Малый театр горе от ума продолжительность. Билеты на спектакль «Горе от ума

В известной степени история постановок комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» на сцене Малого театра и есть история русского театра. Впервые в свой бенефис сам М.С. Щепкин играл Фамусова. Великий трагик московской сцены Павел Степанович Мочалов играл здесь Чацкого, как в ХХ веке А. А. Остужев, А.И.Сумбатов-Южин. А. Ленский играл сначала Чацкого, а потом Фамусова. Михаил Царев, как его великий предшественник, также молодым сыграл Чацкого, а пожилым — Фамусова.

Каждое поколение вносило свой вклад, по-своему присваивало текст бессмертной комедии Грибоедова.

Когда в 1975 году состоялась премьера в Малом театре, то дискуссия развернулась не вокруг Фамусова, которого играл Михаил Царев, а вокруг Чацкого Виталия Соломина. Актеру вменяли в вину, что общественная тема ушла на второй план, одержала верх личная драма, что такой Чацкий не трибун, не обличитель.

Виталий Соломин, действительно, играл Чацкого, который был счастлив вернуться в дом Фамусова, чтобы встретиться с Софьей. Книжный, восторженный, веселый юноша в круглых очках. С дороги он появлялся, несмотря на мороз, в распахнутом тулупе, из-под которого виднелась рубашка — апаш. Он торопился увидеть Софью. В. Соломин признавался в интервью, что его «раньше интересовал смысл монологов Чацкого, теперь — смысл его поведения».

Этот архивный юноша, отталкивая слугу, врывался в дом и со всего размаха неожиданно падал. Но и падение не останавливало его счастливого состояния, чувства переполняли смеющегося Чацкого. В это мгновение словно проносилась вся его детская жизнь в этом доме. «Чуть свет — уж на ногах! и я у ваших ног», — каламбурил сидящий на полу Чацкий, обращаясь к Софье (Нелли Корниенко).

В. Соломин играл это состояние безудержной радости — Чацкий снова дома, ему все здесь дорого. Прислонившись к изразцам печи, греясь, он оглядывал комнату, каждая вещь в ней ему знакома, любовно гладил памятные с детства обои. Чацкий поначалу не замечал равнодушия Софьи, нарастающей враждебности Фамусова, иронии Молчалина.

Объясняя свою трактовку, Виталий Мефодьевич Соломин говорил: «Мой Чацкий прекрасно понимал, что представлял собой Фамусов и ему подобные. Но в доме Фамусова его держала глубокая и сильная любовь к Софье, свою возлюбленную он не мог поставить на одну доску с окружающими. Отсюда его монологи. Они адресованы Софье, и никому другому».

И монолог Чацкого про французика из Бордо, которому внимали гости, был на самом деле обращен к Софье, которая, как раз удалялась, не дослушав Александра Андреевича, а он продолжал, как заведенный, бросать свои колкие наблюдения. В этой сцене впервые у собрания зарождалась мысль, что он сумасшедший.

Виталий Соломин избегал играть того школьного Чацкого, обличителя и обвинителя «фамусовского общества» с гордо закинутой головой. Актеру было важнее очеловечить образ, показать в процессе, шаг за шагом, отторжение Чацким уклада барского дома. Любовная лодка разбивалась о быт, устои. В дом Фамусова Чацкий вбегал юным, а покидал навсегда горько повзрослевшим. Обманутый в любви, он прозревал, почему он обманут. Перед отъездом из дома Фамусовых Чацкий бросался вверх по лестнице, обращая свой гневный монолог туда, где стояла Софья, чтобы в последний раз всмотреться в ее глаза. И только потом, подойдя совсем близко к дверям, приказывал: «Карету мне, карету!»

Антагонист Чацкого — Фамусов Михаила Царева равно и московский барин, и важный сановный чиновник. Франтоватый, всегда в форме. За долгие годы у него выработалась устойчивая привычка одеваться с иголочки.

В доме он контролирует жизнь, как в департаменте. Нарастает его беспокойство, когда он идет с утренним обходом и слышит, как из покоев Софьи доносятся звуки флейты. Он даже в своих наставлениях замечает разодранный локоть Петрушки. Проявляет дипломатический такт на балу, обходит каждого со светской любезностью. Когда сплетня о сумасшествии Чацкого достигает апогея, то он поддерживает ее своим авторитетом. Однако респектабельный лоск будет утрачен у Фамусова в финале. Поначалу московский барин не очень-то слушал, точнее, слушал снисходительно опасные речи Чацкого. Не тут-то было, когда над домом Фамусова нависла угроза быть скомпрометированным его дочери и ему самому. В Фамусове Михаила Царева от чувства опасности просыпалась воля к жестокости. Он уже ненавидел прямо, без обиняков Чацкого и нападал на него со всей возможной яростью. При этом Михаил Царев не повышал тона и тем сильнее добивался эффекта негодования.

Стоит отметить и другие роли этого спектакля. Софья Нелли Корниенко с первых сцен показывала свое равнодушие к Чацкому. Ее не вдохновлял общественный темперамент своего прежнего друга. Она была дочерью Фамусова и таковой хотела остаться. Молчалин Бориса Клюева держал себя на равных с Чацким, не сказать, со скрытой снисходительностью. Скалозуб Романа Филиппова был добродушным недалеким военным человеком, хоть он и не понимал всех сатирических колкостей Чацкого, но скорее симпатизировал ему. Глядя на Лизу Евгении Глушенко, было нетрудно заметить, что девушка эта взята из деревни. Еще недавно, кажется, бегала босой по лугам и полям. Многое в доме Фамусова ей кажется чудным, но делать нечего, приноровилась. Репетилов Никиты Подгорного оказывался никому ненужным, поэтому у него возникало желание хоть к кому-нибудь примкнуть.

Вздорной и властной являлась Хлестова у Елены Гоголевой.

Слаженность игры, проработка характеров, умение органически присвоить поэтический текст, незаурядный актерские работы, добросовестное отношение к тексту, — все, что свойственно лучшим спектакля Малого Театра, было и в постановке «Горе от ума» 1975 года.

Первое, что я увидела, когда раскрылся занавес, – то, что сцена загромождена некими авангардными декорациями – разноцветными перегородками, белыми, желтыми и синими, в которых автоматически открывались проходы и на которые всё отбрасывало чёткие тени, как на голые стены (есть идея – есть Икеа, блин. И это богатый Малый театр? Сразу возникает ощущение эдакого убожества). Среди них затесалась какая-то приземистая античная колонна, должная обозначать, видимо, как и колокольня из Современника, печь – она же домашний очаг, она же «дым Отечества». Актёры по этой сцене перемещались довольно-таки хаотично: они редко стояли или сидели на одном месте подолгу, а всё больше бегали туда-сюда, предпочитая разглагольствовать на ходу, а то и вовсе договаривали свои реплики, уже скрывшись из виду. Теперь о них, об образах персонажей, так сказать. Фамусов (Соломин) хрестоматиен до мозга костей: седина в голову, бес в ребро, плюс к этому непременная сварливость в сочетании с добродушием, а в общем и целом – совсем неяркая личность, прямо второстепенный герой, а ещё худрук играет. Скалозуб (Низовой) так же соответствует классическому прочтению: быдловатый солдафон, и только. Софья (Молочная) и Лиза (Иванова) так более всех невыразительны, они неубедительно читают свои тексты, смеются чересчур притворно и чересчур наигранно-пафосно жестикулируют, да и вообще похожи друг на друга как две капли воды – две подружки из ларца, одинаковы с лица, можно было бы перепутать, кабы не различная внешность и тем паче дурацкая короткая коса у Софьи на голове. Первая – не вызывающая никакой приязни кисейная барышня, обчитавшаяся пресловутых французских романов и обожающая, под впечатлением от оных, своего Молчалина (Вершинин), жеманного ломаку себе под стать, явно утомлённого её беспрестанными знаками внимания. Вторая не уступает своей госпоже в напускном аристократизме, она горда и неприступна при том, что и Фамусов, и Молчалин, и Чацкий (Подгородинский) пытаются её лапать. Чацкий, кстати, отдельная, как водится, статья. Современная причёска, южный акцент чуть в нос – здесь он ни дать ни взять бедный родственник-гастарбайтер, московских обычаев не знающий совершенно, к нему так с первого взгляда и не привыкнешь, как и к истеричному Чацкому из Современника. В этом спектакле Чацкий – шут гороховый, смешнее всех прочих, не вышедший, видимо, из детской непосредственности в худшем смысле этого слова. Он практически ни одну фразу не говорит без подспудного саркастического смешка и остаётся весьма доволен собой в целом и своим чувством юмора в частности, а окружающие, хоть и зачастую охотно заражаются его смехом, всё же устают от того, что словесные его излияния, невпопад начинаясь, и заканчиваются нескоро. В виде шутки он высказывает и свои «передовые идеи», никого и ничего при этом не боясь, но не потому, что смел, а потому, что дуракам закон не писан. Только наедине с собой да иногда – наедине с Софьей он бывает серьёзен, о чём-то размышляет и тем самым доказывает, что создан не только лишь для того, чтобы с ним «смех делить», но доказывает только зрителям, а не остальным героям спектакля, так и не начавшим воспринимать его всерьёз и испытывающим к нему либо любопытство, либо раздражение в зависимости от того, насколько далеко заходят его неуклюжесть и невежество.
Во втором отделении дело медленно, как бы со скрипом докатилось и до бала, и что же? Снова пресные, незапоминающиеся, преходящие лица, пустые разговоры… ну, слегка запомнилась Наталья Дмитриевна (Аманова) стальными нотками в капризном голосе, ну, малость удивил пожилой, блестящий лысинкой Загорецкий (Дубровский), да и всё. Чацкий так вообще поначалу словно бы и забыл о Софье, разгуливая под ручку с Натальей Дмитриевной, а когда наконец вспомнил, у него это получилось как-то больно жалко и нелепо. Вялым тоном человека, который не страдания душевные испытывает, а нуждается в здоровом крепком сне, он просит – не требует, нет! – карету. За весь спектакль я так и не дождалась от него ни одного громкого слова, ни одного резкого движения, что есть тряпичная кукла. Да и вообще все актёры, если уж быть до конца субъективной, играли как-то бесцветно, без души – да, они добросовестно выполняли свою работу, но некого было выделить, отметить, похвалить хотя бы за любовь к этой самой работе: монологи их были напрочь убиты некой безразлично-равнодушной сухостью, были похожи на выученный учеником стих, рассказываемый теперь перед учителем, проще говоря – на неприятную обязанность. Обобщая, сообщаю, что спектаклю сильно проиграл от того, что текст прозвучал целиком, вместе с репликами из ранних редакций пьесы, из него не было выброшено ни строчки, и в итоге он полностью забил собой все три часа спектакля. Из-за болтовни не осталось времени на действия – гости даже не потанцевали ни разу, а какой же бал без танцев? Вобщем, сюжет растягивался, провисал, наскучивал время от времени, ни одной изюминки в этом сухаре не было мною обнаружено. Я даже так и не поняла, что посмотрела: комедию или трагедию? Если первое, то зал смеялся только над шутками явными, предусмотренными текстом, а не интонацией или актёрской игрой, а я не смеялась, ибо хорошо уже знала этот текст; если второе, то мне никого не было жаль в конце, ибо было непохоже, чтобы Чацкий любил Софью, а когда Лиза утверждает, что любит Петрушу (Сергеев), выведенного в спектакле дряхлым стариком, еле передвигающим ноги, поверить ей чисто физически невозможно. Если даже в Современнике с его травокурной трактовкой спектакль сразу же приковал к себе внимание публики и так больше и не отпускал, то здесь я почти сразу поняла, что мои ожидания не будут оправданы. Почему я уже несколько раз упомянула Современник, а Покровку ещё ни разу? Да потому, что не хочу сравнивать Божий дар с яичницей. Вобщем, мне искренне жаль тех, кто потратил на билет не 600 рублей, как я на своём занюханном местечке, а тыщи полторы, а то и больше, чтобы сесть к сцене поближе. Мой вам совет: не гоняйтесь за распиаренным, если у вас нет такой же, как у меня, необходимости. То, что настоящее искусство всегда в андеграунде, относится и к театру в том числе.

(Основная сцена)

А.С. Грибоедов
Режиссер-постановщик: Сергей Женовач
Фамусов: Юрий Соломин
Чацкий: Глеб Подгородинский
Софья: Полина Долинская, Екатерина Васильева
Лиза: Инна Иванова, Ольга Жевакина
Хлестова: Людмила Полякова
князь Тугоуховский: Юрий Каюров, Юрий Ильин
княгиня Тугоуховская: Ольга Чуваева, Наталья Боронина
Наталья Дмитриевна: Светлана Аманова, Ольга Пашкова
графиня-бабушка: Зинаида Андреева
Молчалин: Александр Вершинин, Александр Дривень
Скалозуб: Виктор Низовой
Репетилов: Дмитрий Зеничев
и другие Даты: 26.01 вс 18:00

Рецензия "Афиши":
Видео:

Забудьте про школьный учебник литературы и пафосное «а судьи кто?» Обличения фамусовского общества не будет. Ни самодуров-крепостников, ни замшелых коррупционеров. Все люди, все человеки, каждый по-своему несчастен. Социальную остроту сменила «мысль семейная». Поэтому Фамусов – Юрий Соломин не столько сановный вельможа, сколько хлопотливый папаша при дочери на выданье, вдовец, в одиночку тянущий дом; моложав, полон сил – ну как тут не ущипнуть хорошенькую служанку? Приискивает Софье жениха повыгодней – а вы бы не искали? Скалозуб (Виктор Низовой) не солдафон, Молчалин (Александр Вершинин) не лизоблюд. Нормальные молодые люди, вступают в жизнь, каждый устраивается как умеет. И уж совсем не похож на обличителя Чацкий – Глеб Подгородинский. Застенчив, угловат, почти мальчишка, он впервые узнал, как обманывают ожидания. Думал, вернется, а в доме все будет как было в детстве, и Софья (Ирина Леонова) – все та же девочка, все так же ему верна. Увы, девочки подрастают и, случается, находят себе другого. Грозные монологи Чацкого – от обиды и одиночества. Словом, нет правых и виноватых, есть отцы и дети. И теплый хлебосольный московский дом с его обычными радостями и печалями.

Режиссер-постановщик С. Женовач. Художник А. Боровский. Художник по костюмам О. Ярмольник. Режиссер З. Андреева.

Елена Алешина

В спектакле участвуют:

Скольких Чацких и Фамусовых видели театральные подмостки? Не сосчитать! Впервые поставленная в 1831 году бессмертная комедия А. Грибоедова шла на сценах российских и зарубежных театров несчетное количество раз. В ней блистали Щепкин и Мочалов, покорял публику замечательной игрой В. Соломин…

Как можно браться за такое совершенное и классическое, такое программное и безапелляционно необходимое произведение еще раз? Можно! Отсутствие в кассах билетов на «Горе от ума» в «Современнике» - яркое тому подтверждение.

Об истории создания версии Современника

В 2007 году «Современник» представил на суд зрителей собственную, весьма далекую, кстати, от общепринятого прочтения трактовку известного со школьной скамьи произведения. Как говорят многие театралы и критики, на то он и наш вечный Современник, чтобы не уходить в прошлое по старинке, а все искать в настоящем!

— Об «осовремененном» «Горе от ума» сразу же заговорила вся Москва.

— Интерес к постановке не ослабевает по сей день.

На главную «роль» пригласили режиссера Римаса Туминаса. Он, как всем известно, к любому классическому тексту никогда не относился как к догме. «Горе от ума» не стало исключением.

Об особенностях спектакля

Р. Туминас создал спектакль не о борьбе взглядов, а о полном их отсутствии у неспособных самостоятельно мыслить персонажей. Режиссер наглядно и выразительно показал дикость нравов и плебейскую упрощенность чувств.

Замысел Туминаса усиливает необычное, наполненное предметами-символами оформление спектакля. Над ними работал художник А. Яцовскис. На сцене:

— напоминающая колокольню Ивана Великого печка, из которой прямо на сцену валит дым;

— мрачные бутафорские птицы, сваленные поленья дров…

В этой неуютной обстановке разворачивается все действие спектакля. Оно вам знакомо со школьной скамьи? Ничего подобного. Здесь все происходит иначе, чем вы представляли!

О знакомых персонажах и исполнении

На сцене - одетый в нелепый тулуп, взлохмаченный Фамусов. Его иронично и остроумно играет С. Гармаш. Герой в интерпретации известного актера остервенело рубит топором книги.

— Появляется, гремя чемоданами, непривычно суетливый, торопливо захлебывающийся собственными монологами Чацкий в исполнении И. Стебунова.

— Агрессивно маршируют под звуки вальса гости, собравшиеся на бал.

— Все это удивляет, настораживает, увлекает, заставляет внимательно всматриваться и вслушиваться в расставленные режиссером акценты.

В постановке «Горе от ума» заняты многие известные актеры, но ее настоящим открытием стала игра Елены Плаксиной. Она приступила к работе над образом Софьи в 2011 году, после ухода из «Современника» первоначально исполнявшей эту роль М. Александровой. Как утверждают критики и театралы, молодая актриса сумела не просто повторить рисунок роли, но и внести в него новые выразительные краски.

Музыкальным фоном, гармонично вплетающимся в общую канву спектакля, стал написанный Грибоедовым вальс в современной обработке литовского композитора Ф. Латенаса. Хотите получить истинное удовольствие от вполне знакомой ситуации и произведения? Стоит купить билеты на «Горе от ума» и отправиться в «Современник». Театральный вечер обещает быть томным, но он сулит и уникальные находки.

Продолжительность спектакля 3 часа 00 минут. Спектакль идет с одним антрактом.

Спектакль идет на сцене "Дворца на Яузе"

Действующие лица и исполнители:

• Фамусов -
• Софья Павловна -
• Лиза -
• Молчалин -
• Чацкий -
• Скалозуб -
• Наталья Дмитриевна Горич -
• Платон Михайлович Горич - ,
• Князь Тугоуховский -
• Княгиня Тугоуховская -

"Горе от ума" Грибоедова в "Современнике" 11 июля 2011 года. Режиссёр-постановщик - Римас Туминас.

Спорная, но безусловно идейная и, как минимум, интересная постановка, заставляющая живо соучаствовать, анализировать, предполагать, домысливать. Приятно ощущается логичность форм, увязка эпизодов, общая срежиссированность и уравновешенность образов. Вторжения в оригинальный текст Грибоедова обоснованны или простительны. Яркость, а местами и эпатажность в целом оправданны, но предназначены для восприятия именно особой публикой "Современника" - на другой сцене, например, МХТ Чехова многие зрители бы, очевидно, не выдерживали нагрузки на свои бренные телеса и умеренный мозжечок и досрочно покидали бы театр, чего в "Современнике" не наблюдалось. Будучи консерватором и приверженцем оригинальных текстов, идей и мыслей, я с отрадным удивлением для себя открыл, что текст в театре может занимать не 90%, а 60% внимания зрителя, что не всегда отрицательно сказывается на насыщенности и концентрации образов, не всегда разбивает структуру произведения, а между строк и даже вместо них остаётся пространство для сценического творчества, которое, однако, надо очень-очень бережно и очень-очень профессионально расходовать, сводя вторжения к минимуму, что, пожалуй, умело и уверенно удаётся Римасу Туминасу (его яркий, но выдержанный "Играем... Шиллера!" в "Современнике" - тоже тому подтверждение). Перегибы всё же есть: например, нервные дерганья Петрушки, который по оригиналу должен присутствовать на сцене раз в 50 меньше, и эпатажные эпизоды с его участием в первой части надоедают очень скоро. Идея обильного присутствия Петрушки понятна ("стереоэффект сумасшествия" - определение Сергея Бронина), но здесь Туминас палочку всё же перегнул. Зато во второй части крупная и зрелищная хореографическо-цирковая вставка с участием того же Петрушки, которой даже заменяется большая часть оригинального текста, на фоне сцены молчания основных участников смотрится на удивление уместно, а жёсткая сцена насилия Чацкого действенно подчёркивают бедственное положение меньшинств в целом и либерализма в частности в России как первой половины XIX века, так и сегодняшнего дня.

Сергей Гармаш в роли Фамусова вполне убедителен и безусловно заслуживает высокой оценки.

Марина Александрова несколько теряется на фоне более уверенной игры ея коллег, однако старательно и добротно воспроизводит образ Софьи.

Дарья Белоусова в роли Лизы теряется больше, образа не нашла, искания продолжает на сцене, отчего порой излишне эмоциональна, а местами примитивно груба.

Владислав Ветров вполне-вполне достойно изобразил Молчалина.

Иван Стебунов - актёр неплохой, но роль радикального Чацкого не потянул. Ему не хватило свободы в сочетании с молодой самоуверенностью. Спокойный консерватор Молчалин у него получился бы поудачнее.

Александр Берда в роли Скалозуба казался каким-то слишком подвижным и живым для высокостатусного военного в отставке.

Гениально сыграла Наталью Дмитриевну Горич Елена Плаксина. Идеально подобраны интонации, мимика. Трагичность положения Натальи Дмитриевны, не вызывающая и не должная вызывать сочувствие, передана блестяще. Браво!

Это же время Платон Михайлович Гирин у Сергея Гирина остался малопонятен и, просто говоря, никак не получился.

Елена Миллиоти (Графиня Бабушка) и Полина Рашкина (Графиня Внучка) (оставлены без речей) смотрелись мило и забавно.

Кирилл Мажаров (Загорецкий, Г.N., Г.D.) достойно и профессионально осилил трёх героев.

Георгий Богадист (Хлестова) в своём безмолвном появлении достоин высших похвал. Уместно, остроумно и смешно. Браво!

Илья Древнов (Репетилов) с изяществом и лёгкостью поражал виртуозным техническим декламационным мастерством в сочетании с полной выверенностью и уместностью образа. Браво!

Евгений Павлов (Петрушка) выглядел распознавшим сигналы творческих находок Римаса Туминаса. Пожалуй, у него получилась и главная, и сложнейшая роль, с чем актёр справился.