Родион романович раскольников значение имени с белов. Раскольников, родион романович

Отличительными чертами великого русского писателя Фёдора Михайловича Достоевского являются глубина, проникновенность, нравственная сила, недаром именно от него пошло философское течение «почвенничество». Социально-философский роман «Преступление и наказание» – популярный и известный не только в России, но и в мире шедевр Достоевского.

Роман представляет собой яркое и правдивое отражение жизни российского общества середины девятнадцатого века – нищета, алкоголизм, девушки бедных семейств, вынужденные жить по жёлтому билету (Соня Мармеладова), беспредел ростовщиков (старуха-процентщица Алёна Ивановна). Роман открывает читателю все уголки и закоулки тогдашней жизни, порой жестокие и мрачные. Следуя за Родионом Романовичем Раскольниковым, мы видим десятки человеческих судеб, все стороны российской действительности, разных людей – «тварей дрожащих» и «власть имеющих».

Имена и фамилии главных героев романа являются «говорящими» – с первого прочтения у читателя легко складывается определённое мнение о личности, характере этих персонажей.

Главным героем социально-философского романа «Преступление и наказание» Фёдора Михайловича Достоевского является Родион Раскольников, бывший студент, живущий в глубокой нищете. Родион умён, добр. Он наблюдает за окружающим его обществом, видит страдания людей, размышляет об общественном устройстве. Будучи окружённым бедностью и людским горем, Раскольников создаёт бесчеловечную теорию.

Говорящая фамилия Раскольников произошла от слова «раскол», раскольниками называют тех, кто отделился, отвергнул основное течение. Родион подобно раскольникам отринул нравственные законы, изобрёл свою собственную нравственную теорию, которая противоречила жизни. Он был отколот от всех групп и слоёв, от всех течений и законов. Его последующее раскаяние, понимание всей тяжести преступления раскололо его душу, привнесло противоречие разума и души, теории и жизни.

Крах теории для Родиона означал крах всего, все жизненных установок. Он теперь отделён от общества, отныне он – раскольник. Если бы не Соня Мармаледова, Раскольников не смог бы жить дальше. Соня – дочь Мармеладова, чистая девушка, робкая, о чем говорит её фамилия, но верующая, духовно богатая, даже долгое время работая по желтому билету (занимаясь проституцией), она не потеряла чистоты души. Соня показала Родиону свою «правду» – добро, веру в людей и Бога, искренность. Имя Софья выбрано Достоевским не случайно. Святая София – мать святых Веры, Надежды, Любви – мучениц, воспитанных своей матушкой в духе христианских ценностей и претерпевших страшные страдания от римских властей. Так и Соня Мармеладова «воспитала» Раскольникова, показала ему праведную жизнь по христианским заветам, ценность и благостность веры в Бога. Она, как и стародавние мученицы, борцы за веру, не помутнела душой, даже занимаясь неблагочестивым занятием, ради выживания.

Андрей Семёнович Лебезятников – молодой человек, полный идей и теорий. Умом он не отличается, поэтому все его социальные и философские размышления робки и зачастую глупы. При этом Андрей Семёнович хочет показать себя умным человеком и преклоняется перед новыми, необычными социальными теориями, такими например как построение коммун. Здесь просматривается аналогия фамилии Лебезятникова со словом «лебезить» – заискивать.

Дмитрий Прокофьевич Разумихин – друг Раскольникова, так же как и он, бывший студент. Без труда можно заметить аналогию его фамилии со словом «разум». Разумихин искренне заботиться о своём друге Родионе, даёт ему мудрые советы. Дмитрий Прокофьевич личность сильная, рациональная.

Заметов Александр Григорьевич – письмоводитель, сотрудник полицейской конторы. Можно проследить аналогию его фамилии со словами «заметка», «замечать». Он был человеком проницательным и подозревал Раскольникова в убийстве, пытался его дразнить, но при этом не открывал всех карт.

Имена у Достоевского.

Интересно было узнать, над чем больше всего работал Достоевский, когда писал роман «Преступление и наказание». Мне кажется, что он много работал над выбором имен своих героев.

За именами стоят сами герои, их характеры. Порой обнаруживаются такие связи, о которых нельзя догадаться, не расшифровав их.

Петр Петрович Лужин. Неожиданно и зловеще его появление в романе. О его существовании известно еще в первой части, можно сказать, с самого начала. Но на первый план он выдвигается даже внезапно. И вот его описание. Испытываешь некоторое разочарование. Казалось бы, такое имя - Петр Петрович – ко многому обязывает; известно, что Лужин, попросту говоря, подлец, и кажется, что должен увидеть человека, по-видимому, незаурядной внешности, который делает подлости хладнокровно, спокойно. Прочитав портрет Лужина, удивляешься: думая, что мерзок, но не до такой же степени! Первая ассоциация, которая приходит в голову, - медуза. Перед нами предстало такое же отвратительное существо. Вполне понятно отношение к нему автора. Чувствуется даже насмешка над ним. Например, сравнение бакенбарда с котлетами или слова, «даже волосы…, представляли… ничего смешного». Почему «даже»?! Сам Достоевский очень лаконично оценил его: красивая и солидная физиономия. Неприязнь к этому персонажу усиливается, когда читаешь его безобразный ультиматум Дунечке и Пульхерии Александровне. Ставит в тупик контраст между именем и фамилией Петра Петровича Лужина. «Камень» и … Лужин! Не зная его имени, можно было бы объяснить его фамилию: ведь он один из самых «грязных» в романе персонажей. После приходит на ум толкование его имени, правда, здесь надо немного отойти от того смысла, который в него обычно вкладывают: не «камень», а «каменный», «окаменевший»; еще один синоним (но это уже конкретно для Лужина) – черствый.

Дмитрий Прокофьевич Разумихин. Это один из двойников Раскольникова, его самый близкий друг. Безусловно, персонаж положительный. Раскольников убил. Убил и остался один. Один? Случайно ли в моменты, когда Раскольникову неимоверно трудно – болезнь ли это, или момент невыносимого одиночества – рядом появляется Разумихин? А кто больше всех помог Дунечке и Пульхерии Александровне, когда они только приехали в Петербург, и на них обрушилась сразу масса уничтожающих фактов: болезнь Роди, известие о его разговоре с Лужиным. И неизвестно, как бы кончился для них тот день, если бы не было рядом того же Разумихина. Он как-то непроизвольно снимает возникшее напряжение, успокаивает накалившиеся страсти. Дмитрий по-гречески «принадлежащий Деметре – богине земледелия», или земле. Земля, фундамент, опора для Раскольникова.

Очень трудно понять имя самого главного героя романа – Родиона Раскольникова. Родион в переводе с греческого обозначает «розовый». Розовый – это оттенок красного цвета. Во все века красный был тревожный цвет. Красная кровь. Красное зарево во время пожара. Красный закат – начало ночи, несущей неизведанное, страшное, таинственное. Он всегда останется символом тревоги, даже если отойти от его политического смысла. Странным кажется, что Достоевский для имени главного героя выберет именное такое. Почему же все – таки «розовый»? Разгадка таилась в именах остальных героев. Как известно, «Преступление и наказание» построено по принципу двойничества, то есть у главного героя огромное количество двойников, каждый из которых отражает какую-либо одну его сторону. И среди них есть персонаж, занимающий немаловажное место в произведении. Это Порфирий Петрович. Он когда-то пришел к тем же выводам, что и Раскольников, но не переступил некую черту, а остановился перед ней, оставил все у себя в душе, но сжег вместе с душой, убил в себе все живое и наполовину окаменел. Очевидно, поэтому его отчество - Петрович. Однако какая же связь между именами Порфирия Петровича и Раскольникова? Порфирий по-гречески – «пурпурный». Пурпурный – оттенок того же красного, и в то же время его можно охарактеризовать как темно-, скорее даже как густо-розовый, перегоревший красный цвет.

И несколько слов об имени сестры Раскольникова, Авдотьи Романовны. Дунечка имеет один из самых лучших во всем романе переводов имени – «славная». Это имя говорит само за себя.

Все имена в романе складываются в стройную систему. Эта система – подтекст романа; понимание имен Достоевского приближает к пониманию всей сложной системы взаимоотношений его героев.

P.S. Работа самостоятельна. Можно согласиться, что имена героев действительно играют роль микро-характеристик, помогают осмыслению характеров и взаимосвязей героев в романе.

Федор Михайлович Достоевский родился в больнице для бедных на Новой Божедомке. Родился он в столь неприглядном месте вовсе не потому, что был беден – наоборот, отец его, обрусевший дворянин польско-литовских кровей был вполне обеспеченным помещиком (за что в свое время и пострадал – был убит крестьянами), а потому, что отец этот проживал во флигеле этого заведения, ибо служил там врачом. Теперь Новая Божедомка носит имя писателя, в бывшей больнице для бедных уютно разместился Институт Туберкулеза (ныне Институт Пульмонологии) – кстати, интересный момент – количество и яркость образов чахоточных персонажей в книгах уроженца сего заведения значительно превышает средний процент в популяции – а морг института носит в народе название «Морг Достоевского».

Жизнь юного дворянина в больнице для бедных была своеобразна. На всю жизнь сохранил юный Федя память о запахе нищеты в сочетании с запахом лекарств, крови, гноя, человеческой мочи и дерьма. И, возможно, казалось ему, что эта больница - символ России бедной, страдающей, болящей.

Роман «Преступление и наказание» начинается с описания болезненных переживаний бедного Родиона Романовича Раскольникова. Обратим внимание на имя главного героя: Родион. У этого имени два значения – «геройский» и «розовый». Вряд ли Достоевскому было известно современное значение термина «розовый», поэтому остановимся на первом – «геройский». Но надо помнить, что имя Родион в греческой транскрипции носил апостол из 70, подлинное имя которого было – Иродион. Т.е. имя это напоминает косвенным образом и об избивателе младенцев Ироде. И при этом, имя это носит несколько бурлескный характер. Каждому известна потешка «Заяц белый, куда бегал?». Заканчивается она фразой: «кто украл? – Родион! - выйди вон!». То есть Родион – это, во-первых, вор; во-вторых – он должен выйти вон.

Отчество «Романович» отсылает нас к двум значениям: «крепкий» и «римский». И, действительно, «римское» противопоставление себя и общества – «римское» потому, что напоминает примат Римского Папы над Католической Церковью, а Раскольников считает себя «над-человеком» - и свойственно этому персонажу. Ну, а фамилия «Раскольников» прямо отсылает нас к раскольникам-староверам, ушедшим от Церкви в дебри протестантизма (беспоповцы) и стяжательства.

Я не говорю уже о фонетической составляющей этого сочетания «Р-Р-Р!» Здесь слышен тот самый рык, который производит зверь

Итак, Родион Романович идет убивать старуху-процентщицу. Повод (не причина, конечно) – деньги. В романе вообще часто упоминаются (даже до навязчивости часто) различные финансы. Векселя, закладные, ассигнации, двугривенные – ими просто пестрит роман. Современный Ирод идет убивать уже не младенцев (хотя убьет потом и младенца – чистую сердцем Лизавету), но «вошь». А, кстати, истинный Ирод тех же самых младенцев считал явно не знатнее вшей.

Кого же идет он убивать? Процентщица – персонаж своеобразный, она не ростовщик в прямом смысле. Мы бы сказали, что она держит ломбард, т.е. является представителем периода первичного образования финансового капитала. Но вспомним, что происходит в это время в России? Крестьянская реформа высвободила большое количество свободных денег, и в стане семимильными шагами шло формирование банковской системы, т.е. того самого финансового капитала. Не будет преувеличением сказать, что Алена Ивановна есть символ (карикатурный – но символ) новой России. Косвенно, на это указывают ее имя и отчество. С одной стороны, это типично русские имена Алена и Иван. С другой – имя Алена – т.е. Елена, в истории носили такие замечательные женщины как св. царица Елена и св.равноап. Ольга, в Православии символизирующие новую общественную жизнь. Можно спросить – почему же православный Достоевский дал это имя столь несимпатичному персонажу? Но все дело в том, что православие Достоевского очень своеобразно, что мы и увидим далее.

Лизавета же Ивановна, если придерживаться этой схемы, символизирует собой Русь Уходящую. Будучи моложе своей сестры, она духовно ее старше, ибо живет по евангельским законам. Не случайно Достоевский подчеркивает, что матери у сестер разные – чистая Русь Святая и современная Россия явно родились не из одного лона, хотя и от одного отца. Косвенно, нашу догадку подтверждает и имя героини – Лизавета. Так звали евангельского персонажа - ПРАВЕДНУЮ ЕЛИСАВЕТУ, мать Иоанна Предтечи. И горькой иронией (а может быть – нарочитым глумлением) звучит фраза, что Лизавета постоянно была беременна..

Итак, человек с говорящей фамилией Раскольников зарубает топором фигуры, символизирующие Русь – Россию. Встает сакраментальный вопрос – «А причем здесь евреи?»

Евреи щедрой рукой рассыпаны по пространству романа, хотя чаще всего они замаскированы. Формально, еврей один – Ахиллес в каске, на глазах которого стреляется Свидригайлов. Но если внимательно присмотреться, то именно евреи встречаются главному герою на всех поворотах романа.

Первым таким поворотом служит встреча с Мармеладовым. Кто здесь еврей? – спросите вы. Ах, дорогой читатель, часто ли Вы встречали людей с такой фамилией? Кем может быть Мармеладов – сыном мармелада, что ли? А вот искаженное «Меламуд» или что-то похожее читается здесь явно. Не верите? Тогда вспомните, как его зовут. Напомню, зовут его Семен Захарович, что не очень характерно для чистопородного русака. А дочка у него – Соня. Папа – Сема, дочка – Соня – для еврейской семьи это весьма часто встречающееся сочетание. Кстати, детей от «русского» брака Семы Мармеладова зовут Лида, Поля и Леня. Имя Лидия, хотя и есть в святцах, встречается достаточно редко, имя Леонид часто дается еврейским мальчикам, растущим в русскоязычной среде, а вот имени Полина в святцах нет. Полина крещена, скорое всего, как Пелагея, но имя Пелагея для дочери чиновника и дворянской дочери малохарактерно. А имя Полина вполне допустимо для смешанной русско-еврейской семьи.
Интересна и среда, в которой живет Мармеладов. Портной Капернаумов – это только видимая часть айсберга. Остальные обитатели носят немецкие фамилии (Клопшток и прочие), но они вполне могут быть и идиш-еврейскими. Создается впечатление, что Раскольников попадает в ходе своих путешествий в некое гетто.
Встреча с Мармеладовым окончательно убеждает Раскольникова в правильности выбранного пути – «нет никаких преград, и так тому и следует быть!».

Второй еврей на пути Раскольникова - это Лужин. Я представляю уже крики: «Лужин – не еврей!» Но обратите внимание, насколько Лужин соответствует иконографии типичного еврея – «жида»: брюзгливая физиономия, финансовые занятия, подсчет денег и попреки Дунечки и Пульхерии Александровны своими «расходами». Да и никуда не денешь фразу «что-то я совсем ожидовел» (цитирую по памяти). Т.е., в романном пространстве Достоевского, Лужин – еврей-символ. Кстати, фамилия Лужин – не русская. Во всяком случае, в словарях русских фамилий, гуляющих по Интернету, ее нет. Напоминает она русифицированную еврейскую фамилию. Да и сочетание «Петр Петрович» скорее напомнит о каком-нибудь Пинхасе Пинхасовиче.

Лужин – персонаж, бесспорно, отрицательный, и появляется он в романе исключительно для того, чтобы продемонстрировать, насколько его отвратительные экономические теории ничем, в сущности, не отличаются от воззрений Раскольникова.

Третий еврей – а вернее еврейка – это Сонечка Мармеладова. Роль ее в жизни Раскольникова описана многократно, повторяться я не хочу. Вернемся к ней несколько позднее.

Из главных персонажей романа мы не разобрали еще Свидригайлова, Порфирия Петровича, Разумихина и Дуню. Самым интересным и, в некотором роде, даже таинственным персонажем из них, является, бесспорно, Свидригайлов.

Зачем он в романе? На самом деле, все, что реально делает Свидригайлов – это дает всем денег. Тут он играет роль этакого «бога из машины». Но в художественном произведении есть уже «бог из машины» - это автор. Я берусь утверждать, что за маской Свидригайлова прячется сам автор – Федор Михайлович Достоевский. На это есть ряд прямых указаний:
1. Фамилия «Свидригайлов» имеет литовские корни, т.к. восходит к князю Свидригайло.
2. Непонятные отношения Свидригайлова с женщинами прямо отсылают нас к самому Федору Михайловичу и его проблемам.
3. Свидригайлов – игрок, как и сам Достоевский.
4. Свиидригайлов, как и Достоевский психически болен.
5. Свидригайлов – совесть Раскольникова. Он обличает его, он пародирует его действия, он знает то, что знает только сам Раскольников. Он – черный человек Раскольникова, поэтому, когда Раскольников решает идти с повинной, Свидригайлов становится ненужным и аннигилирует (не надо меня ловить на хронологии – решение Раскольников принял задолго до того, как оформил его вербально). Свидригайлов – это тот, кого Раскольников боится.

Порфирий Петрович – персонаж своеобразный. Своеобразный говорок, морализаторство и имя Порфирий, отсылающее нас к понятию порфироносности, в сочетании с отчеством «Петрович», напоминающем нам имя создателя российского абсолютизма Петра I, прямо направляют нас к формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Порфирий – та машина российской государственности, играющая с человеком, как кошка с мышью, но в конце концов, подавляющая его. Юмористически обыгранный, персонаж этот становится еще страшнее.

Юмор Достоевского, вообще, своеобразен, что проявляется в именах Дуни и Разумихина. Разумихин, конечно же, прекраснодушный человек эпохи Просвещения, уповающий на силу разума и, в силу этого, глуповатый, хотя и добрый и порядочный. Именем же Дуня Федор Михайлович вовсю поглумился над доверчивым читателем. Имя Дуня символизирует не что иное, как небезызвестную Дуньку Кулакову. Она заставляет страдать Свидригайлова, отказывает в последний момент Лужину, да и с Разумихиным ее отношения достаточно своеобразны.

Но вернемся к финалу романа. Сколько было умиления в том, что блудница и убийца склонились над Евангелием. Но я предложу иную трактовку – еврейка и старовер. Раскольников ведь не зря нелюбим каторжанами. Его обвиняют в том, что он в Бога не верует, хотя и ходит в церковь. То есть обряд-то он сохранил, что роднит его с настоящими старообрядцами. Общение же с Соней приводит его к возможности восприятия Евангелия как такового.

Почему же еврейка Соня должна привести к Евангелию? Антисемитизм Достоевского стал уже общим местом и никто не хочет вспомнить те строки из «Дневника писателя», в которых он открещивается от этого обвинения. Мы знаем от Розанова, что антисемитизм и юдофильство – две стороны одной медали. Достоевский евреев по своему любил, но в полном соответствии с апостольским учением ждал от них прихода ко Христу. Более того, именно с ними, как с избранным народом, что следует из романа «Преступление и наказание», он связывал надежду на христианизацию падшего мира. Кстати, именно поэтому Сонечка – блудница. Мы ведь не только ни разу не видим ее за ремеслом, но и для героев романа оно как бы остается за скобками. Именно это и говорит о том, что блудница – символ, и символ не столько евангельской блудницы, сколько символ блужданий еврейского народа во тьме без Спасителя.

Какова же зашифрованная идея романа?

Обрядоверие (приверженность старым обрядам, или, шире -приверженность 2 Храму – Храму Соломона – ИРОДА) убивает Россию, как Святую Русь, так и новую Россию. К этому косвенно причастны евреи, но не как движущая пружина, а как катализатор (опустим сейчас рассуждения Достоевского о богоносности русского народа и, следовательно, принятии на себя еврейской роли в новозаветном мире). Империя может за это наказать, но это не возвращает к жизни, потому что это – каторга. Спасение – от евреев, ибо они приведут к Христу. Проблема заключается только в том, что Достоевский не видит Церкви. Раскольников и Сонечка вдвоем, но вне Тела Христова.

Я намеренно не стал затрагивать ряд других проблем этого романа, таких как, например, анализ сна Раскольникова про лошадь (это интересным образом отзовется у Фрейда в его «Анализе фобии пятилетнего мальчика») или сравнение образов Марфы Петровны и Пульхерии Алескандровны. Мне в своем исследовании хотелось во-первых, снять с Достоевского обвинения в антисемитизме; и во-вторых, показать, что он, хотя и великий, но все же не вполне православный писатель. Как удалось – судить читателю.

До убийства

Литература

Наседкин, Н. Н. Раскольников // Достоевский. Энциклопедия. - Москва: Алгоритм, 2003. - С. 408-412. - 800 с. - (Русские писатели). - 5000 экз. - ISBN 5-9265-0100

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Раскольников, Родион Романович" в других словарях:

Сцена из спектакля «Преступление и наказание» Саратовского драмтеатра. Порфирий Петрович и Родион Раскольников Родион Романович Раскольников главный действующий персонаж романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Содержание 1… … Википедия

Раскольников, Фёдор Фёдорович (1892 1939) советский военный и государственный деятель, советский писатель и журналист, дипломат. Раскольников, Родион Романович литературный персонаж Фёдора Михайловича Достоевского … Википедия

Crime and Punishment - For other uses, see Crime and Punishment (disambiguation). Crime and Punishment … Wikipedia

Rodion Romanovich Raskolnikov - This article is about the fictional protagonist of Crime and Punishment. For the Russian sailor, Bolshevik agitator and diplomat, see Fedor Raskolnikov. Rodion Romanovich Raskolnikov (Russian: Родион Романович Раскольников) is the fictional… … Wikipedia

РАСКОЛЬНИКОВ

РАСКОЛЬНИКОВ - герой романа Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» (1865-1866). Образ Р. в общекультурном сознании выступает как сугубо идеологический, нарицательный и эмблематичный, оказываясь в ряду так называемых мировых художественных образов, таких, как Дон Кихот, Дон Жуан, Гам-лет, Фауст. Отсюда возникает проблема прототипов, поскольку образ Р. в равной степени несет конкретно-социальный (привязанный к известной исторической эпохе) и вместе с тем вневременной, общечеловеческий смысл, в конечном итоге стремясь к архетипичности, надындивидуальное™, универсальной этической значимости. Следовательно, прототипы образа Р. можно поделить на реальные, почерпнутые Достоевским преимущественно из уголовной газетной хроники, исторические и литературные. В двух последних приоритетным принципом художественного отбора становятся для Достоевского не внешние черты исторической личности или персонажа, а способ мышления, доминирующая идея.

Реальный прототип образа Р. - приказчик Герасим Чистов, раскольник 27 лет, убивший топором в январе 1865 г. в Москве двух старух (кухарку и прачку) с целью ограбления их хозяйки, мещанки Дубровиной. Из железного сундука были похищены деньги, серебряные и золотые вещи. Убитые были найдены в разных комнатах в лужах крови (газета «Голос» 1865, 7-13 сентября). Другой прототип - А.Т.Нео-фитов, московский профессор всеобщей истории, родственник по материнской линии тетки Достоевского купчихи А.Ф.Куманиной и наряду с Достоевским один из ее наследников. Неофитов проходил по делу подделывателей билетов 5%-ного внутреннего займа (ср. мотив мгновенного обогащения в сознании Р.). Третий прототип - французский преступник Пьер Франсуа Ласенер, для которого убить человека было то же, что «выпить стакан вина»; оправдывая свои преступления, Ласенер писал стихи и мемуары, доказывая в них, будто он «жертва общества», мститель, борец с общественной несправедливостью во имя революционной идеи, якобы подсказанной ему социалистами-утопистами (изложение процесса Ласенера 1830-х годов на страницах журнала Достоевского «Время», 1861, №2).

Исторические прототипы: Наполеон Бонапарт, Магомет. Указывая на исторические корни образа Р., нужно внести существенный корректив: речь идет скорее о «прототипах образов идей» (М.М.Бахтин) этих личностей, нежели о них самих, причем идеи эти трансформируются в общественном и индивидуальном сознании согласно характерным особенностям эпохи Достоевского. В марте 1865 г. выходит книга французского императора Наполеона III «Жизнь Юлия Цезаря», где отстаивается право «сильной личности» нарушать любые нравственные нормы, обязательные для обыкновенных людей, «не останавливаясь и перед кровью». Книга вызвала ожесточенную полемику в русском обществе и послужила идейным источником теории Р. (Ф.Евнин). «Наполеоновские» черты образа Р. несомненно несут следы воздействия образа Наполеона в интерпретации А.С.Пушкина (противоречивая смесь трагического величия, подлинного великодушия и безмерного эгоизма, приводящего к фатальным последствиям и краху,- стихотворения «Наполеон», «Герой), как, впрочем, и отпечаток эпигонского «наполеонизма» в России («Мы все глядим в Наполеоны» - «Евгений Онегин»). Ср. слова Р., втайне сближавшего себя с Наполеоном: «Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть». Ср. также провоцирующе-иронический ответ Порфирия Петровича: «Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает?» Реплика Заметова тоже пародирует повальное увлечение «наполеонизмом», ставшее пошлым «общим местом»: «Уж не Наполеон ли какой будущий нашу Алену Ивановну на прошлой неделе топором укокошил?» В том же ключе, что и Достоевский, «наполеоновскую» тему решал Л.Н.Толстой («наполеоновские» амбиции Андрея Болконского и Пьера Безухова и их полное разочарование в «наполеонизме»). Достоевский, безусловно, учитывал, кроме того, комический аспект образа Наполеона, запечатленный у Н.В.Гоголя (Чичиков в профиль - почти Наполеон). Идея «сверхчеловека», наконец, разрабатывалась в книге М.Штирнера «Единственный и его собственность», которая имелась в библиотеке Петра-шевского (В.Семевский) и послужила еще одним источником теории Р., ибо статья его, разбираемая Порфирием Петровичем, написана «по поводу одной книги»: это может быть книга Штирнера (В.Кирпотин), Наполеона III (Ф.Евнин) или трактат Т.де Квинси «Убийство как одно из изящных искусств» (А.Алексеев).

Подобно тому как Магомет в пещере Хира испытывал муки рождения новой веры, Р. вынашивает «идею-страсть» (по выражению поручика Пороха, Р.- «аскет, монах, отшельник»), считает себя пророком и провозвестником «нового слова». Закон Магомета, по мысли Р., закон силы: Магомета Р. представляет с саблей, он палит из батареи («дует в правого и виноватого»). Выражение Магомета о челове ке как «дрожащей твари» становится лейтмотивом романа и своеобразным термином теории Р., поделившим людей на «обыкновенных» и «необыкновенных»: «Тварь ли я дрожащая или право имею? <...> Велит Аллах, и повинуйся, «дрожащая» тварь!» (Ср.: «И пришел я со знаменем от вашего господа. Побойтесь же Аллаха и повинуйтесь мне»,- Кор., 2,44,50). Ср. также «Подражания Корану» А.С.Пушкина: «Люби сирот, и мой Коран

//Дрожащей твари проповедуй» (В.Борисова). Для Достоевского Христос и Магомет - антиподы, а Р. отпал от Бога, о чем говорит Соня Мармеладова: «От Бога вы отошли, и вас Бог поразил, дьяволу предал!»

Литературные прототипы: библейский Иов (В.Этов). Точно Иов, Р. в состоянии кризиса решает «последние» вопросы, бунтует против несправедливого мироустройства, как и в случае с Иовом, Бог в финале приходит к Р.; байроновские герои-бунтари (Корсар, Лара, Манфред)", Жан Сбогар, герой одноименного романа Ш.Нодье, благородный разбойник и индивидуалист; Ускок (Ж.Санд), пират, приобретший богатство и славу ценой преступления; Растинъяк О.Бальзака; Жюльен Сорепь Стендаля; Медард Гофмана («Эликсиры сатаны»); Фауст; Гамлет; Франц и Карл Моор (Ф.Шиллер. «Разбойники»). С образом последнего особенно тесно связана этическая проблематика романа: Карл Моор и Р. равным образом загоняют себя в нравственный тупик. «Карл Моор,- пишет Г.Гегель,- пострадавший от существующего строя, <...> выходит за пределы круга законности. Сломив стеснявшие его оковы, он создает совсем новое историческое состояние и провозглашает себя восстановителем правды, самозваным судьей, карающим неправду, <...> но эта частная месть оказывается мелкой, случайной - при ничтожности средств, которыми он располагает,- и приводит только к новым преступлениям».

С пушкинским Германном («Пиковая дама») Р. роднит сюжетная ситуация: поединок жаждущего разбогатеть бедняка Германна и графини, Р. и старухи-процентщицы. Германн морально убивает Лизавету Ивановну, Р. убивает Лизавету Ивановну реально (А.Бем). С Борисом Годуновым и Сальери Р. сближают мрачные сомнения и нравственные терзания после преступления; бунт Р. напоминает бунт Евгения из «Медного всадника», осмелившегося вступить в противоборство с государственным монолитом - холодным и враждебным человеку Петербургом. Мотив крайнего индивидуализма связывает Р. с лермонтовскими Вадимом, Демоном, Печориным (с последним еще и мотив морального экспериментирования), а также с гоголевским Чартковым («Портрет»). В контексте творчества самого Достоевского Р. продолжает череду героев-теоретиков (вслед за «подпольным героем» «Записок из подполья»), предваряя образы Став-рогина, Версилова, Ивана Карамазова. В то же время в Р. присутствуют симпатичные черты «мечтателей» раннего творчества Достоевского, суть которых - чувствительность, состра- 339 дание ближнему и готовность прийти на помощь (Ордынов из повести «Хозяйка», мечтатель из «Белых ночей»).

Имя Р. приобретает символическое значение: раскол означает раздвоение, понимаемое в широком смысле. Здесь и этическое раздвоение Р. (убийство - любовь к ближним, преступление - муки совести, теория - жизнь), и раздвоение непосредственного переживания и самонаблюдения - рефлексия (С.Аскольдов). Ср. «пробу» Р. перед убийством: Р. идет к старухе-процентщице, но одновременно мыслит: «О боже, как все это отвратительно <...>. И неужели такой ужас мог прийти мне в голову...» Наконец, бунт против мироустройства, богоборчество - и поиски веры, итоговый приход Р. к смирению. Имя и отчество Р. тоже символичны: Р., по наблюдению С.Белова, «раскалывает» породившую (имя Родион) его мать-землю, «раскалывает» родину Романовых (отчество: Романович). Кроме того, раскольничество Р. идейное, восходящее, во-первых, к церковному расколу и, во-вторых, к губительным реформам Петра, приведшим, по Достоевскому, к расколу между интеллигенцией и народом, что неминуемо привело к параличу русской церкви. Раскольничество к тому же - одержимость одной идеей, фанатизм. Парадоксально, что вину за преступление нигилиста Р. принимает на себя раскольник Миколка (М.Альтман). Предательство Р. родины, корней, своего нравственного существа постоянно подчеркивается Достоевским: Р. закладывает старухе-процентщице серебряные часы отца («проба»), тем самым как бы отрекаясь от рода; совершив преступление, он словно «ножницами отрезает» себя от людей, в особенности от матери и сестры. Убийство есть в сущности «матереубийство» (Ю.Карякин).

Смысл образа Р. также «двоится», раскалывается как в глазах окружающих его персонажей, так и в оценках читателей и исследователей. Достоевский использует прием «двойного» портрета: «Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен». Убийство и мучительные сомнения по поводу собственной теории пагубно отразились на его внешности: «Р. <...> был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил как бы на раненого человека или вытерплива-ющего какую-нибудь сильную физическую боль: брови его были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный».

Образ Р. рисуется Достоевским с помощью символических лейтмотивов. Идея Р. зарождается в каморке, похожей на «шкаф» и «гроб». Р. замыкает свой «гроб» на «крючок», отгора-.-живаясь от мира. В момент преступления Р., вспомнив, что забыл закрыть дверь, второпях накидывает крючок. Кох дергает дверь: «В ужасе смотрел Р. на прыгавший в петле крюк запора и с тупым страхом ждал, что вот-вот и запор сейчас выскочит». Р. готов был ударом топора совершить еще одно убийство. Едва мещанин бросает Р. обвинение («Убивец!»), у Р. «сердце на мгновение как будто замерло; потом вдруг застукало, точно с крючка сорвалось». Свидетелем, подтверждающим вину Миколки, выступает «надворный советник Крюков» (А.Гозенпуд). Порфирий Петрович видит спасение Р. в явке с повинной - только так Р. выйдет из «гроба» и глотнет свежего «воздуху» («...всем человекам надобно воздуху, воздуху, воздуху-с»).

Пространственная топография, связанная с образом Р., свидетельствует о кризисе, падении и возрождении Р.: «порог» (принять решение на пороге), лестница (Р. символически то спускается в ад - 13 ступенек вниз из каморки,- то восходит к людям и Богу), «аршин пространства» («А ведь я уже соглашался жить на аршине пространства!»), панорама с Исаакиевского собора «самого умышленного города в мире», самого «сочиненного», самого фантастического, где витает «дух немой и глухой», способствующий зарождению теорий, подобных теории Р.

Образ Р. «антропоцентричен» (Н.Бердяев): все герои романа притягиваются к Р., выносят ему пристрастные оценки. (Ср. слова Свидри-гайлова: «У Родиона Романовича две дороги: или пуля в лоб, или по Владимирке».) В Р. присутствуют как бы два человека: «гуманист и индивидуалист» (В.Этов). Индивидуалист убивает Алену Ивановну обухом топора (точно сам рок толкает безжизненную руку Р.); измазавшись в крови, Р. перерезает топором шнурок на груди старухи с двумя крестами, иконкой и кошельком, вытирает окровавленные руки о красный гарнитур. Беспощадная логика вынуждает Р., претендующего в своей теории на эстетизм, зарубить Лизавету острием топора - Р. точно входит во вкус кровавой бойни. Награбленное Р. прячет под камень. Сокрушается, что не «переступил через кровь», не оказался «сверхчеловеком», а предстал «вошью эстетической» («Разве я старушонку убил? Я себя убил...»), мучается оттого, что мучается, ведь Наполеон бы не мучился, ибо «забывает армию в Египте <...> т р а т и т (разрядка Достоевского.- А.Г.) полмиллиона людей в московском походе». Р. не осознает тупиковость своей теории, отвергающей незыблемый нравственный закон, суть которого в том, что «всякая человеческая личность есть верховная святыня совершенно независимо от того, каковы моральные достоинства этого человека, никто не может быть средством в руках другого, а каждый составляет цель в себе...». Р. нарушил нравственный закон и пал, поскольку обладал нравственным сознанием, «совестью, и она мстит ему за попрание нравственного закона» (М.Туган-Барановский). С другой стороны, Р. великодушен, благороден, отзывчив, из последних средств помогает больному товарищу; рискуя собой, спасает детей из огня пожара, отдает материнские деньги семейству Мармеладовых, защищает Соню от клеветы Лужина; у него задатки мыслителя, ученого (Ф.Евнин). Порфирий Петрович говорит Р., что тот имеет «великое сердце», сравнивает Р. с «солнцем» («Станьте солнцем, вас все и увидят»), с христианскими мучениками, за свою идею идущими на казнь.

В теории Р., как в фокусе, сосредоточиваются все противоречивые нравственные и душевные свойства Р. Прежде всего, по замыслу Р., его теория сверхлична, она констатирует, будто всякий человек «подлец», а социальная несправедливость в порядке вещей: рассказ Мар-меладова о Сонечкиной жертве (чтобы накормить детей Мармеладова, Соня выходит на панель) ассоциируется в сознании Р. с самопожертвованием Дуни Раскольниковой, выходящей замуж за Лужина ради него, Р.: «...вечная Сонечка, пока мир стоит!»; «Ай да Соня! Какой колодезь, однако ж, сумели выкопать! и пользуются <...> Поплакали, и привыкли. Ко всему-то подлец-человек привыкает!» Р. отвергает сострадание, смирение и жертвенность, выбирая бунт. Вместе с тем в мотивах его преступления заложен глубочайший самообман (Ю.Карякин): освободить человечество от вредной старушонки, награбленные деньги отдать сестре и матери, тем самым спасая Дуню от сладострастных лужиных и свидригай-ловых. Р. убеждает себя в простой «арифметике», будто с помощью смерти одной «гадкой старушонки» можно осчастливить человечество. Вопреки самообману главный мотив преступления - эгоистический: «наполеоновский» комплекс Р. С казуистикой Р. вступает в противоборство сама жизнь. Болезнь Р. после убийства показывает равенство людей перед совестью, она есть следствие совестливости, так сказать, физиологическое проявление духовной природы человека. Устами служанки Настасьи («Это кровь в тебе кричит») народ судит преступление Р. «Двойники» Р.- Лужин и Свидригайлов,- искажая и передразнивая его с виду эстетичную теорию, заставляют Р. пересмотреть взгляд на мир и человека. Теории «двойников» Р. судят самого Р. Теория «разумного эгоизма» Лужина (пародия Достоевского на идеи И.Бентама, Н.Чернышевского и социалистов-утопистов), по мнению Р., чревата следующим: «А доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать...» Свидригайлов, выведав о преступлении Р., считает его как бы своим собратом по греху, передергивает трагические признания Р. «с видом какого-то подмигивающего, веселого плутовства». Наконец, спор Порфирия с Р. (ср. издевку Порфирия над тем, как же отличать «необыкновенных» от «обыкновенных»: «нельзя ли тут одежду, например, особую завести, носить что-нибудь, клеимы там, что ли, какие?..») и слова Сони, сразу перечеркивающие хитрую диалектику Р., вынуждают его встать на путь покаяния: «Я ведь только вошь убил, Соня, бесполезную, гадкую, зловредную». - «Это человек-то вошь!» Соня читает Р. евангельскую притчу о воскрешении Лазаря (подобно Лазарю, Р. четыре дня находится во «гробе»), отдает Р. свой крест, ос тавляя на себе кипарисный крест убитой им Лизаветы, с которой они обменялись крестами. Тем самым Соня дает понять Р., что он убил свою сестру, ибо все люди - братья и сестры во Христе. Р. претворяет в жизнь призыв Сони - выйти на площадь, упасть на колени и покаяться перед всем народом: «Страдание принять и искупить себя им...»

Достоевский в речи о Пушкине обращается с подобным призывом к нигилистам-революционерам, организовавшим покушение на царя Александра II (выстрел Каракозова), так же как и к властям, ответившим общегосударственным террором: «Смирись, гордый человек, и узришь новую жизнь!» (И.Волгин) Покаяние Р. на площади трагически символично, напоминает участь древних пророков, так как предается всенародному осмеянию. Обретение Р. веры, чаемого в мечтаниях Нового Иерусалима - долгий путь. Народ не желает верить в искренность покаяния Р.: «Ишь нахлестался! <...> Это он в Иерусалим идет, братцы, с родиной прощается, всему миру поклоняется, столичный город Санкт-Петербург и его грунт лобызает» (ср. вопрос Порфирия: «Так вы все-таки верите же в Новый Иерусалим?»; ср. также гоголевскую оппозицию: Петербург - Иерусалим). Окончательный приход Р. к вере и отречение от «теории» происходит на каторге, после апокалиптического сна Р. о «трихинах», заразивших человечество стремлением убивать. Как только Р. проникается жертвенной любовью Сони, последовавшей за ним на каторгу, окружающий мир сразу освещается иным светом, каторжники смягчаются к Р., его рука тянется к Евангелию, подаренному ему Соней, происходит воскресение «падшего человека».