Отцы и дети жесты героев. Роль художественной детали в произведении И.С

Как один из величайших стилистов в мировой литературе, Тургенев тщательно заботился о художественной отделке своих произведений,
завершенности их формы. По воспоминаниям современника, «один из главных упреков, которые он делал в то время молодым писателям, относился к пренебрежению формой, к неряшливости языка. По поводу неудачных выражений он мог возмущаться и негодовать, как будто дело шло о настоящем преступлении».

Особенно взыскательным мастером Тургенев был в области языка художественного слова, добиваясь его точности, ясности, музыкальности, всегда сдержанный в своих выражениях, умеющий подчас одной фразой создать определенный образ или настроение.

Другим источником тургеневского языка была живая разговорная речь. В практику литературной речи, вслед за Гоголем, Тургенев
обильно вводит разговорный язык русской провинции, подвергая его элементы художественной обработке. Однако основой тургеневского
языка является язык культурной части русского общества его времени.

Социально-идеологический принцип изображения Тургенев провидит и в речевых характеристиках персонажей «Отцов и детей». Речь
Базарова лишена каких-либо условностей, поражает своей простотой, резкостью и определенностью суждений, прямотой выражения. В ней
нет никаких украшательств, подчеркнуто вежливых оборотов. В язык Базарова, с одной стороны, входят различные термины и выражения,
связанные с его специальностью, а с другой — русские народные пословицы и поговорки.

Базаров терпеть не может никаких красивостей в речи. Его пожелание Аркадию: «Друг мой, Аркадий, не говори красиво» — стало крылатой фразой. Напротив, язык Павла Петровича — это язык аристократа, великолепно владеющего французским языком, любящего изысканные, нередко переходящие в манерность выражения и обороты.

На фоне базаровского языка речь Павла Петровича кажется старомодной, архаичной. Тема двух поколений, «отцов и детей», проходит и
в языке других персонажей романа. Тургенев борется против всякой аффектации, риторики, украшательства, напыщенности и манерности
в литературном языке.

Вслед за Пушкиным Тургеневу суждено было упрочить славу русского языка, одного из самых сильных и самых богатых живых языков мира. Основным требованием к языку для Тургенева было стремление к точному выражению истины, реальной жизни и сложнейших душевных
переживаний героев. «Художественная отделка, — писал об «Отцах и детях» Писарев, — безукоризненно хороша; характеры и положения,
сцены и картины нарисованы так наглядно и в то же время так мягко, что самый отчаянный отрицатель искусства почувствует при чтении
романа какое-то непонятное наслаждение».

В романе «Отцы и дети» описание внешнего облика персонажей, обстановки, вещей, картин природы в основном дается самим писателем. Его речь отличается широким лексическим богатством и разнообразием, точностью, а также стройностью, изящностью построения фраз, гибкостью, горячим лиризмом. В авторском языке до минимума сведены архаические, иностранные слова, широко использована бытовая, научная, политическая и философская лексика.

Создавая портрет персонажа, Тургенев стремился дать не только внешнее представление о типе, но также указать и на особенности его
движений, поступков, взглядов, мимики, жестов и языка. Подбирая слова, соответствующие характеру персонажа, он добивался того, что читатель как бы ощущает его, видит. Язык персонажей романа «Отцы и дети» отличается резкой индивидуализацией, отражает их духовный
мир.

Политические убеждения Павла Петровича и Базарова весьма отчетливо проявляются, прежде всего, в спорах, в речи. Речь Кирсанова-старшего отличается строгой логичностью, отвлеченностью в суждениях от реальной действительности обилием иностранных слов,
произнесенных по-русски и по-французски (в зависимости от обстоятельств), острым полемическим задором. С презрением, желчным сарказмом говорил он о «нигилистах».

Осуждая современные веяния, он защищал старое. «Мы, люди старого века, — говорил он, — мы полагаем, что без принсипов (Павел Петрович выговаривал это слово мягко, на французский манер, Аркадий, напротив, произносил «прынцип», налегая на первый слог) … ступить, дохнуть нельзя».

Вместе с тем, как старый аристократ, он не считал для себя обязательным придерживаться норм русской грамматики, установившегося
русского произношения. Так, он спрашивал Аркадия: «Базаров, собственно, что такое?» Узнав, что он нигилист, Павел Петрович тут же уточняет, что такой человек «ничего не уважает». Кирсанов-старший считал своим достоинством произносить «эфто», вместо «это», «германцы», вместо «немцы», «Гетте», вместо «Гете» и т.д.

Он свободно владеет французским языком и пользуется им в тех случаях, когда не может вдруг подобрать подходящее русское слово или слова для точности выражения мысли: « … без чувства собственного достоинства. .. нет никакого прочного основания общественному зданию».

Так же Кирсанов-дядюшка пользовался английским языком. Покидая Россию, он с глубоким вздохом сказал: «Будьте счастливы, друзья мои! Farewell». И после этого Тургенев добавляет от себя: «Этот английский хвостик прошел незамеченным, но все были тронуты». Павел Петрович был удивительно чуткий к тону речи. Его раздражали смелые, грубые, почти дерзкие ответы Базарова.

Любезность, мягкость, осторожность сказывается в речи Николая Петровича. «Мы когда-нибудь поподробнее побеседуем об этом предмете с вами, — говорил он Базарову, стремясь несколько смягчить начавшееся обострение, — и ваше мнение узнаем, и свое выскажем. С своей стороны, я очень рад, что вы занимаетесь естественными науками. Я слышал, — переводя разговор на другую тему, продолжал он, — что
Либих сделал удивительные открытия насчет удобрения полей. Вы можете мне помочь в моих агрономических работах: вы можете дать мне
какой-нибудь полезный совет».

Базарову он, например, говорит: «Душевно рад», «позвольте узнать ваше имя и отчество», «надеюсь, любезнейший Евгений Васильевич,
что вы не соскучились у нас?» В речи Аркадия чувствуется, с одной стороны, юношеский задор, подражание «нигилисту», стремление несколько приподнять себя; с другой — болтливость, неуравновешенность, страсть к красивой фразе.

В языке Базарова сказывается остроумие, смелость, научная терминология, резкость суждений, некоторая грубоватость, «почти дерзость». В жестоком споре, в котором Павел Петрович, ссылаясь на прошлое, пытался убедить Базарова в ошибочности его взглядов, последний спокойно, но смело сказал, обобщая: «Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, … сколько иностранных … и бесполезных слов!

Русскому человеку они даром не нужны». В его языке чувствуется категоричность суждений, напоминающих формулы. Таковы, например:
«Природа не храм, а мастерская и человек в ней работник», «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», «Любовь — форма, а моя форма разлагается», «Попал под колесо- туда и дорога», «Рафаэль гроша медного не стоит» и т.д. Конечно, здесь далеко не все правильно.

Резкие, бесцеремонные оценки давал Базаров Николаю Петровичу, Павлу Петровичу, Аркадию, Одинцовой, Ситникову, Кукшиной и некоторым другим, что нередко приводило к обострению взаимоотношений с ними. Есть в языке Евгения и ласкательные, уменьшительные слова, как, например, местечко, наследничек, братец, мужички, песенка, денек, которые, очевидно, были привиты ему той средой, в которой протекало его детство.

Ярка, своеобразна речь Василия Ивановича. По его языку нетрудно узнать, что он учился медицине, изучал латынь, кое-где и кое-что видел. Внимательный к новому, оригинальному, Базаров-отец старался воспринимать все то, что его интересовало. Правда, в его старческой
памяти многое уже забылось, смешалось с другим и потеряло точность, когда он выражался. Так, о своем сыне он сказал: «Ну, красавчик не
красавчик … а мужчина, как говорится: оммфе» (вместо homme fait- настоящий мужчина); себя он рекомендует просто: «отставной штаб- лекарь, волату» (вместо voila taut) и т.д.

Неряшливость, рассеянность и несерьезность Кукшиной проявились, прежде всего, в ее языке. Тургенев так писал о ней: «Госпожа
Кукшина роняла свои вопросы один за другим с изнеженной небрежностью, не дожидаясь ответов; избалованные дети так говорят со своими няньками».

Итак, в языке персонажей Тургенева сказывается ярко выраженная их индивидуальность, широта или немощность духовного развития,
их интересы, наклонности и т.д. В романе нет тяжелых, осложненных фраз с периодами и множеством придаточных предложений, как у Толстого. Проза Тургенева музыкальна, ритмична.

5 / 5. 2

Огромную роль при создании образа играет у Тургенева психологический портрет героя. Мы сразу можем составить себе представление о характере Базарова по его внешности. Одет он крайне непритязательно - в “длинный балахон с кистями”. Лицо у него “длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум”. “Его темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа”. Перед нами не только законченный портрет, но уже и почти полное описание характера: плебейское происхождение и вместе с тем гордость и спокойная самоуверенность в себе, сила и резкость, необыкновенный ум и вместе с тем нечто звериное, хищное, сказавшееся в заостренном книзу носе и зеленоватых глазах. Герой еще не произнес ни слова (“Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал” - так нам сразу дается представление о его немногословности, идущей как от ума, так и от неизменного пренебрежения к собеседнику), но уже намечены все основные его черты.

Совсем иначе, но тоже через портрет обрисовывается Тургеневым характер Павла Петровича Кирсанова: “На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной: особенно хороши были глаза”. Тургенев замечает даже такую неуловимую деталь: “Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, которое большею частию исчезает после двадцатых годов”.

Образ Кирсанова создается в первую очередь через описание его одежды, необыкновенно подробное и красноречивое, в чем ощущается легкая ирония автора по отношению к герою: “Но нем был изящный утренний, в английском вкусе, костюм; на голове красовалась маленькая феска. Эта феска и небрежно повязанный галстучек намекали на свободу деревенской жизни; но тугие воротнички рубашки, правда, не белой, а пестренькой, как оно и следует для утреннего туалета, с обычной неумолимостью упирались в выбритый подбородок”. Для характеристики героя Тургенев пользуется даже синтаксисом фразы, подчеркивая плавность и медлительность движений героя длинным, усложненным, но безукоризненно правильным периодом: “Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее племяннику”. Нетрудно заметить, что рука здесь описывается, будто некое дорогое изделие тонкой работы. Вскоре Базаров прямо реализует это сравнение саркастическим замечанием: “Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!”

Но ничто, пожалуй, так ярко не характеризует героев, как их язык. Различные интонационные оттенки воссоздают сложную гамму переживаний героев, а выбор лексики характеризует их социальное положение, круг занятий и даже эпоху, к которой они принадлежат. К примеру, Павел Петрович употребляет, когда сердится, в своей речи “эфто” вместо “это”, и “в этой причуде сказывался остаток преданий александровского времени. Тогдашние тузы, в редких случаях, когда говорили на родном языке, употребляли, одни - эфто, другие - эхто: мы, мол, коренные русаки, и в то же время мы вельможи, которым позволяется пренебрегать школьными правилами”. Или другой пример: слово “принцип” Павел Петрович “выговаривал мягко, на французский манер”, как “принсмп”, а «Аркадий, напротив, произносил “прынцип”, налегая на первый слог», из чего становится ясно, что герои, принадлежа к различным поколениям, воспринимают это слово в совершенно разных культурных контекстах и потому вряд ли придут к взаимопониманию. Не случайно после спора с Базаровым Павел Петрович взволнованно говорит брату: “...мы с тобой гораздо правее этих господчиков, хотя выражаемся, может быть, несколько устарелым языком, vieilli...”

У каждого из героев своя неповторимая и легко узнаваемая манера выражаться, сразу раскрывающая его индивидуальность. Так, при первом же разговоре с Павлом Петровичем Базаров оскорбляет последнего даже не самим смыслом слов, вполне нейтральным, а отрывистостью интонации и “коротким зевком”, с которыми они были произнесены: “Он... отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое”. Базаров говорит мало, но необычайно веско, поэтому его речь тяготеет к афористичности (“Рафаэль гроша ломаного не стоит”, “Я ничьих мнений не разделяю; я имею свои”, “русский человек только тем и хорош, что о себе прескверного мнения” и т.д.). Для разгрома противника он любит ставить его фразы в сниженный контекст, как бы примеряя их к реальной жизни: “Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!” Или: “Она так холодно и строго себя держит. <...> В этом-то самый вкус и есть. Ведь ты любишь мороженое?” (То есть он прибегает в споре к классической форме притчи, традиционной риторической фигуре, приближающейся по типу к евангельским. Это тоже не случайно, поскольку Базаров любит брать на себя роль мудреца и первооткрывателя нового жизненного учения). Очень часто он прибегает также к народным выражениям: “Только бабушка еще надвое сказала”, “От копеечной свечи... Москва сгорела”, “Русский мужик Бога слопает”, чем хочет подчеркнуть свою демократичность и близость к народу.

Павел Петрович выражается всегда изысканно вежливо, даже когда ненавидит собеседника: “Это совершенно другой вопрос. Мне вовсе не приходится объяснять вам теперь, почему я сижу сложа руки, как вы изволите выражаться.” Или: “Вы продолжаете шутить... но после любезной готовности, оказанной вами, я не имею права быть на вас в претензии”. Этой “леденящей вежливостью” он может уничтожить любого, кроме Базарова.

Отец Базарова, когда хочет блеснуть своей образованностью перед Аркадием, выражается напыщенно и неудержимо старомодно, впадая в стиль прозы начала века: “Вы, я знаю, привыкли к роскоши, к удовольствиям, но и великие мира сего не гнушались провести короткое время под кровом хижины”.

Аркадий постоянно пытается попасть в тон Базарову, но Базаров только морщится от его псевдонигилистических фраз: от них для него веет “философией, то есть романтизмом”. Действительно, в силу своей романтической, поэтической натуры Аркадий любит звонкую, красивую фразу; даже провозглашая “страшные” отрицания, он не в силах удержаться от наивного самолюбования. Но особенно он “распускает крылья”, когда начинает говорить о поэзии или о природе: “Посмотри... сухой кленовый листок оторвался и падает на землю; его движения сходны с полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое сходно с самым веселым и живым”, - что подает Базарову, считающему всякую звонкую фразу пустой, повод для насмешливой пародии: “О друг мой, Аркадий Николаич! - воскликнул Базаров, - об одном прошу тебя: не говори красиво... Говорить красиво - неприлично”. Этот спор о языке был первым серьезным разногласием, приведшим затем к разрыву двух приятелей.

Речь простых мужиков в романе нарочито грамматически неправильна и почти бессмысленна, что должно обличать полную неспособность народа сыграть позитивную роль в происходящем историческом переломе: «У первой избы стояли два мужика в шапках и бранились. “Большая ты свинья, говорил один другому, а хуже малого поросенка”. - “А твоя жена - колдунья”, - возражал другой». В другом месте в ответ на просьбу Базарова изложить свои воззрения на жизнь: “Ведь в вас, говорят, вся сила и будущность России... вы нам дадите и язык настоящий, и законы”, - мужик отвечает: “А мы могим... тоже, потому, значит... какой положен у нас, примерно, придел”. В общем, в ходе исторического спора между дворянами и разночинцами народ по-прежнему “безмолвствует”.

Особо значимо также и употребление иноязычной лексики. Павел Петрович постоянно переходит на французский язык, на котором ему было бы явно легче изъясняться (“общественному... bien public... общественному зданию”) и изредка на английский (“Будьте счастливы, друзья мои! Farewell!”). Базаров же, несмотря на свое знание иностранных языков, никогда не прибегает к ним в разговоре, только однажды в ответ на французскую фразу Павла Петровича он с подчеркнутой иронией вставляет в речь латинское выражение (“...Я намерен драться серьезно. A bon entendeur, salut! (имеющий уши да слышит!) О, я не сомневаюсь, что мы решились истреблять друг друга; но почему же не посмеяться и не соединить utile dulci (полезное с приятным)? Так-то: вы мне по-французски, а я вам по-латыни”). Отец Базарова тоже пытается вставлять в речь иностранные слова, немилосердно их при этом коверкая из-за незнания языков: “волату”, “анаматёр”, “оммфе”, “вертестергерр коллега” и т.д. Зато латынью и отец и сын владеют, будучи медиками, одинаково хорошо, но под конец этот “мертвый” язык начинает звучать поистине зловеще, когда умирающий Базаров хладнокровно просит вести консилиум не по-латыни; я ведь понимаю, что значит: jam moritur (уже умирает)”.

В речи дворян вообще в изобилии встречаются такие “европейские” слова, как аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, в чем Базаров видит признак не их просвещенности, а их бесполезности: “Подумаешь, сколько иностранных... и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны”. Кроме того, само произношение этих модных “новых” слов может служить разграничением между “дворянами образованными, говорящими то с шиком, то с меланхолией о манципации (произнося ан в нос)”, и «дворянами необразованными, бесцеремонно бранящими “евту мунципацию”». Таким образом, и на уровне языка героев мы видим у Тургенева блестящее и органичное сопряжение личного с социальным, на котором построены все его романы.

Известно замечание Тургенева о том, что писатель должен быть «психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления — в их расцвете и увядании». Как замечает Г. Б. Курляндская, Тургенев резко выступал против психологизации, против раздробления характера, против мелочного анализа душевной жизни. В его романах мы не встречаем больших внутренних монологов, описаний чувств, мыслей героя. Стиль Тургенева сродни пушкинскому: чувства и переживания героев завуалированы, внутренняя жизнь и характеры обозначаются через поступки, диалоги, авторские комментарии к речи героев, через портреты и пейзажи.

Попробуем рассмотреть особенности «старой манеры» Тургенева в романе «Отцы и дети». В начале романа писатель, например, неоднократно подчеркивает неестественность поведения Аркадия, неискренность его убеждений, его подражание Базарову, желание казаться современным, «прогрессивным» человеком.

Так, по дороге в Марьино молодой человек начинает восхищаться чудной природой, но, как будто вспомнив что-то, умолкает. Когда Николай Петрович начинает читать вслух Пушкина, Аркадий слушает хотя и «не без некоторого изумления, но и не без сочувствия».

Обсуждая отношения отца с Фенечкой, он чувствует себя снисходительным и великодушным человеком, с широкими, демократическими взглядами. Заметив смущение Николая Петровича, Аркадий ощущает какое-то тайное превосходство. Здесь в авторском комментарии приоткрываются непосредственно мысли и чувства героя.

«Полно, папаша, полно, сделай одолжение! — Аркадий ласково улыбнулся. „В чем извиняется!" — подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то тайного превосходства, наполнило его душу. — Перестань, пожалуйста, — повторил он еще раз, невольно наслаждаясь сознанием собственной развитости и свободы».

В другом месте Тургенев снова комментирует речь героя, открывая читателям тайное желание Аркадия казаться человеком современных взглядов. «Напрасно ж она стыдится. Во-первых, тебе известен мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова), а во-вторых — захочу ли я хоть на волос стеснять твою жизнь, твои привычки?.. Голос Аркадия дрожал сначала: он чувствовал себя великодушным, однако в то же время понимал, что читает нечто вроде наставления своему отцу; но звук собственных речей сильно действует на человека, и Аркадий произнес последние слова твердо, даже с эффектом».

В приливе великодушия Аркадий идет знакомиться с Фенечкой. Но Николай Петрович испытывает неловкость, он смутно понимает, что «едва ли не большее бы уважение оказал ему Аркадий, если б он вовсе не касался этого дела».

Приехав в родной дом после длительного отсутствия, немного стесняясь Базарова, Аркадий хочет казаться взрослым мужчиной. Именно поэтому он излишне развязен. В поведении героя Тургенев подмечает ту неловкость, «которая необыкновенно овладевает молодым человеком, когда он только что перестал быть ребенком и возвратился в место, где привыкли видеть и считать его ребенком». И далее читаем: «Он без нужды растягивал свою речь, избегал слова „папаша" и даже раз заменил его словом „отец", произнесенным, правда, сквозь зубы; с излишней развязностью налил себе в стакан гораздо больше вина, чем самому хотелось, и выпил все вино».

Подражая приятелю, Аркадий хочет казаться рациональным, сухим материалистом. Однако натура его — мягкость, доброта, мечтательность — берет свое, его коробит от замечаний Базарова, он часто не согласен с ним и неоднократно вступает в спор. В конце романа Аркадий окончательно расходится с Базаровым и становится самим собой: женившись на Кате Одинцовой, молодой Кирсанов становится хорошим, дельным помещиком.

Скрытый психологизм Тургенева ощутим и в описании Павла Петровича Кирсанова. В самом начале романа писатель рассказывает о несчастной любви Павла Петровича. После расставания с княгиней Р. Кирсанов ведет тихую, уединенную жизнь в поместье, чувства его как будто уснули, он скрытен, сдержан, рационален. В жизни его нет больше никаких ярких событий, новых впечатлений. Сам автор называет его «мертвецом».

Мы уже думаем, что Павел Петрович живет лишь прошлым, что какие-либо чувства ему недоступны. Однако, внимательно проанализировав поведение героя, мы открываем для себя нечто иное — оказывается, Кирсанов тайно любит Фенечку. Просто так, без особой причины, порой он заходит в ее скромную, маленькую комнатку, разговаривает с ней... После этого Павел Петрович возвращается в свой красивый, изящный кабинет. Тургенев в этой сцене никак не обозначает чувства героя, однако «многозначительно» описывает его поведение, позволяя читателям сделать собственные выводы. «Он бросился на диван, заложил руки за голову и остался недвижим, почти с отчаянием глядя в потолок. Захотел ли он скрыть от самых стен, что у него происходило на лице, по другой ли какой причине, только он встал, отстегнул тяжелые занавески окон и опять бросился на диван».

Средством психологической характеристики героев у Тургенева нередко служат портреты и пейзажи. Так, портреты Павла Петровича Кирсанова, Базарова, Одинцовой приоткрывают нам внутренний облик героев. Пейзажи, данные в восприятии Аркадия и Николая Петровича, подчеркивают мягкость и сентиментальность этих персонажей.

Внутрений мир Базарова Тургенев передает через диалоги, через описание поведения героя. И многое в этом поведении настораживает. Так, «совершенная развязность, грубость, дерзость» Базарова идет вразрез с его уверенностью в собственной правоте. Как замечает А. И. Незеленов, отрицание Базарова — «какое-то напряженное, искусственное и насильственное», крайняя резкость его нападок заставляет сомневаться в подлинности его чувств.

Сама агрессивность, резкость поведения Базарова обусловлена особой внутренней сложностью его натуры. Это не что иное, как бессознательная адаптация к внешнему миру человека чувствительного и уязвимого. «Эта злоба не есть выражение нарушенного эгоизма или оскорбленного себялюбия, она есть выражение страдания, томление, производимое отсутствием любви. Несмотря на все свои взгляды, Базаров жаждет любви к людям. Если эта жажда проявляется злобою, то такая злоба составляет только оборотную сторону любви», — писал Н.Н. Страхов.

Все эти потаенные чувства Базарова обнажаются в его отношениях с Одинцовой? Анна Сергеевна сразу же произвела на него сильное впечатление: при первом знакомстве с ней Базаров «сконфузился» и сам почувствовал это. «Вот тебе раз! бабы испугался!» — подумал он и, развалясь в кресле, не хуже Ситникова, заговорил преувеличенно развязно...». Говорил Базаров много и занимательно, явно стараясь занять свою собеседницу.

Когда на следующий день Евгений Васильевич и Анна Сергеевна возвращались с прогулки, то они встретили Аркадия. И далее читаем: «Базаров шел сзади ее, самоуверенно и небрежно, как всегда, но выражение его лица, хотя и веселое и даже ласковое, не понравилось Аркадию. Пробормотав сквозь зубы „Здравствуй!" — Базаров отправился к себе в комнату... „Здравствуй, — подумал Аркадий. — Разве мы не виделись сегодня?"»

Затем от тонких намеков, мимолетных замечаний Тургенев переходит к открытому описанию душевного состояния героя. У читателя больше не остается никаких сомнений в том, что Базаров влюблен в Одинцову: «Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость. В разговорах с Анной Сергеевной он еще больше прежнего высказывал свое равнодушное презрение ко всему романтическому; а оставшись наедине, он с негодованием сознавал романтика в самом себе».

Любовь оказывается роковой, всепоглощающей, и Базаров не в состоянии преодолеть ее, «пережить». В родительском доме он испытывает «скуку и глухое беспокойство». Сама гибель его нелепа, парадоксальна (врач заражается при вскрытии трупа), похожа на самоубийство. И лишь перед смертью Базаров раскрывается перед окружающими. «Прощайте, — проговорил он с внезапною силой, и глаза его блеснули последним блеском. — Прощайте... Послушайте... Ведь я вас не поцеловал тогда... Дуньте на умирающую лампаду и она погаснет...» — поэтично, «почти по-пушкински прощается герой с возлюбленной».

Таким образом, Тургенев раскрывает внутренний мир своих героев, их характеры, душевные состояния, не прибегая к открытым мотивировкам и объяснениям. Характеристики писателя опосредованны: мы догадываемся о чувствах героя по его поведению, диалогам, авторским комментариям к речи. Характеры раскрываются через портреты и пейзажи, через поступки и действия. И в этом Тургенев, как никто из русских писателей, близок к Пушкину.

Актуальность данного исследования заключается в том, что иногда при анализе художественного произведения бывает недостаточно материала, чтобы охарактеризовать героя, оценить его поступки, понять причины его поведения. Речевая характеристика не всегда является полной, и в таких случаях на помощь придет знание психологии.

Объект исследования - роман И. С. Тургенева «Отцы и дети».

Предмет – невербальные средства общения, а также психологические характеристики героев романа.

Цель исследования – проследить за языком мимики и жестов героев романа, объяснить их, описывая душевное состояние героев; исследовать личности героев и вывести их психологические характеристики.

Задачи: изучение литературы по теме, а также романа И. С. Тургенева «Отцы и дети».

Практическая значимость заключается в том, что оценка героев и их поступков будет более полной, если знать язык невербалики и основы психологии; школьники научатся такому прочтению художественного произведения, при котором больше внимания будет уделяться мельчайшим подробностям, всем важным художественным деталям.

Одинцова сидит, закинув голову на спинку кресла, руки у нее скрещены на груди и обнажены до локтей. Ноги также скрещены, причем туфельки кокетливо выглядывают из-под платья. Голова слегка поворачивается. Эта поза закрытая, но она использует ее для соблазнения Базарова, для вытягивания из него заветных слов. Базаров, в свою очередь, все это время сидит в напряжении, у него дрожат руки. Одинцова кусает угол платка и слегка пожимает плечом, что говорит о нервозности. Затем Базаров разряжает обстановку - делает комплимент Одинцовой, которая тут же оживляется, как всякая женщина.

Постепенно обстановка накаляется, Одинцова начинает говорить медленно, не шевелясь, с расстановкой. После вопроса Базарова: «Чего вы хотите?» - она натягивает на руки мантилью, потом краснеет. Это говорит о том, что Одинцова смущена этим вопросом.

Под конец этого вечера Базаров играет бахромой кресла. Что необычно для него, ведь он – нигилист, а нигилист не нервничает. После окончания разговора Базаров уходит и сильно стискивает руку Одинцовой, не рассчитав своей силы, из чего можно сделать вывод, что у Базарова наблюдается излишнее напряжение. Однако стоит заметить, что Базаров никому и никогда руку не подавал, считая многих людей недостойными его. А Одинцовой он сам (!) подал руку. Это наталкивает на мысль о том, что Базаров признал свое поражение: он считает Одинцову человеком не равным себе, а выше. Вот откуда эта излишняя сила рукопожатия: Базаров ошеломлен переменой внутри себя. Одинцова после его ухода подула на пальцы, затем порывисто поднялась с кресла, подошла к двери, снова села на кресло и задумалась. Она находилась в замешательстве.

Вечер второй. Он начинается с поднятия по лестнице. Одинцова идет первой, Базаров за ней, причем он не поднимает глаз, а только слушает, как шелестит платье, предчувствуя нечто важное, что может произойти в этот вечер.

Одинцова села так же, как и в прошлый раз, и протянула руку, что говорит о просьбе говорить с ней откровенно, так как открытая ладонь – это признак правдивости, затем бросает на Базарова косвенный взгляд, используя этот взгляд для кокетства. На протяжении разговора она делает несколько нетерпеливых движений, в то время как Базаров сидит очень скованно. После вопроса Базарова, может ли она высказать ему все, что у нее на душе, и утвердительного ответа Одинцовой Евгений Васильевич наклоняет голову, по чему можно судить о том, что его увлекает этот разговор.

Затем наступает кульминационный момент этой сцены. Обстановка накалена до предела. Базаров подходит к окну и поворачивается спиной к Анне Сергеевне, которая говорит в это время с испугом, ожидая чего-то. И вот, наконец, она пожинает плоды трудов своих: Базаров признался ей в любви. Причем после этого признания, которое было для него мучительным, он уперся лбом в стекло окна, что значит, что он как будто снял груз со своих плеч.

После этого он бросает пожирающий взгляд на Одинцову, хватает ее руки и прижимает к себе, но она не сразу отходит он него.

Объясняется это тем, что Одинцова просто насладилась моментом, но после решила, что дальше заходить не стоит. Здесь Базаров закусывает губы и выходит. Здесь уже проявляется схема: «не хочешь – не надо». Одинцова после всего происшедшего подходит к зеркалу и встряхивает волосами – «Вот какая я!».

Базаров. Темперамент – флегматический. Тип темперамента – церебротония. Тип телосложения – эктоморф. Нервные процессы – сильные уравновешенные инертные.

Одинцова. Темперамент – сангвинический. Тип темперамента – соматотония. Нервные процессы – сильные уравновешенные подвижные.

Аркадий. Темперамент – флегматический + сангвинический. Тип темперамента – соматотония + висцеротония. Тип телосложения – мезоморф. Нервные процессы – уравновешенные инертные.

Николай Петрович. Темперамент – флегматический. Тип темперамента – висцеротония. Тип телосложения – эндоморф. Нервные процессы – сильные уравновешенные инертные.

Павел Петрович. Темперамент – холерический + меланхолический. Тип темперамента – церебротония + соматотония. Тип телосложения – эктоморф + мезоморф. Нервные процессы – неуравновешенные.

Ситников. Темперамент – сангвинический. Тип темперамента – соматотония. Тип телосложения – мезоморф. Нервные процессы – сильные уравновешенные подвижные.

Кукшина. Темперамент – сангвинический. Тип темперамента – соматотония + висцеротония. Нервные процессы – сильные уравновешенные подвижные.

Василий Иванович. Темперамент – меланхолический. Тип темперамента – церебротония. Тип телосложения – эктоморф. Нервные процессы – слабые.

Арина Власьевна. Темперамент – меланхолический. Тип темперамента – висцеротония. Нервные процессы – слабые. Интровертный чувствующий тип.

Катя. Темперамент – сангвинический. Тип темперамента – висцеротония. Нервные процессы – сильные уравновешенные подвижные.

Фенечка. Темперамент – флегматический. Тип темперамента – церебротония. Нервные процессы – сильные уравновешенные инертные.

Новизна данной работы в том, что такой метод анализа литературного произведения позволяет не только описать поведение литературного героя, его причины, опираясь на наблюдения за его невербальными сигналами, а также исследуя психологическую сторону его личности. Психологическая характеристика помогает нам понять поведение героя, причины его поступков и тайны его внутреннего мира. Знать основы психологии важно в наше время. Ведь уже если только бросить взгляд на человека, то можно предположить, какой он в общении и деятельности. В фирмах штатный психолог – уже обычное дело. Он не только помогает разобраться рабочему персоналу в проблемах, но и определяет, что за человек пытается устроиться на предприятие. И во избежание возможных проблем он сразу определяет, какие качества есть у человека и как он ими может пользоваться.

В начале стоит наиболее сильно выраженный тип темперамента, телосложения, темперамент.

Исследовательская статья о роли и значении портрета в раскрытии характера тургеневского Павла Петровича Кирсанова в романе "Отцы и дети" может заинтересовать учителей литературы старшей школы и подсказать приемы организации исследовательской работы с текстом на уроке или при подготовке проектов по литературе.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Андреева Алла Юрьевна,

преподаватель словесности

ГБОУ СОШ № 353 им. А. С. Пушкина

Г. Москвы

О чем может рассказать портрет героя

(Роль и значение портрета Павла Петровича Кирсанова

в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети»)

Определимся с понятием ПОРТРЕТ

Понятие ПОРТРЕТА в художественном тексте в литературоведении до сих пор не установилось. Оно трактуется то шире, то уже. В этой работе под портретом подразумеваем составную часть структуры персонажа, которая, наряду с другими структурными составляющими (описанием внутреннего мира персонажа, его внутренней и внешней речи, отношений с другими персонажами и др.), является одним из средств раскрытия характера. За основу берем традиционное понимание портрета как изображения наружности человека, черт лица, фигуры, позы, мимики, жеста, одежды.

Портрет выступает одним из основных средств индивидуализации персонажа. Помимо внешних, физических характеристик в него включаются сведения о прическе, одежде, манерах, аксессуарах, то есть о том, что выражает вкусы, пристрастия, привычки - индивидуальность героя .

Портрет Павла Кирсанова как параллельный сюжет

Наблюдение за портретом Павла Петровича Кирсанова – цель моей контрольной работы. Портрет Кирсанова – не только основное средство характеристики, но сюжетообразующий элемент, параллельный сюжет. Даже в решении конфликта «отцов и детей» ярким аргументом «против» изнеженного крепостника станет его портрет, «спорящий портрет», противопоставленный Базаровскому «мужицкому» началу.

Повторюсь: портрет Павла Петровича Кирсанова в романе занимает значительнейшее место. Убедимся в этом, если предпримем своеобразный исследовательский экскурс за героем. Оказывается, портрет Павла Петровича выписывается или дописывается всюду, где объявляется герой или о нем ведут речь, а именно - в главах: IV, V, VI, VII, VIII, X, XXIII, XXIV, XXVIII. Такой композиционный компонент – весомый аргумент в пользу нашего утверждения о том, что портрет Кирсанова – один из основных приемов раскрытия характера героя. Добавим к этому, что при помощи контраста (скрупулезного сопоставления мимики, жестов, одежды, внешних деталей, которое идет до мелочей параллельно) с Базаровским портретом, мы еще сильнее чувствуем и основной конфликт произведения (столкновение либерализма и революционной демократии), и социальный, и идейный, и этический, и эстетический конфликт двух сильных личностей: Кирсанова и Базарова. И конфликт старого и нового.

О чем нам поведал первый портрет героя

Павел Кирсанов является перед нами в подробнейшей портретной зарисовке, самой большой и емкой из многочисленных портретов и штрихов к нему, рассеянных по всему пространству романа и сопровождающих Кирсанова всюду и всегда, что бы он, ни делал, в какую бы ситуацию ни попал.

Итак, глава IV: «В это мгновение вошел в гостиную человек среднего роста, одетый в темный английский сьют, модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов. На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза. Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов».

Социально-психологические черты героя четко прописаны. Облик старшего Кирсанова возвращает нас к Онегинской эпохе, изящной, сориентированной на английские вкусы и манеры, ко времени дендизма. Аристократы-денди несли себя над землей, они не садились на коня, а взлетали в седло, их тросточки тончайшей работы только подчеркивали легкость походки их владельцев. «Острижен по последней моде,/ Как денди лондонский одет» был Пушкинский лишний человек Онегин. Короткая английская стрижка (в Пушкинском романе контрастировавшая с длинными волосами Ленского) здесь, в шестидесятых, - признак консервативности вкусов тургеневского героя, но также, как в романе Александра Сергеевича, она - способ подчеркнуть контраст с «волосатым» Базаровым. И все же Павла Петровича не назовешь по внешности отсталым старичком. Это ясно, потому что в описании одежды героя заметен эпитет – «модный» (речь идет о низеньком галстуке). Галстук модный, а сам тип ужасно устаревший, и совсем «лишний» в России, которой «преобразования необходимы», а не демагогические рассуждения о патриархальности народа. Возможно, чувствуя, что его время ушло, он усиленно молодится.

Вот так – через описание внешности героя - уже пошел разговор о времени. Точнее – даже о двух эпохах: эпохе, породившей эстетические запросы героя, и о современности Тургенева – о 60-х годах, еще сохраняющих те пристрастия, причем – как признак изысканного, классического аристократизма, скорее даже снобизма.

Так что есть красота?

Через первое же описание вычисляется и авторское отношение не только ко внешности, но к личности героя.

Первое, что замечается сразу, - красивость облика господина, подчеркнутая много раз. Уже при первой «презентации» своего классового «собрата» Тургенев в одном только предложении дважды употребил один эпитет: « Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, - руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее племяннику». До этого мы уже встречали в зарисовке однокоренное слово: «лицо его... являло следы красоты замечательной».

Рука как произведение искусства

Сфокусируем внимание на руке Павла Петровича. Это не просто часть тела нашего изнеженного и холеного, «уважающего себя» героя, а это объект любования и автора, и читателя. Она, рука барина, украшена белоснежными рукавчиками с дорогими запонками.

Проследим за жестами этой холеной руки. Здороваясь с Базаровым, Павел Кирсанов вызывающе прячет ее: «Павел Петрович … руки не подал и даже положил ее обратно в карман». Многое в натуре героя раскрывает этот демонстрационный жест: высокомерие, снобистское неуважение к любому плебею или даже к внешне антипатичному ему человеку. Базаров, правда, тоже «руки сразу не подал» отцу Аркадия, но в том случае это смущение, даже какая-то неуверенность демократа.

Думать о красе ногтей?

Особое внимание в романе уделено небольшой, казалось бы, детали. Вспомним ногти Павла Петровича. Автор акцентирует на них внимание. Это длинные розовые – ухоженные! - ногти мужчины (явно не отягощенного физическим трудом), которым позавидует иная женщина. Если внимательно проследить за этими кирсановскими ногтями, то пропишется целая история внутренних эмоциональных переживаний Павла Петровича. И автор не упускает этой возможности. Например, узнав, что однокурсник племянника задержится у них в гостях, «Павел Петрович постучал ногтями по столу». Умиляясь упитанностью племянничка Мити, дядя «пощекотал двойной подбородок Мити концом длинного ногтя на указательном пальце». Не первый раз автор не только любуется внешней пафосной красотой джентльмена, но и иронизирует по поводу них. Здесь ноготь щеголя стал его игривым орудием.

Эти лакированные ногти «золотой молодежи» уже описаны до Тургенева Пушкиным, тоже с юморком сказавшим о кабинете своего повесы, где

Щетки тридцати родов
И для ногтей и для зубов .

Быть можно дельным человеком

И думать о красе ногтей.

Тургенев же в этом вопросе, как мне кажется, на стороне Базарова, который саркастически ухмыляется: « Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!» Естественно, язвит оппонент Кирсанова не столько над самими ногтями, сколько над никчемным щегольством деревенского барина: «Да, стану я их баловать, этих уездных аристократов! Ведь это все самолюбивые, львиные привычки, фатство». И все это на фоне «обтерханной России»…

Умилимся или усмехнемся?

Да и словоупотребление писателя в описании одежды явно отдает не ласкательным, а уменьшительным - иронизирующим оттенком: « маленькая феска», «лаковые полусапо жк и», воротни чк и пестр еньк ой рубашки». Эти воротнички сразу замечены и высмеяны Базаровым: « Та кие у него удивительные воротнички, точно каменные».

Лейтмотивная деталь портрета

Это пока мелочи, которые проявляют авторское отношение: оно не столько восторгающееся, сколько ироничное. Вызывает улыбку и выписанная Тургеневым деталь – душистые усы Павла Петровича. Он вальяжно и степенно « три раза прикоснулся своими душистыми усами до его (Аркадия) щек ». Еще не раз Аркадий почувствовал на своих щеках « прикосновение его душистых усов», - этакое умильное проявление родственных чувств. Снова сквозит авторская ироничность.

Мы не ошибаемся в наших выводах о Тургеневском замысле в оценке героя. Тургенев высказался однозначно: «Меня уверяют, что я на стороне "Отцов"... я, который в фигуре Павла Кирсанова даже погрешил против художественной правды и пересолил, довел до карикатуры его недостатки, сделал его смешным!"

Ох, уж эти аристократические носы!

«Кочующие» детали

Ирония автора набирает силу дальше, в VII главе, где следует описание того, за что уважали провинциалы нашего аристократа: а « его уважали за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал с Веллингтоном у Людовика-Филиппа; за то, что он всюду возил с собою настоящий серебряный несессер и походную ванну ; за то, что от него пахло какими-то необыкновенными, удивительно "благородными" духами…» Ладно – куда ни шло: уважать за отличные манеры стоит, за умение одеваться тоже можно, в конце концов, как говорится, по одежке встречают… Но уважение за походные аксессуары… (Явно ироничная подробность). Уважение за запах духов… Так и напрашивается ехидный вопрос: а больше уважать не за что?

Между прочим, - к вопросу о запахах, о чувствительных носах классических аристократов. Это кочующая деталь классики. В сказке М. Е Салтыкова-Щедрина «Дикий помещик» помещик страдает от мужицкого духа и по глупости радуется: «Вышел помещик на балкон, потянул носом и чует: чистый-пречистый во всех его владениях воздух сделался. Натурально, остался доволен». А с водворением исчезнувших мужиков на место «опять запахло в том уезде мякиной и овчинами», но базар, благодаря этим потом пропахшим мужикам, стал ломиться от товаров. В поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» у Оболты-Оболдуева тоже «страдало обоняние», когда он, выказываясь либеральным помещиком, в Воскресенье Светлое со всей своею вотчиной христосовался сам. «Сгоняли после с вотчины баб отмывать полы».

Этой «утонченностью» нюха отличается и Кирсанов старший. Тургенев повторяет это не единожды. Аркадий говорит о дяде, что, мол, он « всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает одеколон...» Мимика, проявляющая презрительное, даже брезгливое отношение Кирсанова к мужикам.

Даже в лихорадочном состоянии после ранения на дуэли, хотя «он переносил свой, как он выражался, плен довольно терпеливо, только уж очень возился с туалетом и все приказывал курить одеколоном ». В главе XXIII снова в портретной зарисовке «благоухает» Павел Петрович: « раз даже приблизил свое раздушенное и вымытое отличным снадобьем лицо к микроскопу, для того чтобы посмотреть, как прозрачная инфузория глотала зеленую пылинку и хлопотливо пережевывала ее». В главе XXIV, когда благословляет брата на брак с Фенечкой, « Павел Петрович помочил себе лоб одеколоном и закрыл глаза».

От внешности –

к постижению внутреннего мира героя

Все перечисленное выявляет не только авторское отношение, но и углубляет, делает многогранней характеристику внутреннего мира героя. Его туалет, педантичная опрятность, явно чрезмерное усердие в многоразовом переодевании в течение дня – это способ самореализации, самоутверждения героя, оскудевшего, потерявшего себя и как мужчина и как гражданин. Остается «соломинка», за которую он и ухватился: пусть хоть сохранение внешнего лоска бывшего светского льва убеждает его самого, что ничего не изменилось, что он все также хорош, гибок станом, и подбородок выбрит, и голова закинута назад… Это пытается он втолковать Базарову: «Вы изволите находить смешными мои привычки, мой туалет, мою опрятность наконец, но это все проистекает из чувства самоуважения, из чувства долга, да-с, да-с, долга. Я живу в деревне, в глуши, но я не роняю себя, я уважаю в себе человека». (Ну да - а за что еще ему уважать себя? Вмешиваться в хозяйство, доверенное брату, нет ни желания, ни умения… Должна же быть у человека точка опоры). Так через внешность мы постигаем весь внутренний мир (довольно ограниченный!) консервативного либерала, его идеалы, его цели, его образ жизни (Конечно, словесные перепалки оппонентов не менее значимы).

Когда некуда больше спешить

Портрет Павла Петровича выписан по-тургеневски в деталях несколько раз, но чаще автор дополняет преподнесенный нам портрет штрихами, мелкими деталями, например, подчеркивая сдержанную (до определенной поры) манеру говорить – изысканное молчание и неторопливость. Вот первый ужин в Марьино: « Павел Петрович медленно похаживал взад и вперед по столовой (он никогда не ужинал), изредка отхлебывая из рюмки, наполненной красным вином, и еще реже произнося какое-нибудь замечание». Эти неторопливые жесты – знаки аристократической воспитанности, тем более все это – за столом, местом, где еще можно покрасоваться. Но, мне кажется, это заторможенность движений в этот вечер не только от привычки не торопиться, а еще и симптом процессов, которые начались в голове (но как человеку воспитанному это нельзя показывать, он пока еще умеет властвовать собою): в доме объявляются люди иного круга, еще и претендуют на ум и, кажется, не уважают его – его Павла Кирсанова!

Несомненно мы правы. Чуть дальше автор приглашает нас вглядеться в лицо отходящего ко сну озабоченного Павла Петровича: « Бог знает, где бродили его мысли, но не в одном только прошедшем бродили они: выражение его лица было сосредоточенно и угрюмо , чего не бывает, когда человек занят одними воспоминаниями».

Тут и гадать не о чем мысли: сегодня проблема одна: «Этот лекаришка у нас гостить будет»…

И снова проследим за жестом

В главе V после детального описания утреннего туалета героя (его, разумеется, нельзя было упустить или сократить – ведь на него потрачено Кирсановым столько времени!) снова через жест (портрет этим дописывается) можем пронаблюдать и нарастание недовольства Кирсанова приятелем Аркадия, и замедленность реакций, так как заторможен образ жизни этого дворянина.

Итак, речь идет о Базарове, о том, что он не любит церемоний.

Да, это заметно. - Павел Петрович начал, не торопясь, намазывать масло на хлеб. - Долго он у нас прогостит?

Как придется. Он заехал сюда по дороге к отцу

А отец его где живет?

В нашей же губернии, верст восемьдесят отсюда. У него там небольшое именьице. Он был прежде полковым доктором.

Тэ-тэ-тэ-тэ... То-то я все себя спрашивал: где слышал я эту фамилию: Базаров?.. Николай, помнится, в батюшкиной дивизии был лекарь Базаров?.. Так этот лекарь его отец. Гм! -Павел Петрович повел усами.

Ну, а сам господин Базаров, собственно, что такое? - спросил он с расстановкой…

Он нигилист.

Как? - спросил Николай Петрович, а Павел Петрович поднял на воздух нож с куском масла на конце лезвия и остался неподвижен…

Нигилист, - проговорил Николай Петрович. - Это от латинского nihil, ничего, сколько я могу судить; стало быть, это слово означает человека, который... который ничего не признает?

Скажи: который ничего не уважает, - подхватил Павел Петрович и снова принялся за масло.

Медлительность Павла Петровича – отличительная черта. В гл VIII: «Павел Петрович медленно подходил к окну».

Эта заторможенность движений бывшего подвижного офицера, который когда-то « ввел было гимнастику в моду между светскою молодежью» - опасный знак, через который проявляется потеря организмом внутренней пружины. А, возможно, это знак шоковой реакции на новые мысли.

О мимике

В VI главе под пристальным взглядом Тургенева остается мимика Кирсанова, уже «заведенного» базаровским нигилизмом, но все еще из «принсипа» сдерживающего проявление эмоций. Но как трудны ему эти потуги: « лицо его приняло такое безучастное, отдаленное выражение , словно он весь ушел в какую-то заоблачную высь». Потом « заговорил он опять, не без некоторого усилия ». Далее «промолвил Павел Петрович и, словно засыпая, чуть-чуть приподнял брови ». А затем «Павел Петрович слегка побледнел »…

Конфликт, судя по выражению лица аристократа, накаляется…

Чем еще жив человек

Есть в романе моменты, где оживает герой, где еще пульсирует в глазах, в жестах, в мимике остаточная энергия. Глава VIII. Павел Петрович в комнате Фенечки.

При появлении Фенечки Павел Петрович строго нахмурил брови ,

Подходя к комнате Фенечки, « подергал себе усы», потом « торопливо обернулся и нахмурился» … « И, приняв равнодушное выражение , Павел Петрович тотчас же вышел вон из комнаты».

–«Ах, как я люблю это пустое существо! - простонал Павел Петрович , тоскливо закидывая руки за голову .

И самый выразительный в этом плане знак: « Павел Петрович, сам Павел Петрович прижал ее руку к своим губам и так и приник к ней, не целуя ее и только изредка судорожно вздыхая».

Итак, когда дело касается чувств, пережитых в отношениях с княгиней Р. и встревоженных Фенечкой, Кирсанов не может скрыть нервного возбуждения, его выдают и рефлекторные жесты и скорый взор: «Бросив вокруг быстрый взгляд , который скользнул и по лицу Фенечки». Как он теперь напоминает прежнего молодого влюбленного! Но, увы, он судьбой обречен на трагические переживания. Сколько страданий в кирсановском судорожном «поцелуе» руки сожительницы брата! Сколько разных размышлений стоит за деталью: нет настоящего поцелуя, а только прижатая к губам рука!..

Глубокая внутренняя борьба страсти и порядочности видна в том, как, уговаривая Николая жениться на Фенечке, он благословляет с унылой улыбкой.

Как много можно сказать жестом

Выразительным жестом Павла Петровича сопровождает писатель диалог братьев Кирсановых о книге, рекомендованной сыном Николаю Петровичу. «Николай Петрович вынул из заднего кармана сюртука пресловутую брошюру Бюхнера, девятого издания. Павел Петрович повертел ее в руках». А узнав, что брат пытался это читать, « Павел Петрович опять повертел книгу в руках и исподлобья взглянул на брата». Отметим прослеживающуюся закономерность: Тургенев, выписывая портрет или его элементы, избегает собственного комментария или толкования, оставляет это на читательское восприятие. Что можно «вычислить» за этим повторившимся жестом – повертыванием брошюры? Именно - повертыванием, а не перелистыванием! Предполагаю, что за жестом скрыты мысли типа: и стоит ли внимания эта ерунда? Без подобных книжек обходились прекрасно! И кому это нужно? Тоже мне – умники выискались… Или что-то в этом роде. А за взглядом исподлобья вообще прочитывается даже обида на брата, который пытается приспосабливаться к новым веяниям.

Словесная дуэль под выбранным нами ракурсом.

Когда слова бессильны…

Х глава – кульминационная в развитии сюжета. Здесь развернулась словесная баталия либерала и демократа. Но в этой работе мы проследим за накалом страстей только по мимике, по движению губ и рук, причем только Павла Петровича. Несколько выписок:

1. « Позвольте вас спросить», - начал Павел Петрович, и губы его задрожали.

2.Павел Петрович взмахнул руками .

3.Воскликнул с внезапным порывом Павел Петрович,

4. Павел Петрович улыбнулся и, положив руку на плечо брату …

5.Павел Петрович посмотрел на своего племянника и усмехнулся .

1-ый пример – губы героя выдают его возмущение и негодование.

2-ой – готовность бороться и утверждать свои принципы.

3-ий – азарт и убежденность.

4-ый – снисходительность и желание успокоить брата: мы-де собой владеем…

5-ый – презрение: и этот мальчишка туда же, но тебя в расчет не берем.

Потом Тургенев обращает основное внимание на манеру говорить : Павел Петрович « возопил», «воскликнул», «закричал »… « отрывисто сказал ему». Все эти глаголы передают, насколько возбужден, возмущен бессильный в споре человек.

Когда П. П. стал свидетелем поцелуя Базаровым Фенечки, на его лице «злобная унылость», а за завтраком «Николай Петрович заботливо спросил у него, здоров ли он ? До того лицо его потемнело». Это симптомы внутренней бури, злобы. П. П. сам саркастически иронизирует над тем, что творится в возмущенной душе: «Ты знаешь, я иногда страдаю разлитием желчи».

Почему исчезли жесты и мимика?

В сцене вызова на дуэль привлекает внимание поза джентльмена:

«усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с набалдашником из слоновой кости».