Дом Турбиных.

Киевский музей Михаила Булгакова

Знаменитый киевский музейМихаила Булгакова располагается в доме № 13 по Андреевскому спуску. Второй этаж дома - семь комнат - занимает основная экспозиция «Дом Турбиных». На первом этаже расположены два выставочных зала и Литературная гостиная. Подвал и веранда дома также используются под выставки. В двух двориках усадьбы - нижнем (внутреннем, закрытом) и верхнем - проходят спектакли, вечера, фестивали, встречи. Этот литературно-мемориальный дом-музей (на правах отдела государственного музея истории Киева) был учрежден в 1989 году. А в 1991-м - к 100-летию со дня рождения Михаила Булгакова - была завершена реставрация дома по проекту И. Малаковой, при участии Д. Малакова и… автора этих строк.

Ранней весной 1968 года мне довелось принимать московского гостя - известного литературоведа, крупного исследователя и знатока французской литературы , доктора филологических наук Ф. Наркирьера. После надоедливой и затяжной зимы в столице Федор Семенович покинул свой город и отправился в Киев встречать весну. С Федором Семеновичем я был давно в добрых отношениях, когда увлекся творчеством Андре Моруа - блестящего писателя, автора великолепных романизированных биографий. Федор Семенович не раз встречался в Париже с автором популярных биографических романов в ходе их подготовки к печати на русском языке . Я знал, что гость из Москвы неплохо знает наш город и нежно его любит. Не секрет, что каждый, кто оказывается в городе на Днепре, считает своим долгом посетить Киево-Печерскую лавру, побывать на службе во Владимирском соборе, увидеть Оранту, прогуляться по аллеям Владимирской горки, а также хоть немного побродить по крутым киевским улочкам. Отдав должное главным достопримечательностям города, наш гость перед отъездом решил оставить время для прогулок. Позвонив из гостиницы, мой приятель предложил составить ему компанию, на что я охотно согласился. На следующий день, а он выдался на удивление погожим, я со своей женой Светланой в назначенное время подошел к крутой металлической лестнице, спущенной искусными мастерами-строителями с живописного холма, на котором красовалась Андреевская церковь. Там мы и встретили элегантно одетого Федора Семеновича, который был в отличном настроении. Полюбовавшись творением великого Растрелли и заднепровскими далями с паперти и верхней площадки вокруг знаменитого храма, мы сбежали по гулким ступеням вниз к мощенному кирпичом тротуару и зашагали по Андреевскому спуску к центру древнего Подола.

Обменявшись мнением о только что увиденном, наш гость раскрыл свой портфель, извлек из него томик столичного журнала «Новый мир» и вручил его нам, заметив, что в нем помещен очерк нашего земляка Виктора Некрасова «Дом Турбиных». Еще в Москве он мечтал посетить киевское гнездо булгаковской семьи и теперь, оказавшись в городе на Днепре, захотел вместе с нами отыскать дом «постройки изумительной», который в грозные годы гражданской войны приютил благородных героев пьесы Михаила Булгакова «Дни Турбиных». Тот дом, в котором с 1906 по 1919 г. проживала семья профессора Киевской духовной академии А. Булгакова.

Вскоре мы оказались у подошвы летописной горы Уздыхальницы, на которой стоял несколько усталый двухэтажный дом с красовавшейся на фасаде табличкой с номером 13. И хотя здания на этой улице мало чем отличались друг от друга, как и большинство их в городе, любовь и привязанность писателя к близким и родным его сердцу местам преобразили дом так, что он стал «изумительным». А ведь действительно, только преданный родным пенатам человек может написать такие строки:

«Много лет до смерти (матери), в доме №13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади «Саардамский Плотник», часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым , что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били черные стенные башенным боем. Покупал их отец давно, когда женщины носили смешные пузырчатые у плеч рукава. Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отец - профессор, а часы остались прежними и били башенным боем. К ним все так привыкли, что если бы они пропали как-нибудь чудом со стены, грустно стало бы, словно умер родной голос и ничем пустого места не заткнешь. Но часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и Саардамский Плотник, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжелое время живительный и жаркий…»

Первая наша попытка попасть в дом оказалась неудачной - входная парадная дверь была заколочена. Однако, поднявшись немного вверх, мы обнаружили в деревянном высоком заборе массивные ворота. Они-то и впустили нас в «маленький уютный покатый дворик». Неторопливо осмотрев его небольшую территорию и террасный сад на склоне крутой горы, мы направились к дому с застекленной верандой на «курьих ножках». Справа от нее через узенький мостик были две двери. К ним мы и пошли. К сожалению, ни звонки, ни обычное сотрясение кулаком дверей не дали желаемого результата. Нам двери никто не открыл. Как выяснилось позже, в доме действительно никого не было. Все его обитатели уехали на праздники за город к родственникам.

Огорченные неудачной попыткой заглянуть в покои «Дома Турбиных», мы направились по Андреевскому спуску вниз к сердцу Подола. Проходя вдоль дома, обнаружили ту самую щель между 13 и 11 номерами домов, где Николка Турбин прятал коробку с оружием, и сфотографировали у нее нашего раздосадованного гостя. Вскоре мы прогуливались по узким улочкам старого Подола.

в Москву и ознакомившись с поэтическим очерком В. Некрасова, вскоре и я пришел к этому дому.

Андреевский спуск в ту пору сохранял ауру прежних времен. Почти все дома на нем еще стояли на своих местах. Правда, часть из них была в плачевном состоянии - с облупленной штукатуркой не только со стороны двора, но и с главных фасадов. Еще на нем не появились горе-реставраторы, которые небрежно раскопали древнюю улицу и вывезли куда-то шлифованный бут, заменив его впоследствии необработанным серым камнем с острыми краями, по которым и поныне передвигаться непросто.

Подойдя к обшарпанному, серому, явно требовавшему капитального ремонта дому, я обнаружил, что парадная дверь в него все еще заколочена. Но на стене слева от двери можно было разглядеть нацарапанную острым предметом надпись большими буквами: «Дом Булгакова». На стене и на тротуаре следы подтеков краски - кто-то пытался замазать эти слова. Однако краска не помогала, и буквы «просвечивались» сквозь свежую желтизну.

Не однажды я заглядывал в небольшой аккуратный зеленый дворик, прежде чем решился постучать в заветную дверь, ведущую из дворика в дом через мостик, перекинутый над «мрачным подземельем».

Переступив порог, я очутился, как мне показалось, в знакомой обстановке. В сравнительно большой комнате, которая была преобразована под кухню, у белоснежной изразцовой печки сидела пожилая женщина и что-то готовила к ужину. Выяснив цель моего визита, она, оставив работу, пригласила в свою комнату - за дверь с довольно высоким порогом, в уютное помещение с двумя окнами, смотрящими на улицу.

Так как я был подготовлен к визиту очерком В. Некрасова, то с первых шагов начал догадываться, кто передо мной. И действительно, моя собеседница назвала себя Инной Васильевной, дочерью бывшего хозяина дома - В. Листовничего, у которого семья Булгаковых снимала квартиру. Разговорившись, я был приятно удивлен тем, что Инна Васильевна сменила свою девичью фамилию на «мою», давно носит фамилию мужа Николая Ивановича.

То ли наша общая, не очень распространенная фамилия, то ли взаимная симпатия позволили мне сразу почувствовать себя уютно в этом доме и впоследствии нередко бывать в нем.

Инна Васильевна охотно рассказывала о своем отце, которого она просто обожала, гражданском инженере и архитекторе, никак не походившем на очень несимпатичного Василису из романа М. Булгакова «Белая гвардия». С волнением вспоминала о визитах к ней Виктора Некрасова и сокрушалась, что в известном на всю страну журнале «Новый мир» он так нехорошо описал их первую встречу, а главное, что в качестве прототипа Василисы осмелился назвать ее отца.

Она много рассказывала о семье квартирантов своих родителей, которые занимали второй этаж (на первом жили домовладельцы). О дружбе с младшими их детьми, а также о скромной свадьбе старшего их сына с приехавшей из Саратова Татьяной Лаппой. Показывала фотографии из семейных альбомов. Среди любительских снимков нашлась и оригинальная фотография, на которой была запечатлена семья Булгаковых на ступеньках их дачи в Буче.

Инна Васильевна показывала комнаты, которые занимали их прежние квартиранты, вспоминала меблировку каждой из них. А однажды познакомила меня с соседями, которые проживали на втором этаже, рядом с ее семьей. Соседи занимали две угловые комнаты, окна которых выходили в знаменитую щель, и просторную кухню. В передней у них стояло большое в деревянной раме зеркало из меблировки булгаковской квартиры.

Инна Васильевна, вспоминая о семье Булгаковых, всегда выделяла Варвару Михайловну, мать Михаила, говоря о ней как о талантливой воспитательнице, обладавшей незаурядным умом, говорила об ее умении вести большой дом.

Перечитывая роман «Белая гвардия», я ощутил совпадение всего, что показывала хозяйка квартиры, с тем, что описал Михаил Булгаков в романе «Белая гвардия». И уж очень захотелось увидеть на Андреевском спуске не просто уютный дом с жилыми помещениями, а музей писателя Михаила Булгакова. И я начал думать, как осуществить эту непростую идею.

Не откладывая задуманное свое намерение, я попросил Инну Васильевну разрешить переснять из ее семейного альбома некоторые фотографии. Она любезно откликнулась на мою просьбу.

Узнав, что я по служебным делам собираюсь на Кавказ, Инна Васильевна попросила навестить в Туапсе Тасю - Т. Кисельгоф, первую жену писателя. Она хорошо помнила первую любовь Михаила Булгакова, писала ей, но их переписка как-то не сложилась. Признаюсь, я был несказанно рад этой просьбе и, посетив в конце семидесятых годов кавказское побережье Черного моря, познакомился с Татьяной Николаевной. К тому времени ей было за 80. Несмотря на возраст, выглядела она довольно бодрой. Одна, без посторонней помощи, управляла нехитрым хозяйством в стандартной однокомнатной квартире . Регулярно по утрам отправлялась за покупками в магазины, посещала кинотеатры, живо интересовалась событиями как в стране, так и за рубежом.

Она, к счастью, сохранила хорошую память и рассказывала о своем первом муже, об их совместной жизни во времена революций, многочисленных переворотов и войн много интересного, тогда еще не известного никому.

В один из моих к ней визитов Татьяна Николаевна подарила мне бронзовую настольную лампу, под светом которой создавался роман «Белая гвардия». А позже - сухарницу, на которой молодым Михаилу и Татьяне в день их венчания 26 апреля 1913 года были поднесены свадебные подарки. В другой раз подарила сахарницу, подстаканник и несколько «покалеченную» чайную ложечку, некогда принадлежавшие Михаилу Афанасьевичу. Тогда же хозяйка дома решила расстаться с оригинальными редкими фотографиями из своего ветхого семейного альбома, надеясь, что в ближайшем будущем на родине писателя будет обустроен его музей.

В Москве мне посчастливилось попасть на вечер Г. Панфиловой-Шнейтер, проходивший в музее МХАТ. Несмотря на неблагоприятный климат застойных годов, она очень смело и интересно говорила о булгаковской драматургии и о сложных взаимоотношениях «писателя из Киева» с властью. После ее выступления мы познакомились и с тех пор поддерживали дружеские отношения. Оказалось, что Галина Георгиевна была близкой подругой Л. Белозерской - второй жены М. Булгакова, и свои рассказы о любимом писателе основывала отчасти на сведениях, которыми делилась с ней Любовь Евгеньевна. Уже после смерти Л. передала мне несколько книг из библиотеки писателя, некоторые его личные вещи, доставшиеся ей от жены М. Булгакова.

Знакомство с Татьяной Николаевной и Любовью Евгеньевной, с племянницами Булгакова Еленой Андреевной Земской, Варварой Михайловной Светлаевой позволило мне расширить свои познания о писателе, а также увеличить коллекцию булгаковских реликвий.

Часто приезжая в Москву, я встречался с друзьями и приятелями Михаила Афанасьевича. С Марикой Артемьевной Чимишкян, Натальей Абрамовной Ушаковой, Сергеем Александровичем Ермолинским. К счастью, в Киеве здравствовали уже далеко не молодые сестры Кудрявцевы, дочери коллеги отца М. Булгакова по Киевской духовной академии, которые помнили юного Михаила Булгакова. Они делились воспоминаниями о писателе, передавали уникальные фотографии и книги из отцовской библиотеки.

В. Кончаковский, внук хозяина дома по Андреевскому спуску, 13, подарил для музея два старых подсвечника, стулья, диванчик из домашней обстановки прежних квартирантов своего деда.

Так понемногу росло и расширялось мое собрание булгаковских реликвий. Скоро о нем узнали мои друзья и приятели. Заглядывали ко мне на огонек также почитатели творчества нашего земляка, проживавшие в других городах страны.

Наконец я решил обратиться в городские инстанции, ведавшие культурой, с предложением безвозмездно принять мою коллекцию и создать на ее основе музей Булгакова. Как и следовало ожидать, мне отказали, сославшись на то, что собранных экспонатов маловато, да и само здание на Андреевском спуске ветхое, может не выдержать не только посетителей, но и доски, которую также предлагалось установить на фасад мемориального дома.

Тогда мне было неведомо, что в обращениях к власть имущим я был не одинок: и на другие аналогичные инициативы у чиновников имелись стандартные отказы.

Наступил 1981 год. Управление культуры города все же решило отметить 90-летие со дня рождения известного всему миру писателя и установить мемориальную доску на доме, где в начале ХХ века жил Михаил Булгаков. Киевский скульптор А. Кущ в короткий срок создал оригинальный памятный знак с портретом писателя. К сожалению, в юбилейном году доска не была отлита. Только в следующем, 1982, ее установили на фасаде дома №13 по Андреевскому спуску без официальной церемонии открытия.

И хотя основные события на Андреевском спуске еще и не начинались, все же подольские районные власти разрешили открыть на первом этаже дома №13 театральную выставку по произведениям нашего знаменитого земляка - Михаила Булгакова.

Чувствуя, что в обществе вот-вот произойдут значительные перемены, отцы города в 1989 году приняли решение к 100-летнему юбилею автора романа «Мастер и Маргарита» создать при Музее истории Киева Литературно-мемориальный музей Михаила Булгакова. К тому времени жильцы первого этажа здания были давно отселены из-за угрожающей сырости помещений, где обитало много семей, а на втором этаже все еще жили две семьи, которые с нетерпением ждали случая покинуть этот неблагоустроенный, сырой, аварийный дом и переехать в новые квартиры.

Оставшиеся жильцы конфликтовали с районными властями, добиваясь жилья в центре города. Однако И. Салий как партийный руководитель района смог найти компромисс и в короткое время решил их «квартирный вопрос».

Когда жильцов переселили, все участники проекта по созданию музея, осознавая, что юбилей Михаила Булгакова не за горами, активно принялись за работу. Возглавила ее Тамара Евгеньевна Хоменко, директор Музея истории Киева, при активной поддержке и личном участии первого секретаря Подольского райкома партии Ивана Николаевича Салия. В штат создающегося музея сразу были приняты высококвалифицированный инженер-строитель и киевовед Дмитрий Васильевич Малаков, а также автор этих строк. Мы вместе с реставраторами взялись за работу по восстановлению старого здания и созданию в нем музея.

Автором проекта реставрации утвердили Ирину Магомедовну Малакову, главного архитектора проектов института Укрпроектреставрация. По ее замыслу основной задачей было восстановление первоначальной планировки квартиры на втором этаже. Непременное условие также - сохранение главного фасада, щитовых паркетных полов, дверей, кафельных печей, ступеней парадной лестницы.

Проследив за передвижением по квартире героев романа «Белая гвардия», можно было получить точные координаты почти всех помещений в доме. В надежде найти следы прошлого были тщательно обследованы все стены, каждый дверной и оконный проемы. И наши поиски увенчались успехом - многое удалось отыскать.

Уже на «половине Тальбергов» на стене в правом углу у окна был обнаружен небольшой заштукатуренный крюк, на котором прежде была укреплена икона. Значит, автор романа «Белая гвардия» не фантазировал, а изобразил на его страницах происходившее в доме - Елена стоит в своей комнате на коленях перед иконой Божьей матери и отмаливает Алексея.

Реставраторам как нельзя кстати пришлись любительские фотографии, сделанные в интерьере большинства комнат, а также на самой веранде, которые помогли при разработке проектной документации . В ходе реставрации, при демонтаже стен, полов, чердака были сделаны любопытные находки, которые использовались в процессе ремонта здания и при создании экспозиции музея.

Очень хотелось отыскать мебель, которой в свое время пользовалась семья профессора А. Булгакова. На загородной даче одного из жильцов дома удалось обнаружить большое красивое зеркало, которое вскоре вернулось в гостиную на свое прежнее место. На Андреевском спуске, в доме напротив турбинского, нашлось фортепьяно, некогда принадлежавшее жильцам второго этажа.

Параллельно с реставрационными работами разрабатывалась научная концепция, которую создавала приглашенная в штат музея К. Питоева, известная своими замечательными работами в Киевском театральном музее. Кира Николаевна предложила оригинальную идею создания экспозиции «Дома Турбиных», где сосуществуют в едином пространстве реальные Булгаковы и герои романа «Белая гвардия» Турбины. Этим как бы выполнялась воля писателя, «отдавшего» свою обитель любимым героям романа.

Автор художественной концепции, известный художник, лауреат Национальной премииТ. Шевченко А. Крыжопольский предложил мир вымысла писателя одеть в белые одежды. Так в самом доме гармонично существуют мир реальный - булгаковский - и мир, вымышленный писателем, - турбинский.

В штат музея были зачислены как опытные специалисты-музейщики С. Бурмистренко, Л. Свершкова, С. Ноженко, так и молодые перспективные сотрудники - Л. Губианури, И. Воробьева, Е. Шрага, которые быстро адаптировались в коллективе, с успехом проявляя свои незаурядные творческие возможности.

Узнав о том, что на родине Михаила Булгакова создается музей, его родные и близкие решили передать в Киев кое-что из семейных реликвий. Кроме того, они охотно делились воспоминаниями и семейными преданиями.

Необходимо отметить, что первыми помощниками по наполнению экспозиции «Дома Турбиных» являются племянницы писателя Е. Земская, его крестница, И. Карум и В. Светлаева. Большую помощь оказали нам И. Гусева и О. Жежель - двоюродные племянницы М. Булгакова.

Благодарны мы также племяннице Татьяны Николаевны Т. Вертышевой за безвозмездную передачу музею уникального архива семьи Лаппа.

Доктор В. Кончаковский, внук хозяина дома №13 по Андреевскому спуску, театровед Г. Панфилова-Шнейтер также безвозмездно передали в музей ценнейшие материалы, связанные с именем Мастера.

Запомнились нам и поездки в Сибирь к племяннице М. Булгакова И. Карум. Ирина Леонидовна, дочь Варвары Афанасьевны, хорошо помнила Киев, город своего детства. Она охотно рассказывала о своей семье. Вспоминала о приездах своего дяди - Михаила Булгакова в Киев и прогулки с ним по улицам города. Ирина Леонидовна передала нам предметы домашнего обихода из киевского дома своей матери Варвары Афанасьевны, уникальные фотографии из семейного альбома, а также рукопись мемуаров своего отца Леонида Сергеевича.

Помогли музею молодые бизнесмены супруги Александр и Валентина Дименко, Юрий и Ольга Апанасенко. Подставили свое плечо В. Омельченко, Н. Делас, В. Юткин, Ю. Корнев, В. Фиалко, В. Маханьков, А. Кривопишин, Н. Чурилов, Т. Сергейцев…

Как и прежде, так и теперь «Дом Турбиных» активно посещают школьники, студенты, солдаты, писатели, драматурги, домохозяйки, офицеры, рабочие, милиционеры, певцы, музыканты, повара, режиссеры, дипломаты, бизнесмены, литературоведы, министры, издатели, художники, пенсионеры, президенты…

Многочисленные гости Андреевского спуска у излучины фантастической киевской улицы, как правило, замедляют шаги, рассматривая недавно установленный здесь памятник М. Булгакову, а затем обозревают дом «постройки изумительной» с двумя памятными досками на его фасаде. А желающие увидеть все «семь пыльных и полных комнат», ощутить, что происходило здесь, когда в нем жили доктор Алексей Турбин, его сестра - рыжая Елена и их младший брат юнкер Николка, - могут взлететь по той же крутой парадной двухмаршевой лестнице и подняться на второй этаж.

Источник: http://www. /3000/3680/67407/

Виртуальная экскурсия

ЗАХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА…

Я притянул насколько возможно мою казарменную лампу к столу и поверх ее зеленого колпака надел колпак из розовой бумаги, отчего бумага ожила. На ней я выписал слова: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими». Затем стал писать, не зная еще хорошо, что из этого выйдет. Помнится, мне очень хотелось передать, как хорошо, когда дома тепло, часы, бьющие башенным боем в столовой, сонную дрему в постели, книги и мороз. <...> Писать вообще очень трудно, но это почему-то выходило легко. Печатать этого я вообще не собирался.

М. Булгаков, «Тайному другу»

Главное отличие киевского музея Булгакова от московских вот какое.

Если ваш интерес к Булгакову зиждется на «Мастере и Маргарите» или вам просто хочется посмотреть знаменитый дом на Садовой, в котором останавливалась шайка Воланда – то добро пожаловать в Москву, в музеи «Булгаковский дом» и «Нехорошая квартира». Добро ли вам пожаловать в квартиру 34, которая описана в романе под именем квартиры 50, я не знаю, но обещаю узнать в следующий раз.

«Белую гвардию» молодежь, штурмующая эти музеи, увы, в большинстве своем не читала. И ничего страшного – в московских музеях им вполне хватает мастера с Маргаритой. Ну, и профессора Преображенского с Шариковым до кучи.

А вот в киевском музее людям, не читавшим «Белую гвардию» (или хотя бы не смотревшим «Дни Турбиных»), делать нечего. Ну не почувствуют они главного. В лучшем случае пройдут с экскурсией по второму этажу, послушают рассказ экскурсовода, да и отправятся восвояси. Не разглядят они на лампе того самого зеленого абажура , в изразцовой печке не увидят Саардамского Плотника, а на окнах не заметят кремовых штор.

Ну, в московских музеях мы уже были, и на этот раз пришел черед музея киевского, расположенного на родине Михаила Афанасьевича, в доме, где будущий автор «Белой гвардии» провел свои юные годы. В этом же доме, в том же втором этаже, поселились впоследствии волей автора и герои «Белой гвардии», «Дней Турбиных». Вот в этой квартире мы сегодня и побываем.

Не будем говорить обязательных слов о том, что именно в этом романе так остро чувствуется тема Дома, единственного зыбкого островка уюта посреди охваченного войной бушующего города. Кто читал, то знает об этом и без нас, а остальным объяснить это на словах все равно не удастся. Поговорим лучше про обитателей дома.

Для людей, слабо знакомых с творчеством Булгакова, я поясню следующую вещь. Если приглядеться к литературной семье Турбиных и сравнить ее с реальной семьей Булгаковых, то можно отчетливо ощутить, что сквозь образ первой более чем явственно проступают черты второй – недаром Булгаков считается, пожалуй, самым автобиографичным из русских писателей. Нет, семья Турбиных даже при всех сходствах это, конечно, не семья Булгаковых. Это, скорее, отражение семьи Булгакова в призме его художественного восприятия. (Как завернул-то! Отражения в призме, правда, быть не может, но давайте простим мне эту физически неграмотную метафору). Фамилию Турбина, к слову, носила бабушка Булгакова.

Старшего брата, врача Алексея Турбина, старший брат, врач Михаил Булгаков, разумеется, писал с себя. Ну, то есть, конечно, нельзя сказать, что Алексей Турбин – это сам Михаил Афанасьевич; но это, без сомнения, кто-то до чрезвычайности на него похожий. И Николка – это не то чтобы брат Булгакова Николай, но весьма напоминающий его персонаж. Елена Турбина – образ, слепленный из сестер Елены, Веры, Надежды и Варвары. Мышлаевский, Шервинский, Карась – в них всех узнаются добрые друзья Булгакова, так часто собиравшиеся под крышей его дома. А уж сам этот дом узнается в «Белой гвардии» с точностью до мелочей. И сегодня под его крышей всё устроено так, что Булгаковы и Турбины живут одновременно, в двух незримо соприкасающихся мирах.

https://pandia.ru/text/78/119/images/image004_79.jpg" alt=" Внутренний двор " align="left" width="368" height="276 src=">Фотографировать, к сожалению, в квартире Булгаковых нам не разрешили – авторскую экспозицию снимать почему-то нельзя. Да что ж такое, сговорились что ли булгаковские квартиры Киева?! Ладно, мы люди законопослушные – нельзя, стало быть, нельзя. Особенно если фотографии музея и так можно найти в интернете. Я надеюсь, их авторы не обидятся, если я покажу вам некоторые из них.

Эпиграф к экскурсии

Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, – все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных.

М. Булгаков, «Белая гвардия»

Войдя в двери дома и поднявшись по лестнице на второй этаж, мы через переднюю попадём в турбинскую квартиру и увидим два стоящих рядышком стула – один обыкновенный, разве что очень старый, а второй – абсолютно такой же, но совершенно белый, будто гипсовый. Это своеобразный эпиграф к экскурсии. Он говорит нам о слиянии двух миров – реального и литературного.

Вещей, принадлежавших семье Булгакова, до наших дней дошло, увы, не так много. Но в этой квартире, тем не менее, очень подробно воссоздана былая обстановка. Она складывается из настоящих вещей булгаковской семьи и дополнена копиями предметов, не дошедших до нас. Эти-то копии, словно вынырнувшие в наш мир прямиком из «Белой гвардии», и окрашены в белый цвет.

Вот и получается, что в квартире сегодня ощущаешь присутствие сразу обеих семей: Булгаковы живут среди настоящих вещей, а Турбины обитают в снежно-белом мире.

https://pandia.ru/text/78/119/images/image006_58.jpg" alt=" Гостиная " align="left" width="234" height="312 src=">
Первая постановка «Дней Турбиных» во МХАТе. Гостиная. Фото Сергея Третьяка

Давайте попытаемся разобраться, кто здесь кто. Судя по всему, стоят в таком порядке: Лариосик, Мышлаевский, Студзинский, Алексей Турбин, Николка, Шервинский. Сидит, разумеется, Елена. Но на предыдущей фотографии – гостиная Турбиных на сцене МХАТа, а мы давайте оглядимся в настоящей гостиной Булгаковых.

Аккомпанемент" href="/text/category/akkompanement/" rel="bookmark">аккомпанемент Шервинский, окрыленный отъездом Елениного мужа, пел эпиталаму богу Гименею. Судя по цвету, фортепьяно – аутентичное, а, значит, играла на нем и мать Булгакова, Варвара Михайловна. Вот, кстати, ее фотография – как раз в этой гостиной под портретом уже год как покойного мужа.

Сравните обстановку в гостиной тех лет с нынешней, и попытайтесь найти отличия: тот же стол с той же лампой, то же кресло, те же цветы – разве что сплошь белые. Не дожила до наших дней и рама портрета. А вот сам портрет отца семейства, профессора Афанасия Ивановича Булгакова – подлинный.

– отца писателя. Фото Елены Шарашидзе

Слева на этом фото можно заметить угол печи, расположенной в углу гостиной и греющей сразу три смежные комнаты. Это – тот самый Саардам, на изразцы которого гостями и хозяевами дома были нанесены знаменитые надписи. Только надписи эти были не тут, в гостиной, а с другой стороны печи – с того ее боку, который выходит в столовую за стенкой (мы еще дойдем туда). А оставшийся бок треугольного изразцового столба выходит в комнату Елены. Давайте выйдем туда и мы.

Комната Елены (половина Тальбергов)

Вот он, бок той же печки – в углу комнаты, а внизу чугунная дверца-заслонка: через нее печь и топится.

«В спальне у Елены в печке пылают дрова. Сквозь заслонку выпрыгивают пятна и жарко пляшут на полу.» М. Булгаков, «Белая гвардия».Фото Елены Шарашидзе

Очаровала меня изразцовая печка, да оно и не удивительно. Но давайте все-таки отвлечемся от нее и оглядимся по сторонам. На предыдущей фотографии виден комод, над которым развешены семейные фотографии. Центральная рама – для портрета самой Елены, но рама пуста. Это потому что в образе Елены слились сразу четыре сестры Булгакова: Вера, Надежда, Варвара и Елена. Нарисуйте в пустой раме портрет силой своего воображения.

Пустая рама портрета Елены. Фото Елены Шарашидзе

shortcodes">

Дом Булгаковых на Андреевском спуске в Киеве

Писатели часто описывают в своих произведениях дома, квартиры, особняки, где живут их герои. Мы воспринимаем их как вымышленный мир, существующий только в литературе. Однако, задумайтесь: такие жизненные подробности как вечно капающий кран или трещинка на синей чашке от давно сгинувшего сервиза - откуда им взяться, как не из жизни? Все просто - оглядывается писатель вокруг себя, сидя за своим письменным столом, и переносит то, что видит, на бумагу. Так и возникает просторный дом Наташи Ростовой, уютная спальная Обломова, «нехорошая квартира» в «Мастере и Маргарите». Да-да, «нехорошая квартира» имела реальный прототип - московскую коммуналку по адресу Большая Садовая, 10 (302-бис), куда в 1921 году въехал Михаил Булгаков с женой Татьяной Лаппа. Еще один известный дом писателя — в Киеве на Андреевском спуске, где он родился и вырос. Киевская квартира писателя тоже при деле - в ней живет и действует семья Турбиных из романа «Белая гвардия».Теперь в обеих квартирах музеи. Кстати, долгое время в России не было нормального, полноценного музея Михаила Булгакова, и поклонники ездили в Киев, где музей существует давно - с 1989 года. В киевской квартире-музее настоящих вещей писателя не так много. Но этот недостаток окупает оригинальность идеи - здесь в одном доме сосуществует два мира, реальный и вымышленный - мир булгаковского детства и юности и мир «Белой Гвардии».

Скамья и стулья - из гарнитура, принадлежавшего семье Булгаковых

Интересно, что предметы интерьера, выдуманные Булгаковым для Турбиных, выкрашены в белый цвет. Этот цвет несет так много ассоциаций - белый есть в названии романа, белый — это снежный вихрь, закруживший жизнь героев и засыпавший снегом улицы Киева времен Гражданской войны. Реальные вещи семьи Булгаковых оставлены как есть. Комнаты здесь двуличные - та, в которой жил юный Михаил, является одновременно и комнатой Николки.

Рабочий стол в комнате Михаила Булгакова-Николки Турбина

Смысловой центр комнаты Михаила-Николки - место, где Булгаков занимался, будучи студентом-медиком. Здесь стоит изящное венское кресло и стол в сдержанном классическом стиле. На столе - личные фото и книги семьи Булгаковых. Удачно, что рабочее место прямо напротив окна. Стол хорошо освещен, а, кроме того, можно немного отдохнуть от изучения лимфатической системы и строения человеческого черепа и дать отдых уставшим глазам, разглядывая улицу. Может быть, именно в такие моменты будущий врач отгонял смутные мечтания о писательской судьбе? Как бы то ни было, здесь всегда горит зеленая лампа. Это символ грядущего писательского удела Булгакова (когда он жил в Киеве, то был врачом, а вот писательское дарование взяло верх уже позже, в Москве).

На этих фото Булгаковым принадлежит масса фотографий, безделушек, книги, ноты и один-единственный стул

Вещей, принадлежащих Булгаковым, здесь немного - 500 из 3 трех тысяч. Поэтому фотографии, книги, письма и ре-е-едко мебель (а это как раз то, что нас интересует) - как в белой раме. Однако, именно такой стул или такой диванчик из «неродных» вполне могли стоять в доме Булгаковых, поскольку все предметы принадлежат той эпохе - концу 19 — началу 20 века.

Коридор в московском музее-квартире Булгакова

Как сами понимаете, интерьер киевского дома Булгаковых далеко не аутентичен. Больше о том, в какой обстановке Михаил Афанасьевич писал «Собачье сердце» или «Мастера и Маргариту», можно получить в московском музее-квартире. Как там? «…Вся большая и полутемная передняя была загромождена необычными предметами и одеянием. Так, на спинку стула наброшен был траурный плащ, подбитый огненной материей, на подзеркальном столике лежала длинная шпага с поблескивающей золотом рукоятью. Три шпаги с рукоятями серебряными стояли в углу так же просто, как какие-нибудь зонтики или трости. А на оленьих рогах висели береты с орлиными перьями». Вот такой была прихожая «нехорошей квартиры». Конечно, Булгаков с женой занимали вовсе не всю квартиру, ведь это была коммуналка. Здесь, на общей кухне гремела сковородками и сплетничала та самая Аннушка (в реальности Анна Горячева), которая пролила подсолнечное масло…

Прихожая «нехорошей квартиры», стойка для зонтов, принадлежащая Булгаковым

«…Вся большая и полутемная передняя была загромождена необычными предметами и одеянием. Так, на спинку стула наброшен был траурный плащ, подбитый огненной материей, на подзеркальном столике лежала длинная шпага с поблескивающей золотом рукоятью». Вот такой была прихожая «нехорошей квартиры», которую Михаил Булгаков списал со своего жилища в Москве. В реальной прихожей, скорее всего, вместо плащей и шпаг можно было увидеть зонтики и грязные галоши. А в самой квартире кишели разнообразные персонажи, не такие волшебные, как Воланд или кот Бегемот, но не менее фантасмагоричные - такие могли проживать только в советских коммуналках. К примеру, здесь, на общей кухне гремела сковородками и скандалила та самая Аннушка (в реальности Анна Горячева).

В первой части поста я рассказала о киевской квартире писателя, где он провел свои детские и юношеские годы. После мытарств Гражданской войны писатель оставил Украину, в Москву он перебрался в 1921 году. И если раньше он был врачом, то здесь началась новая жизнь — писательская.

Первый и единственный государственный музей Булгакова открылся в квартире по адресу Большая Садовая, 10 (302-бис) только в 2007 году. Комнаты обставлены мебелью, которой действительно пользовался писатель. Она была подарена государству родственниками. Последнее весомое и важное пополнение состоялось в 2010 году - мебель и вещи из последней квартиры писателя в Нащокинском переулке 3/5 передал потомок друзей жены писателя Елены. Это, конечно, не квартира Булгакова в чистом виде, а некая сборная солянка из разных периодов жизни, разных квартир.

А в 1921 году въехали Булгаковы в одну-единственную комнату, поскольку здесь была коммуналка. Эта комната в музее носит название «комната Булгакова». Там находится единственная вещь, которая осталась со времени проживания здесь четы Булгаковых - книжная полка. С ее помощью Булгаковы старались украсить неуютную комнату. Полка старинная, с головами сфинксов по бокам — уже тогда проявилось пристрастие Михаила Афанасьевича к старинной мебели.

Комната Булгакова: стол принадлежал прототипу доктора Преображенского - дяде писателя Н.М.Покровскому

В этой комнате стоит один интересный предмет мебели, сейчас мало распространенный - зеркало псише (от «Психея»). Это зеркало в раме на ножках, которое можно наклонять под нужным углом — для обзора туфель, например. У булгаковского псише были боковые тумбы, где в великом беспорядке хранились бумаги. Михаил Булгаков, обшаривая дом в поисках важных бумаг, писал жене Елене в 1938 году: «Пришлось вторгнуться в твою Психею (прости! Но что делать?) Я вторгся и обомлел, увидев в конфетных коробках сотни бумажек. Прежде всего, я постарался угадать систему, по которой они сложены, но не угадал… Боги мои! Что же это меня ждет?!».

Книжная полка со сфинксами и псише

Кухня - сердце и ужас коммунальной квартиры. Здесь царствовала Анна Горячева по прозвищу Аннушка-Чума — прототип той самой Аннушки, которая пролила подсолнечное масло. Да что там — под боком у Булгакова шумел целый выводок разнообразных странных личностей — прототипов «героев» «Собачьего сердца», «Дьяволиады», «Мастера и Маргариты». Богатейшая пища для творчества!

Обстановка коммунальной кухни в музее-квартире Булгакова

Старинный буфет принадлежал Булгаковым, фото Анны Горячевой принес в музей один из ее потомков

Синий кабинет в квартире-музее Булгакова

Синий кабинет — это последний кабинет писателя в квартире в Нащокинском переулке. Он воссоздан по воспоминаниям друзей и родственников, большая часть мебели в нем — «родная». Здесь стоит гардероб (не самый вместительный, я бы такой не одобрила), пианино - с ними все понятно. Но вот еще один оригинальный предмет мебели, который сейчас не встречается - шкаф-бюро с выпуклой передней дверцей и странным прозвищем «монашка». Такое название подобные шкафы получили за свою компактность, они могли поместиться и в келье монашки. Хороши они были и многофункциональностью - одновременно могли служить платяным шкафом, комодом и секретером. Булгаковы, кстати, ласково называли его «пузатик».

Шкаф-бюро «монашка» и гардероб, шпон красного дерева

Самое главное в кабинете, а тем более в писательском - конечно же, письменный стол. У Булгакова в этой роли выступал секретер - в стиле неоклассицизма, с множеством потайных ящичков. Откидная панель, заменяющая стол, покрыта красноватой кожей. Это еще одно свидетельство любви Михаила Афанасьевича к старинной мебели. Надо сказать, что секретеры появились во Франции за сто лет до булгаковского — во второй половине 18 века, и потом распространились по Европе. Они представляли небольшой шкафчик с откидной доской в виде столика и с большим количеством отделений и потайных механизмов (отсюда и название), чтобы хранить письма от любовников или по поводу заговоров против короля.

Секретер, вторая четверть 19 века, шпон красного дерева, металл

Архивные фото свидетельствуют, что за этим секретером Булгаков работал во второй половине 30-х годов, как раз тогда, когда писал «Мастера и Маргариту». Может быть, этот романтичный предмет мебели сыграл свою пусть маленькую, но все же роль, в создании особой атмосферы романа? А самое главное - возможно, за ним работали не один, а два величайших писателя! Если верить семейной легенде Булгаковых, секретер принадлежал Гоголю — его портрет украшает центр секретера. Причем Гоголь работал стоя - верхний ящик выдвигается и превращается в рабочую поверхность-конторку. Вот такие удивительные и значительные тайны хранит этот секретер! И только такой, загадочный и необычный предмет мебели мог служить Михаилу Булгакову, создавшему для нас фантастические и волшебные миры своих книг!

Образ дома в романе «Белая гвардия» является центральным. Он объединяет героев произведения, оберегает их от опасности. Переломные события в стране вселяют тревогу и страх в души людей. И только домашний уют и тепло могут создать иллюзию покоя и безопасности.

1918 год

Велик год тысяча девятьсот восемнадцатый. Но он также и страшен. Киев с одной стороны заняли немецкие войска, с другой - армия гетмана. А слухи о прибытии Петлюры вселяют все большее беспокойство в горожан, и без того напуганных. На улице снуют приезжие и всякие сомнительные личности. Тревога витает даже в воздухе. Такой Булгаков изобразил обстановку в Киеве в последний год войны. А образ дома в романе «Белая гвардия» он использовал для того, чтобы герои его смогли спрятаться, хотя бы на время, от надвигающейся опасности. Характеры главных героев раскрываются именно в стенах квартиры Турбиных. Все, что за пределами ее - словно другой мир, страшный, дикий и непонятный.

Задушевные беседы

Тема дома в романе «Белая гвардия» играет важную роль. В квартире Турбиных уютно и тепло. Но здесь также герои романа спорят, ведут политические дискуссии. Алексей Турбин - самый старший из жильцов этой квартиры - ругает украинского гетмана, самый безобидный проступок которого заключается в том, что он принудил русское население говорить на «гнусном языке». Далее он извергает ругательства в адрес представителей гетманского войска. Однако нецензурность его слов не умаляет правды, которая таится в них.

Мышлаевский, Степанов и Шервинский, младший брат Николка - все взволнованно обсуждают происходящее в городе. А также здесь присутствует Елена - сестра Алексея и Николки.

Но образ дома в романе «Белая гвардия» - это не воплощение семейного очага и не прибежище для инакомыслящих личностей. Это символ того, что осталось еще светлое и настоящее в полуразрушенной стране. Политический перелом всегда порождает беспорядки и разбой. А люди, в мирное время, казалось бы, довольно порядочные и честные, в сложных ситуациях показывают свое истинное лицо. Турбины и их друзья - немногие из тех, которых перемены в стране не сделали хуже.

Предательство Тальберга

В начале романа дом покидает муж Елены. Он убегает в неизвестность «крысьей пробежкой». Слушая уверения мужа в скором возвращении с армией Деникина, Елена, «постаревшая и подурневшая», понимает, что он уже не вернется. Так и произошло. У Тальберга были связи, он ими воспользовался и смог бежать. И уже в конце произведения Елена узнает о его предстоящей женитьбе.

Образ дома в романе «Белая гвардия» - это своего рода крепость. Но для трусливых и эгоистичных людей она - как тонущий корабль для крыс. Тальберг бежит, и остаются лишь те, кто может другу другу доверять. Те, кто не способен на предательство.

Автобиографичное произведение

На основе собственного жизненного опыта создал этот роман Булгаков. «Белая гвардия» - это произведение, в котором герои высказывают мысли самого автора. Книга не является общенациональной, поскольку посвящена лишь определенному социальному слою, близкому писателю.

Герои Булгакова не раз в самые тяжкие минуты обращаются к Богу. В семье царит полная гармония и взаимопонимание. Именно таким себе представлял идеальный дом Булгаков. Но, возможно, тема дома в романе «Белая гвардия» навеяна юношескими воспоминаниями автора.

Всеобщая ненависть

В 1918 году в городах преобладала озлобленность. Она имела внушительный масштаб, так как порождена была многовековой ненавистью крестьян по отношению к дворянам и офицерам. И к этому также стоит добавить злость местного населения по отношению к оккупантам и петлюровцам, появления которых ждут с ужасом. Все это автор изобразил на примере киевских событий. И только родительский дом в романе «Белая гвардия» является светлым, добрым образом, внушающим надежду. И здесь укрыться от внешних жизненных бурь могут не только Алексей, Елена и Николка.

Дом Турбиных в романе «Белая гвардия» становится пристанищем и для людей, близких по духу их обитателям. Елене и ее братьям родными стали Мышлаевский, Карась и Шервинский. Они знают обо всем, что происходит в этой семье - обо всех горестях и упованиях. И им здесь всегда рады.

Завет матери

Турбина-старшая, которая умерла незадолго до событий, описываемых в произведении, завещала своим детям жить дружно. Елена, Алексей и Николка сдерживают обещание, и только это их спасает. Не дает погибнуть им любовь, понимание и поддержка - составляющие истинного Дома. И даже тогда, когда Алексей находится при смерти, и врачи называют его «безнадежным», Елена продолжает верить и находит поддержку в молитвах. И, на удивление докторам, Алексей выздоравливает.

Большое внимание автор уделил элементам интерьера в доме Турбиных. Благодаря мелким деталям создается яркий контраст между этой квартирой и той, которая находится этажом ниже. В доме Лисовича обстановка холодная и неуютная. А после ограбления Василиса отправляется к Турбиным за душевной поддержкой. Даже этот на первый взгляд неприятный персонаж чувствует в доме Елены и Алексея себя в безопасности.

Мир, находящийся за пределами этого дома, погряз в неразберихе. Но здесь все так же поют песни, искренне улыбаются друг другу и смело смотрят опасности в глаза. Эта атмосфера привлекает и другого персонажа - Лариосика. Родственник Тальберга почти сразу здесь стал своим, что не удалось мужу Елены. Все дело в том, что прибывший гость из Житомира обладает такими качествами, как доброта, порядочность и искренность. А они являются обязательными для длительного пребывания в доме, образ которого изобразил столь живо и красочно Булгаков.

«Белая гвардия» - роман, который был издан более 90 лет назад. Когда по этому произведению в одном из московских театров была поставлена пьеса, зрители, чьи судьбы были так похожи на жизнь героев, плакали, падали в обморок. Это произведение стало чрезвычайно близким для тех, кто пережил события 1917-1918 гг. Но роман и позже не потерял актуальности. А некоторые фрагменты в нем необыкновенным образом напоминают и настоящее время. И это лишний раз подтверждает, что настоящее литературное произведение всегда, в любые времена актуально.