в том, что сочинения античных ученых, живших в V в. до н. э. и, вероятно, располагавших какими-то еще более древними документами, в частности произведениями первых трагических поэтов, до нас не дошли. Наиболее раннее свидетельство принадлежит Аристотелю и содержится в главе IV его «Поэтики».

Греки считали, что эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея» были сложены слепым поэтом Гомером. Семь греческих городов претендовали на то, чтобы считаться родиной поэта. В то же время не существует никаких достоверных свидетельств о Гомере, и вообще нельзя считать доказанным, что обе поэмы были созданы одним и тем же человеком. В обеих поэмах собраны древние легенды, «рассказы путников» и свидетельства микенской эпохи, и в то же время четкость сюжета и рельефность характеров героев делает «Илиаду» и «Одиссею» непохожими на устные эпические поэмы. Во времена Писистрата обе поэмы были уже известны в своем окончательном виде. По-видимому, автор «Илиады» был ионийцем и написал поэму около 700 года до н.э. на богатом материале троянских сражений. Все события «Илиады» происходят в течение нескольких недель, однако предполагается, что читатель знает всю предысторию троянской войны. Возможно, что «Одиссея» была написана позднее тем же автором. Отношения героев «Одиссеи» более запутанные, их характеры менее «героические» и более утонченные; автор показывает свое глубокое знание стран восточного Средиземноморья. Между поэмами весьма тесная логическая связь, и возможно, что «Одиссея» была задумана как продолжение «Илиады».

Запись поэм Гомера была произведена не позднее VI века до н.э. и имела государственное значение. Для всех древних греков «Илиада» и «Одиссея» являлись не только излюбленным чтением. По ним велось обучение в школах. Подростки и юноши учились в доблести на примерах героев древних сказаний. Насколько широко были известны стихи Гомера, можно судить по интересной находке, сделанной в Северном Причерноморье, где в античную эпоху находились процветающие греческие колонии. Это обломок камня, на котором вырезано начало гомеровского стиха из «Илиады» – «Продвинулись звезды...». Поскольку надпись не закончена и сделана с ошибками, то ученые предполагают, что высекал ее либо начинающий камнерез, либо ученик резчика, выполнявший упражнение. Но этот обломок камня с незаконченным стихом, вырезанным во II веке до н.э., ценен как свидетельство того, сколь велика была слава Гомера.

Поэмы «Илиада» и «Одиссея», приписываемые слепому старцу Гомеру, оказали огромнейшее, ни с чем несравнимое влияние на всю историю античной культуры, а позже и на культуру нового времени. Долгое время события, описываемые в поэмах Гомера, считались вымыслом, красивыми легендами, облеченными в прекрасные стихи, не имеющие под собой никакой реальной основы. Однако археологу любителю Генриху Шлиману посчастливилось после многих неудач раскрыть напластования древних городов на холме Гиссарлык в Малой Азии (на территории современной Турции), где некогда стояла «Священная Троя» Гомера. После этого успеха Шлиман приступил к раскопкам Микен и Тиринфа, древних городов, упоминавшихся в поэмах Гомера.

По-видимому, героический эпос древних греков складывался постепенно. На основе исторической реальности нескольких эпох и окончательно оформился в VIII веке до н.э. Среди многочисленных литературных произведений древности, дошедших до нашего времени, ни одно из них не оказало такого сильного влияния на дальнейшее развитие общечеловеческой культуры, как «Илиада» и «Одиссея».

Обе поэмы принадлежат к жанру героического эпоса, где рядом с известными историческими фигурами обрисован легендарный и мифологический герой, полубоги и боги. Почтительное отношение к богам, любовь и уважение к родителям, защита отчизны – вот основные заповеди греков, воспроизведенные в поэмах Гомера. Поэма «Илиада» является непревзойденной энциклопедией социальной жизни Давней Греции, моральных устоев, обычаев, культуры античного мира. Поэмы состояли из песен, каждую из которых можно было исполнять отдельно, как самостоятельный рассказ о том или ином событии из жизни ее героев. Все они, так или иначе, участвуют в троянской войне. Как в «Илиаде» для повествования выбран только один эпизод, «гнев Ахилла», так и в «Одиссее» - только самый конец его странствий, последние два перегона, с дальнего западного края земли дородной Итаки.

Огромное мастерство слагателя этих поэм, их эпохальность, красочность, колорит привлекает читателя и поныне, несмотря на огромную временную пропасть, лежащую между ними.

Гомэровский эпос – черты жанра и его становление

Миф рождается стихией самой первобытной жизни, обоснованной через самое себя. Мифология всегда играла в культуре античности огромную роль. Ее понимание менялось, она по-разному трактовалась, но все же оставалась проявлением античного мировоззрения.

Греческая мифология существовала в далеких тысячелетиях до новой эры и закончила свое развитие с концом общинно-родового строя. Она существенно отличается от ранних форм устного народного творчества, где всегда ощущается стремление к фантазии и поучению. В мифе живут особой жизнью и природа, и сами общественные формы, переработанные художественным образом, наделенные эстетической направленностью, отражающие мифологическую картину всего космоса, богов, героев, которая принимает законченно-систематический вид. В греческих мифах действуют боги, герои (потомки богов и смертных), гиганты (мифологические чудовища), обычные земные люди, персонифицированные образы судьбы (Мойра), мудрости (Мать-Земля), времени (Кронос), добра, радости (Грации) и т. д., определяются стихии (огонь, вода, воздух) и духи стихии (Океаниды, Гарпии, Нимфы, Нереиды, Дриады, Сирены), подземное и надземное царства (Олимп и Тартар). Греческая мифология - это красота героических подвигов, поэтическое определение мирового порядка, Космоса, его внутренняя жизнь, описание мироустройства, сложных взаимоотношений, освоение духовного опыта. Поэмы Гомера представляют целую галерею индивидуально обрисованных типических образов. Люди и боги в поэмах Гомера: «человеческое» в богах и «божественное» в героях. В обеих поэмах много религиозно – мифологических противоречий. Образы гомеровских поэм отличаются цельностью, простотой, во многих случаях даже наивностью, которая характерна для эпохи «детства человеческого общества». Они обрисованы с замечательной силой и жизненностью и отмечены глубочайшей человеческой правдой. Олимпийские, до олимпийские боги были для древнего грека мифом. Каждое существо имело свою священную биографию, своё развернутое магическое имя, силой которого оно повелевало и совершало чудеса. Миф оказывался чудом и реальным предметом веры.

Зевс – верховный бог, но он многого не знает, что творится в его царстве, его легко обмануть; в решительные моменты он не знает, как поступить. Порой невозможно понять, кого он защищает, греков или троянцев. Вокруг него ведется постоянная интрига, причем часто совсем не принципиального характера, какие-то домашние и семейные ссоры. Зевс – весьма колеблющийся правитель мира, иногда даже глуповатый. Вот типичное обращение к Зевсу:

С переходом от матриархата к патриархату развивается новая ступень мифологии, которую можно назвать героической, олимпийской или классической мифологией. Вместо мелких божков появляется один главный, верховный бог Зевс, патриархальная община появляется теперь и на горе Олимпе. Зевс – главный бог «дальновержец», который по сути дела решает все самые важные вопросы, а также борется с разного рода чудовищами, заточает их под землю или даже в Тартар. Каждое божество в греческом пантеоне выполняло строго определенные функции:

Зевс - главный бог, властитель неба, громовержец, олицетворял силу и власть.

Гера - жена Зевса, богиня брака, покровительница семьи.

Посейдон - бог моря, брат Зевса.

Афина - богиня мудрости, справедливой войны.

Афродита - богиня любви и красоты, рожденная из морской пены.

Арес - бог войны.

Артемида - богиня охоты.

Аполлон - бог солнечного света, светлого начала, покровитель искусств.

Гермес - бог красноречия, торговли и воровства, вестник богов, проводник душ умерших в царство Аида - бога подземного царства.

Гефест - бог огня, покровитель ремесленников и особенно кузнецов.

Деметра - богиня плодородия, покровительница земледелия.

Гестия - богиня домашнего очага.

Древнегреческие боги жили на заснеженной горе Олимп.

Теперь всем правит Зевс, все стихийные силы в его подчинении, теперь он не только гром и молния, которых так боятся люди, теперь к нему также можно обратиться за помощью В принципе как во всей древне Греческой, так и отдельно в гомеровском эпосе существует изображения множество богов, но образы их меняются переходя из произведения в произведения. Роль божественного вмешательства (бог из машины), играет тут так же немаловажную роль. О божественном вмешательстве можного говорить на примере Илиады. Там оно происходит повсеместно.

Ты не обетам богов, а ширяющим в воздухе птицам

Верить велишь? Презираю я птиц и о том не забочусь,

Вправо ли птицы несутся, к востоку денницы и солнца,

Или налево пернатые к мрачному западу мчатся.

Верить должны мы единому, Зевса великого воле,

Зевса, который и смертных и вечных богов повелитель!

Эпические поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея» – это первые по времени известные нам памятники древнегреческой литературы. Созданы они были в первой трети 1 тысячелетия до нашей эры. Конечно, они не могли принадлежать перу только одного автора (Гомера) и появиться внезапно, как результат индивидуального творчества. Если эти гениальные произведения и составлены одним поэтом, которого принято условно называть Гомером, то труд этот основывался на многовековом творчестве греческого народа. Не случайно в поэмах Гомера получили отражение самые разнообразные периоды исторического развития древних греков.
В принципе, гомеровский эпос описывает общинно-родовую организацию общества. Но тот период, который изображен в поэмах, весьма далек от настоящего общинно-родового коллективизма древних. В гомеровский эпос закрадываются уже признаки весьма развитой частной собственности, частной инициативы в рамках родовых организаций и рабства. Правда, рабы исполняют пока только работу пастухов и домашних слуг. Но, если в «Илиаде» рабство носит еще патриархальный характер, то в «Одиссее» степень эксплуатации рабов значительно возрастает.
Исходя из всего вышесказанного, отметим, что гомеровские поэмы написаны не просто эпическим стилем, который отражает общинно-родовую формацию, но его позднейшей разновидностью, – свободным или смешанным эпическим стилем. В отличие от более раннего, строгого эпического стиля, свободный стиль отражает период зарождения частной собственности, выступления на сцену отдельной личности, правда, не совсем еще оторвавшейся от родовой общины, но уже сознающей себя самостоятельным героем. Герой этот часто действует по своей инициативе и порой даже вступает в схватку с богами, как Диомед, ранивший Афродиту и самого бога войны Ареса. Диомед, как герой позднего, свободного эпического стиля, готов сразиться даже с Аполлоном, а Одиссей во второй гомеровской поэме («Одиссея», песнь 5) не уступает самому богу моря Посейдону.
Иной раз самостоятельность гомеровского героя вселяет в богов страх. В связи с этим, когда боги советуются между собой, обсуждая дальнейшую судьбу царя Итаки Одиссея, Зевс признается, что люди зря обвиняют богов в своих несчастьях. Если бы они не поступали вопреки судьбы, они избежали бы многих бед. Обеспокоенные чрезмерной самостоятельностью Одиссея, боги решают вернуть его на Итаку, иначе он вернется туда независимо от воли богов, благодаря собственной настойчивости и целеустремленности.
Такое поведение героя, конечно, не допускаюсь в строгом эпическом стиле, который отражал жизнь древнего греческого общества, спаянного в монолитный коллектив. Коллектив этот подчинял себе решительно всякую личную жизнь, и отдельная человеческая жизнь рассматривалась только в связи с деятельностью всего коллектива. Отдельная человеческая жизнь сама по себе не представляла никакой ценности, – значение имел только весь коллектив в целом; он как бы представлял собой единый организм, а человеческие жизни входили в него на правах клеток. Такая же структура отношений существует и в некоторых явлениях живой природы, например, в муравейнике. В XX веке яркий пример подобной организации общества – сталинское тоталитарное государство.
Существует целый цикл мифов, связанных с троянскими событиями. Поэмы «Илиада» и «Одиссея» лишь небольшие части этой обширной троянской мифологии. В «Илиаде» описываются всего несколько эпизодов, занимающих 51 день из десятилетней осады греками малоазиатского города Трои. Это по всем правилам жанра – героическая поэма. «Одиссея», о чем говорят исследователи гомеровского эпоса, вначале, видимо, не входила в троянский цикл и представляла собой всего лишь аналогию авантюрно-сказочной мифологии аргонавтов. Перерабатывая мифы об Одиссее, Гомер внес в чисто приключенческое повествование идею возвращения героя на родину из-под стен поверженного Илиона. Таким образом, главная мысль «Одиссеи» – любовь героя к родине, к своей жене, к семейному очагу, который оскверняют навязчивые женихи, добивающиеся руки Пенелопы.
Не случайно эти мотивы героизма и любви к родине преобладают в поэмах. Дело в том, что складывался гомеровский эпос во времена, когда сильная некогда Греция подверглась разорению вторгшихся с севера Балканского полуострова племен дорийцев. Создавая свои поэмы, которые вобрали в себя древние песни, мифы и исторические предания, Гомер хотел напомнить ахейцам (единого названия греческого народа тогда не было) об их славном героическом прошлом, пробудить в них любовь к родине и волю к сопротивлению захватчикам. Поэтому и поколение древних героев, в отличие от своих, порабощенных дорийцами, современников, Гомер представляет наделенными всяческими добродетелями, – достойным образцом для подражания.
Здесь можно вспомнить и аналогичное по значению гомеровским поэмам «Слово о полку Игореве» неизвестного древнерусского автора, который своим произведением предостерегал погрязших в междоусобице русских князей накануне монголо-татарского нашествия.

2. Боги

В гомеровском эпосе тесно переплетены миф и историческая действительность, правда и сказочный вымысел. Не случайно, что вначале подвергалась сомнению даже реальность существования в древности самого города Трои. Но вот, в 70-х годах прошлого века немецкий археолог-энтузиаст Генрих Шлиман обнаружил на севере Малой Азии развалины древнего города Илиова (Трои).
Основанные на древнегреческих мифах, «Илиада» и «Одиссея» густо населены олимпийскими богами. Олимп и земля живут в тесном единении. В поэмах Гомера в мифологическом виде мир предстает как единая родовая община во главе с Зевсом.
Древние греки верили, что бессмертные небожители сполна наделены всей гаммой человеческих чувств, что они вмешиваются в жизнь героев, определяют судьбы тех, кто живет на земле.
Помимо достоинств, боги обладают и всеми человеческими недостатками, которые безжалостно высмеивает Гомер. Они так же как и люди ссорятся, бранятся, даже иной раз дерутся. Боги злопамятны и мстительны. Но они озабочены и судьбами сражающихся под стенами Илиона героев. Ведь, согласно представлениям древних греков, поколения героев ведут свой род от Зевса, который именуется у Гомера «отцом людей и богов», или от его родичей. Некоторые герои связаны с богами прямым родством. Как, например, Ахилл – сын морской богини Фетиды, ликийский царь Сарпедон, являющийся сыном Зевса и богини Европы и другие.
Эпос всегда имеет дело с настолько значительными для судеб целых народов событиями, что, волею древних певцов – аэдов (Гомера считали тоже слепым певцом) в эти события обязательно вмешиваются боги. Явно космический характер носят и события, послужившие причиной Троянской войны. В мифе рассказывается, что Земля, обремененная огромным человеческим населением, обратилась к Зевсу с просьбой сократить человеческий род. Зевс внял просьбе Земли и развязал войну между греками и троянцами. Поводом к войне послужило похищение жены спартанского царя Менелая Елены троянским царевичем Парисом. Разгневанный Менелай вместе со своим братом Агамемноном собирает греческое войско и отплывают на кораблях к Илиону.
В «Илиаде» и «Одиссее» так же как и во всем троянском цикле, боги принимают непосредственное участие в событиях. Мотивировка всех личных поступков героев идет извне. Что, например, послужило причиной гнева Ахилла на предводителя греческого войска Агамемнона? Гнева, принесшего ахейцам, как сказано в поэме: «страданий без счёта» и «много сильных душ героев» пославшего к Аиду. Поводом к ссоре двух героев послужила пленница, дочь жреца Хриса, Брисеида, которую Агамемнон отобрал у Ахилла. Свою пленницу Хрисеиду он, по воле Аполлона, вынужден был отдать ее отцу Хрису. Таким образом, виновником ссоры Ахилла с Агамемноном оказался бог Аполлон, который наслал на ахейскую рать злую болезнь и тем вынудил Агамемнона вернуть жрецу храма Аполлона в Трое Хрису захваченную у него дочь.
Также, волей богов мотивируются и другие поступки героев и жизненные ситуации. Когда, например, во время поединка Менелай схватил Париса за шлем и потащил в лагерь ахейцев («Илиада», песнь 3), богиня Афродита порвала ремень шлема и освободила Париса. Но ремень мог порваться и сам по себе, без вмешательства покровительствующей Парису Афродиты.
Боги не только вмешиваются в человеческую жизнь, они направляют мысли и поступки людей в нужное им русло. Вследствие решения богов и прямого воздействия Афины Паллады, сочувствующей ахейцам, троянец Пандар стреляет в греческий лагерь, вероломно нарушив недавно заключенное перемирие. Когда троянец Приам является в палатку к Ахиллу просить тело своего сына Гектора, тот идет ему навстречу. Здесь все поступки Приама и Ахилла внушены им богами.
Однако, гомеровский эпос не следует понимать так, что будто бы человек сам по себе ничего не значит, а истинными героями являются боги. Гомер вряд ли понимал мифологию буквально и представлял человека всего лишь жалкой игрушкой богов. Без сомнения, Гомер на первое место в своих поэмах выдвигает именно героев-людей, а боги у него являются только обобщением человеческих чувств и поступков. И если мы читаем о том, как божество вложило в того или иного героя какой-нибудь поступок, то это следует понимать так, что данный поступок – результат собственного решения человека. Но решение это столь подсознательно пришло к нему в голову, что даже сам герой считает его божественным предопределением. И хоть строгий эпический стиль подразумевает, что все мысли, чувства и поступки человека внушены ему богами, Гомер на этой строгой эпической основе приводит бесконечно разнообразные типы взаимоотношения героев с богами. Здесь есть и полная подчиненность человека божественной воле, и гармоническое объединение божественной и человеческой воли, и грубое нападение человека на того или иного олимпийского бога.
В гомеровских поэмах нет почти ни одного эпизода, где бы не действовали боги, являющиеся как бы главными виновниками событий в жизни героев. Боги враждуют друг с другом также как и ахейцы с троянцами, разделившись на два лагеря. Троянцам постоянно покровительствуют Аполлон, Арес, Афродита, ахейцам – Афина Паллада, жена Зевса Гера, Фетида. Это происходит не случайно. Дело в том, что в троянской мифологии древних греков отразился происходивший в то время сложный процесс взаимной ассимиляции культур балканских и малоазиатских греков. В результате этой ассимиляции в пантеоне олимпийских божеств появились боги, так сказать, азиатского происхождения. Это Аполлон, Артемида, Арес, Афродита, постоянно симпатизирующие троянцам. Когда Зевс разрешает богам вступить в войну, все они сразу же становятся на сторону защитников Илиона. Это естественно для психологии древних. Ведь по их понятиям боги тоже являются членами своих родовых общин и подчиняются требованиям общинной этики, которая, прежде всего, обязывает защищать родину.

Гомер очень часто смеется над богами. Даже знаменитую битву богов он рисует не в героическом, а, скорее, в юмористичен ком плане. И действительно, разве можно серьезно воспринимать подобную битву богов, когда Аполлон и Посейдон так заколебали сушу и море, что аж
«В ужас пришёл под землею Аид, преисподних владыка,
В ужасе с трона он спрыгнул и громко вскричал, чтобы сверху
Лона земли не разверз Посейдон, земли сотрясатель...»
Комизм достигает степени бурлеска, когда возвышенное изображается в качестве низменного. В стиле бурлеска Гомер почти всегда описывает сцены, происходящие на Олимпе. Боги у него большей частью пируют и хохочут. В качестве примера можно привести первую песню «Илиады», где обрисована супружеская ревность Геры. Зевс намеревается побить свою ревнивую супругу, а кривоногий уродец Гефест смешит пирующих богов, мечась с кубком вина по дому.
Сильны в поэмах Гомера и сатирические мотивы. Так, циклопы в поэме «Одиссея» изображены как карикатура и сатира на людей, живущих без всяких законов. Сатиричны и образы некоторых богов и героев. И хотя юмористические и сатирические тенденции – всего лишь штрих в многообразной палитре оттенков, которыми Гомер обрисовывает богов и героев, именно за это ему и досталось в свое время от критики. Уже в то время Гомера порицали некоторые современники с точки зрения религии и морали. Многих древних греков коробило то, как им казалось, легкомыслие, с которым Гомер наделил своих богов и героев чуть ли не всеми человеческими слабостями и пороками. Основными порицателями слепого певца выступали пифагорейцы и орфики. Наряду с ними, критически оценивал произведения Гомера Ксенофан. Он писал: «Всё, что есть у людей бесчестного и позорного, писали богам Гомер и Гесиод: воровство, прелюбодеяние и взаимный обман». Платон также считал гомеровские мифы о богах всего лишь худой ложью, а Гераклит, вообще, призывал изгнать Гомера из общественных собраний и даже наказать розгами!
Увы, такова, наверное, участь всех гениев, из века в век оправдывающая утверждение, что «нет в своем отечестве пророка». Иудеи не приняли Христа, на Руси сожгли на костре протопопа Аввакума, да что далеко ходить, в XX веке у нас в стране был выдворен за границу или посажен за решетку не один пророк. Хотя бы тот же Солженицын.
Но не будем сгущать краски, у Гомера, конечно же, были и почитатели. Они считали его поэмы средоточием мудрости, переписывали и заучивали их наизусть. Гомера они воспринимали как идеал и образец для подражания. Под влиянием Гомера развивалась и римская героическая поэзия, в частности, поэзия Вергилия. Однако, еще не известно кто бы одержал верх, будь в те времена книгоиздательства подобно нашим. Боюсь, что «Илиаду» и «Одиссею» тогда не напечатали бы, а если бы и напечатали, то, наверняка, с большими купюрами. Но у Гомера, к счастью, имелся иной выход – он свои поэмы пел. (Как Высоцкий в наше время).

4. Герои

Если боги у Гомера, как уже было отмечено выше, несут в себе все черты обыкновенных людей и поэт, порой, снижается в описании деятельности богов до сарказма (как бы оправдывая известное высказывание, что от великого до смешного – один шаг), то некоторых героев он, в равной степени, наделяет чертами богов. Таков Ахилл, рожденный от богини Фетиды, неуязвимый для стрел и копий, доспехи которому изготавливает сам бог Гефест. Ахилл и сам как бог. От одного его крика в ужасе обращаются в бегство войска троянцев. А чего стоит описание копья Ахиллеса:
«Тяжел был
Крепкий, огромный тот ясень; его никто из ахейцев
Двигать не мог; лишь один Ахиллес без труда потрясал им...»
Конечно, гомеровские поэмы, созданные в эпоху общинно-родового разложения, показывают героев в их новом качестве. Это уже не герои строгого эпического стиля. В характеры гомеровских героев закрадываются черты субъективизма, неустойчивости, изнеженности. Психология некоторых из них весьма капризна. Тот же Ахилл, без сомнения, являющийся главным героем «Илиады», в течение всей поэмы только и знает, что капризничает, из-за пустяков вредит своим же соотечественникам, а когда Гектор убивает его лучшего друга Патрокла, впадает в сущее бешенство. Свои личные интересы он ставит выше патриотического долга. Хотя по законам строгого эпического стиля, он должен был сражаться не из-за мести, а из-за долга перед родиной.
Ахилл, наверное, одна из самых сложных фигур всей античной литературы. В характере его преломились все противоречия той переходной от общинно-родовой формы общества к рабовладению эпохи. В Ахилле, наряду с безумной жестокостью и жаждой мести, уживаются и нежные чувства к Патроклу, и к своей матери, богине Фетиде. Знаменательна в этом отношении сцена, когда Ахилл плачет, поклав голову на колени матери.
В отличие от хитроумного и коварного Одиссея, Ахилл прямолинеен и храбр. Даже зная о своей горькой участи умереть молодым, он всё равно предпринимает этот опасный поход к Илиону. Между тем, как уже было сказано, это герой позднейшего эпоса, когда идеалы сурового героизма уже уходили в прошлое, а на очереди была капризная личность героя, весьма эгоистическая и нервозная. Вместо прежнего первобытного коллективизма на сцену выходила отдельная личность. Именно – личность, а не просто герой, так как по законам родо-племенной общины героем обязан быть каждый мужчина. Каждый мужчина должен был храбро сражаться за свою общину, и величайшим позором считалась трусость на поле боя.
Но в виду того, что в основе творчества Гомера лежит героическая мифология, личность в его поэмах еще находится в крепкой связи со своим родом и племенем, она с ними представляет единое целое. Иное изображение личности выходило бы за пределы эпоса и показывало бы картину более позднего классического рабовладения.
Строго соблюдает правила общинной этики сын троянского царя Приама Гектор. В отличие от истеричного Ахилла он строг, бесстрашен и принципиален. Главнейшая его цель – сражаться за свою родину, за свой народ, за любимую жену Андромаху. Как и Ахилл он знает, что должен умереть, защищая Трою, и тем не менее, открыто идет в бой. Гектор – образец эпического героя, почти лишенный каких-либо недостатков.
Агамемнон, в отличие от Гектора, наделен многочисленными пороками. Он тоже храбрый воин, но в тоже время слабохарактерный, жадный и, так сказать, морально неустойчивый субъект. Порой трус и пьяница. Гомер часто старается его принизить, подать в ироническом ракурсе. Наряду с олимпийскими богами Гомер иронизирует и над героями. И вообще «Илиаду» можно трактовать как сатиру на ахейских царей, особенно на Агамемнона и Ахилла. Конечно, предводитель ахейцев Агамемнон не так капризен и мелочен как Ахиллес, из-за эгоистической обиды которого греки понесли такие большие потери. Он во многом принципиальнее и честнее, но всё равно не может рассматриваться как классический герой эпоса. Агамемнон, в некотором роде, подстать вечно пирующим и смеющимся олимпийским богам.
И наконец – Одиссей, как говорится у Гомера, «по разумности равный богу». Его образ нельзя понимать упрощенно, как образ только дипломата и практика, а тем более, хитреца и авантюриста. Авантюрность образа Одиссея во второй гомеровской поэме имела бы законное место, не будь в герое заложена самоотверженная любовь к родному очагу, «дыму родимой земли» и к ждущей его на Итаке Пенелопе. Но нельзя упускать из вида и время создания «Одиссеи», то есть, период разложения родо-племенных отношений. В связи с этим, в эпосе Гомера волей-неволей отразились и некоторые черты нового, зарождающегося общественного устройства, – рабовладения.
Синтез мифа, сказки и подлинной жизни вел к одной цели – созданию образа нового героя, вобравшего в себя черты, необходимые деятельному человеку эпохи освоения новых земель, развития мореплавания, ремесел, рабовладения и торговли. Не случайно поэтому обращение Гомера к явно авантюрно-приключенческому сюжету. В Одиссее его привлекали прежде всего ум, предприимчивость, ловкость, терпение и мужество, – всё что требовалось для героя новейших времен. Ведь в отличие от остальных ахейских царей Одиссей так же владеет плотницким топором, когда строит себе плот, как и боевым копьем. Люди повинуются ему не по приказу или закону родовой общины, а по убеждению в превосходстве его разума и жизненного опыта.
Конечно, Одиссей практичен и хитер. Он с удовольствием получает богатые дары от феаков и по совету Афины Паллады, покровительствующей герою, прячет эти сокровища в пещере. Попав на Итаку, он с умилением припадает к родной земле, но голова его в этот момент полна хитроумных замыслов, как расправиться с обнаглевшими женихами.
Но Одиссей в основе своей – страдалец. Недаром Гомер постоянно называет его «многострадальным». Он больше страдалец чем даже хитрец, хотя хитрость Одиссея, кажется, безгранична. Не зря в «Илиаде» он часто действует как лазутчик, переодетым пробираясь в осажденную ахейцами Трою. Главная причина страдания Одиссея – непреодолимая тоска по родине, которую он никак не может достигнуть волею обстоятельств. Против него ополчаются боги: Посейдон, Эол, Гелиос и даже Зевс. Страшные чудовища и жестокие бури грозят герою гибелью, но ничто не может сдержать его тягу к родной Итаке, любовь к отцу, жене, сыну Телемаху. Одиссей даже не колебался в выборе, когда взамен родины нимфа Калипсо обещала даровать ему бессмертие и вечную юность. Одиссей выбирает полный невзгод и опасностей путь домой, на Итаку. И, конечно, плохо увязывается с этим нежно любящим мужем и отцом роль кровожадного убийцы, который беспощадно расправляется с женихами, наполнив их трупами весь дворец. Что поделаешь, Одиссей – продукт своей жестокой эпохи, и женихи тоже не пощадили бы его, попади Одиссей к ним в руки.

Подводя итог сказанному, отметим, что бессмертные творения Гомера оказали огромное влияние на всю последующую мировую литературу. Сильно было влияние гомеровских поэм на римскую литературу. Вообще, героический эпос – это исторически закономерный этап в художественном освоении мира, возникший в древние и средние века на решающих, переломных этапах в судьбах народов. Таковы помимо поэм Гомера «Слово о полку Игореве», индийские «Махабхарата» и «Рамаяма», исландские саги, сказания о Нибелунгах древних германцев, киргизский «Манас», карело-финская «Калевала» и многое другое. Как стилизацию подобной эпической поэмы можно отметить «Так говорил Заратустра» Фридриха Ницше. Из произведений XX века, как эпос, – без сомнения, может рассматриваться «Тихий Дон» Михаила Шолохова.
«Творения Гомера есть превосходная энциклопедия древности», – писал поэт Н. И. Гнедич, впервые переведший в 1829 году на русский язык «Илиаду». Гомеровскими поэмами восторгались Жуковский, Белинский, Гоголь.
Не утратил актуальности гомеровский эпос и в наше время – в эпоху крушения патриархально-общинного сталинского казарменного социализма и зарождения чего-то нового, ещё непонятного, но, непременно, лучшего. Прошли времена бездумной героизации, так называемого, славного революционного прошлого. Заметно поубавился пантеон «кремлевских богов». Строгий эпический стиль в описании наших былых побед и свершений сменил смешанный стиль критики и сатиры. Правы были древние: от великого до смешного – один шаг. Главное, не отрываться от родины. Ведь путь на Итаку так долог.